Андрей Батуев - Чудесный мир Страница 13

Когда я вошел в приготовленную для меня комнату, дверь с шумом захлопнулась от сквозняка: там было открыто окно. Я попытался сориентироваться. Справа мне почудился огромный шкаф, а слева белела кровать. Не успел я сделать и двух шагов, как откуда-то сверху, словно с потолка, послышался хрипловатый голос: «Кто там?» Это было так неожиданно, что кровь застыла у меня в жилах. Я знал, что дядя живет совсем один, и, услышав вопрос, окаменел от страха. «Что ты молчишь, болван?» — повторил невидимка и закашлялся. Я вдруг подумал, что это дядя дурачит меня, так как голос чем-то напоминал дядин, и дрожащей рукой чиркнул спичку. В то же мгновение я увидел протянувшуюся ко мне крошечную коричневую ручку. Словно стальные пальцы схватили меня, спичка погасла, а коробок бесследно исчез.

«Ха-ха-ха!» — раздалось под потолком. Я почувствовал, что волосы у меня на голове встали дыбом, а все тело покрылось испариной. Парализованный ужасом, я не мог кричать, а когда оцепенение прошло, бросился на кровать и укрылся с головой одеялом. Удары сердца буквально оглушили меня. Сколько я так пролежал — не знаю, мне чудились какие-то звуки, может быть, это к двери подходил дядя. В конце концов, подавленный пережитым потрясением, я незаметно заснул в своем убежище.

Разбудил меня пронзительный свист. Солнце уже встало. То, что ночью я принял за шкаф, оказалось огромной клеткой, точнее, стальной вольерой. На трапеции раскачивалась рыже-белая обезьяна и, глядя на меня, раскрывала рот и мрачно хмурила брови. Мне отчетливо запомнились светлые бакенбарды и черный, треугольничком, нос. Она была очень изящная и, я бы сказал, симпатичная. Под куполом высокой клетки, по кольцу, лазал серый с красным хвостом попугай и пронзительно свистел. Так вот кто так напугал меня ночью! Я читал, что африканские серые попугаи жако отлично говорят. Теперь мне стало ясно, почему мне почудилось сходство с дядиной интонацией. Конечно, Птица имитировала своего хозяина. Сейчас, при свете дня, мой ночной кошмар показался мне непростительной трусостью.

«Хороший я тебе сюрприз приготовил? — спросил утром дядя, лаская обезьяну. — Засыпал в Европе, а проснулся в Африке! Ведь это — мои старые африканские друзья! Признаться, я боялся, как бы они тебя ночью не напугали. Спал-то как, хорошо?» Мгновенно мне вспомнилось все пережитое, но, сделав равнодушное лицо, я непринужденно ответил: «Неплохо!»

Так добряк никогда и не узнал, чем для меня обернулся его «африканский сюрприз».

Конечно, все, что произошло, было чистой случайностью: не хлопни я дверью, животные бы спали; но именно в эту ночь я испытал настоящий панический страх неведомого.

Не правда ли, какой грозный хищник?

Не правда ли, какой грозный хищник? Но его любимая пища — ягоды, помидоры, виноград, а также осы. Это осоед.

Ося не является исключением среди своих собратьев. Все осоеды на редкость мирные и быстро приручающиеся птицы, но благодаря своей внешности они часто становятся жертвами невежественных охотников.

А ведь осоед приносит огромную пользу, уничтожая вредных насекомых.

У молодых птиц, первогодков, глаза карие, у взрослых — желтые. И окраска оперения у осоедов так варьируется и резко меняется, что определить эту своеобразную птицу совсем непросто.

Неожиданная привязанность

Леонид Александрович считал себя человеком суровым, и когда ему попадались какие-нибудь трогательные рассказы из жизни животных, он снисходительно просматривал их, словно это были занимательные пустячки.

Как-то летом, возвращаясь с прогулки из леса, два друга чуть не наступили на сидящую в траве крупную птицу. «Да это птенец какого-то хищника! — объявил Леонид Александрович, беря в руки желторотого великана. — Нельзя его оставить умирать с голоду, ясно, что он выпал из гнезда или потерял своих родителей!» — «Но это же сентименты! — подтрунивал приятель. — Тоже мне, врожденная склонность к орнитологии!» — «Причем тут это? — обиделся Леонид Александрович. — Хищные птицы истребляют мышей, они полезны!» — неожиданно вспомнил он какой-то плакат по охране природы. «Хотел бы я посмотреть, как ты будешь ловить ему мышей! Знаешь, что я тебе посоветую, — поезжай на мельницу и попроси разрешения ночевать — наловишь не одну дюжину, и им выгода, и птенец будет сыт!»

Всю обратную дорогу приятель не переставал поддразнивать своего друга. Птенец сидел тихо, и его большие темные глаза смотрели на людей с полным доверием.

Приехав в Ленинград, Леонид Александрович побежал за фаршем. «Накормлю, а завтра свезу в зоопарк», — решил он. Но в зоопарке ему ответили, что птенцов хищных птиц они не берут. «Вот оказия! — размышлял инженер, старательно запихивая мясо в клюв своему воспитаннику, но тот ел явно неохотно, и Леониду Александровичу становилось не по себе. — И впрямь, хоть на мельницу за мышами поезжай! — сердился он. — Да и будь мышь — как ее давать? Неужели резать на мелкие кусочки?»

Надо было спешить на работу, но завтракать Леонид Александрович не стал: при мысли о мышах пропадал аппетит.

Вернувшись с работы, инженер поспешил к пернатому питомцу. Назвал он его Кузей. Увидя своего кормильца, тот стал жалобно пищать и скулил так настойчиво, словно не ел целую вечность. «Может быть, пить хочет?» — подумал Леонид Александрович, но птенец тряс головой, разбрызгивая предлагаемую воду. Накормив птицу фаршем, Леонид Александрович позвонил в клуб юннатов Дома пионеров. «Мне надо определить хищную птицу и узнать, чем ее кормить», — объяснил инженер. Через минуту довольный Леонид Александрович вернулся к своему питомцу. Сам руководитель прийти не мог, но вскоре обещал прислать специалиста по хищным птицам.

Когда зазвонил звонок, Леонид Александрович поправил галстук и пошел открывать «высокому гостю».

На пороге стоял молоденький паренек в ковбойке с пышной белокурой шевелюрой. «Вам кого?» — опешил Леонид Александрович. «Я насчет птицы, из ДПШ», — ответил юноша. «Безобразие! — подумал инженер. — Тоже мне, клуб юннатов! Обещали специалиста, а прислали какого-то мальчугана!»

— Вы — специалист по хищным птицам?

— Ну какой же я специалист? — просто ответил юноша. — Ведь хищных птиц, не считая сов, на земле двести шестьдесят пять видов! Только в нашем Союзе их сорок четыре!

— Я тоже так думаю, — неопределенно отозвался инженер, и было неясно, что он думает: что хищников очень много, или что его юный посетитель не годится в специалисты. — Может быть, это сокол, может быть — коршун, — объяснял Леонид Александрович, провожая юнната в свою комнату. — Я кормлю его мясом.