Сергей Кучеренко - Рассказы о животных Страница 13

Рассказывал старик с душою, болью и волнением, будто не полгода назад, а сейчас одолевали его эти обнахалившиеся лопоухие.

— И что возмущает: бреши пес на них, хоть сдохни от злости, оне знай себе грызут мои яблоньки да вишни, а пойду я до него, чтобы отпустить с привязи, дак зайцев сдувает как ветром. Ну до чего же хитрющие!.. Так я с ними и не мог совладать…

Я подумал: «Хитрющие, действительно… А ведь хитрость если и не ум, так уж сообразительность, во всяком случае. И это у зайца-то! Не у дельфина, шимпанзе или даже собаки, а у этакого банального зайца».

Не давая угаснуть начатому разговору, я поддержал его:

— А что, батя, зайцы вообще-то здорово кумекают?

— Што ты, — оживился он, — ишо как кумекают! Полкан мой их по первости гонял долго, дак разве ж их, стервецов, догонишь! Сначала угонял, аж бреха слышно не стало, а потом все ближе и ближе кругаля вокруг сада принялись топтать, а голосу становилось меньше да обрывался он чаще. Пошел как-то по следам разбираться, и что же? Оне поняли, что Полкан тихоходный, да и почали хитрить, кумекать, как бы надуть его, куда бы юркнуть. То своим обратным следом сметку сотворят, то как сиганут через бревно аль валежину — и в сторону. Не то на развал дерева метра на два вскочут да затаятся там. А под конец так обнаглели, что на поленнице дров стали пережидать, пока псу брехать в бесполезности надоест.

— Так взял ты все же тех зайцев, батя, или же так и не совладал с ними? — спросил я.

— Не совладал. Полкана оне умаяли до хвори, он не стал на них обращать внимания. Взял сучонку в деревне, шавку, дак оне от нее пешком уходили, вроде бы смеялись даже. Ехидно так ухмылялись. И сколь я ни старался подойти к ним на выстрел — не подпущали. Ни днем ни ночью. Как-то подстрелил одного, одурел от радости, а потом оказалось, что пришлой-то был зайчишка, а те два так и остались. Весной, когда пришел черед им гоняться, ушли, стервецы… Другому расскажи это — засмеют: старый охотник не перехитрил зайцев… Стыдоба-то одна… Затеплело когда, увидел — полсада погубили.

Старик вновь закурил, задумался, как бы распутывал тягучие, как паутина, нити мыслей. Я не хотел ему мешать, но мне так хотелось поговорить еще о зайцах, и я не удержался:

— А много ли ты, отец, за жизнь свою перестрелял зайцев-то?

Он будто ожидал этого вопроса и оживился:

— Много. Не считал. Больше петлями брал их. Да вот послушай, милый, как оне кумекают. Был случай, кода один тикал от лисы, и прижала его зверина на мысок в озеро. В песочек там прилепилась лодка, а в ней рыбак сидел. Дак зайчишка в лодку запрыгнул и шастает глазами то на рыбака, а то на выбежавшую лису. Человеку даже в руки дался… То я был, в лодке-то. Трясется весь, бедняга… Два дня пожил у меня в хате, потом утек… А в сани зимой заскакивали, спасая свою шкуру, сколь раз! Аж в сено от страха зарывались… А то шел я проселком через лес, и шасть мне в ноги заяц, затаился, оглядывается… Волк за ним гнался… Ить надо же понимать, что у мужика ему спасенье… А так и на сто саженей не подпустит. А то сам подумай, почему оне от орла со степи бегут в лес, а от лисы — из леса в степь. А знают, где и как спасаться от разного вражины…

Размножаться беляки начинают с конца февраля, в марте — апреле, как только на солнцепеках появляются проталины. Свадьбы у этих животных протекают шумно, с драками и криком, при этом и ночью и днем они теряют бдительность. На весеннем подтаявшем снегу в это время можно видеть групповые следы, утрамбованные площадки с клочьями белой шерсти и пятнами крови.

…Была ранняя весна. Еще крепились мартовские холода, но солнце уже светило по-весеннему, набухали почки, брачно стрекотали сороки, возбужденно хороводились вороны. Иногда я уходил за город, в заповедник, понаблюдать, подышать лесным воздухом, помолчать, отдохнуть.

Однажды прилег на уже обсохший косогор, смотрел в небо, было тихо, тепло. И вдруг эту тишину разрезал громкий крик, я приподнялся на локтях, прислушался — крик повторился, но уже с плаксивыми нотками.

Я быстро пошел на крик по проталинам. В просветах между белоствольными березами и серо-зелеными осинами заметил впереди полянку. Тихо подобрался к опушке и… На поляне расположились три зайца-беляка. Этакие в весенней линьке шелудивые, в клочьях выпадающей белой шерсти, сквозь которую пробивалась летняя буровато-охристая «шуба». Двое — судя по всему, женихи — конфликтовали из-за подружки, которая с интересом наблюдала за ними поодаль. Я увидел соперников, стоящих друг против друга на задних лапах и приплясывающих не то в злости, не то в нетерпении, а быть может, в стремлении приглянуться зайчихе. Зайцы браво и картинно стригли ушами, по-боксерски держали перед грудью передние лапы.

И тут началась потасовка. Схватились с криком, часто-пречасто ударяя друг друга передними лапами. А если равные и никто не желает уступать?

Вдруг к драчунам присоединился еще и третий страждущий любви заяц, такой же шелудивый и возбужденный. И вот уже их трое, оглядывают друг друга, блестя широко расставленными (вовсе не косыми!) глазами, часто подергивая будто рассеченными «заячьими» губами.

Троица забегала вокруг поляны, да во всю прыть, наперегонки, уши вдоль спины, а лапы — только мелькают. А зайчиха наблюдала за состязанием внимательнейшим образом. В умиление и восторг привела меня эта сцена.

Бегали на пределе сил не менее пяти минут. Вижу, резвость стала убывать, но представление продолжалось. Зайцы будто с ума посходили от бурных любовных страстей и напряжения: прыгали вверх, кувыркались в воздухе, крутили двойные, тройные сальто, проделывали замысловатые трюки, приплясывали на задних лапах вокруг Нее. А Она внимательно наблюдала, все выбирала и решала проблему: не совершить бы ошибки при выборе отца детей своих! Один из женихов умудрился заложить голову меж задних ног и, свернувшись в клубок, покатился шаром, крича и вереща… Я протер глаза…

Но и это было еще не все. Отдышавшись, они потянулись к зайчихе подрагивающими носами. А Она обнюхала каждого и всем своим видом ответила им: «Не-а, пока не вижу достойного». И… ударилась в бега. А все уже порядком измотавшиеся кавалеры припустили за Нею вслед.

Я догадывался: зайчихе не столько самый сильный нужен в супруги, сколько наирезвейший, самый выносливый. И в завершающем туре состязаний зайчиха безошибочно узнает достойнейшего — бега-то повела Она, со свежими силами. Вот только вернется ли эта свадьба на мою поляну…

Вернулись. Двое, Он и Она. Минут через десять. Остановились под березой в полусотне метров от меня, тщательно обнюхали друг друга, будто только встретились…