Веда Конг - Собачьи истории (выпуски 1-28) Страница 13

Когда волшебница увидела вернувшихся с пыльцой собак, она, не долго думая, отправила их на поиски снежного барса. «Вам предстоит самим отыскать старейшего ирбиса, только у него в хвосте находится та единственная, необходимая для снадобья золотая шерстинка, — напутствовала борзых пери, — встретить барсов не просто, они редки и умело прячутся высоко в горах. Идите и принесите мне золотую шерстинку.

Афганка загрустила, ведь в этот раз ведунья не дала им сокола, указывающего путь, где же они отыщут эту противную горную кошку. Бакхмуль приблизился к пригорюнившейся собаке, лапой осторожно смахнул упавшую на её остренькую мордочку слезинку.

— Веселей смотри, сестричка. — Протявкал пёс, — мы найдём для тебя барса, даже, если нам придется облазить для этого все горы Гинудукуша. Дед рассказывал мне, что чаще всего барса можно встретить у водопоя, где он на рассвете подстерегает стада теков, горных коз. Мы отправимся вверх по течению реки, а там будет видно.

Ни пронизывающий ветер, ни серые свинцовые тучи, которые пытались запугать наших путешественников мокрым снегом не могли остановить бегущих собак. Они упорно продвигались вверх по ручью.

По дороге им встречались следы зайцев, белок, но следов горных козлов, а тем более ирбиса не было. Вскоре у места слияния двух горных ручьев им повезло наткнуться на стадо косуль, собаки, вытянув носы, аккуратно потянулись вслед за ним к водопою. Раздвинув кусты родендрона, они посмотрели на копытных, те мирно потягивали воду, Афганка горестно вздохнула, барса снова не было. Как вдруг Бакхмуль указал ей лапой на склонившееся над ручьем дерево, присмотревшись, собачка рассмотрела на его стволе… дымчато-серую, покрытую кольцеобразными пятнами шкуру. Барс лежал, плотно прижавшись к ветке и положив голову на передние лапы. Внезапно, стрелой взмыв в воздух, он приземлился прямо среди косуль, те бросились врассыпную. В момент прыжка, Афганка успела заметить, как сверкнула в хвосте золотым блеском необходимая шерстинка.

Снежный барс, тяжело отдуваясь, стоял в ручье, его подвела больная лапа. В погоне за горными козлами, он спустился с «заоблачных высот» и чуть не угодил в капкан, спрятанный на звериной тропе, барсу удалось выбраться, но повреждённая лапа давала себя знать. Вот и теперь старый ирбис промахнулся, он понял, что ему никогда больше не увидеть родные вершины «крыши мира». Он был голоден, ранен и сил для такого тяжелого путешествия у него не осталось. Внезапно он заметил двух собак, которые, помахивая хвостами, стояли в сторонке. Барс напрягся.

— Уважаемый Ирбис, — обратилась к нему хорошенькая собачка, — не могли бы Вы нам помочь. У меня есть мечта, для воплощения которой, так необходима единственная золотая шерстинка из Вашего великолепного хвоста.

— Мечта…, — старый барс задумался, глаза зверя затуманились, перед его мысленным взором встали недоступные заснеженные горные вершины. Хрустальный морозный воздух, неописуемая красота неприступных скал и звенящая тишина…, — Я отдам золотую шерстинку, но для этого вам придется найти в скальных трещинах «горный бальзам», который люди называют мумиё, он сможет исцелить мою лапу. Закончив говорить, Ирбис запрыгнул на дерево и снова слился с его стволом. Ну а собаки отправились дальше в горы в поисках загадочного мумиё.

Ой-ой! Похоже, ты заволновался, ты сомневаешься, что «афганцы» найдут целебный «горный бальзам»? Напрасно. Наши собачки внимательно слушали взрослых, добросовестно посещали занятия и старательно учили уроки, поэтому они знали, что мумиё надо искать в скальных гротах. В пещерах, где есть мазь стоит специфический запах, который трудно спутать с чем-либо другим. Как настоящие спелеологи (исследователи пещер), собаки облазили множество гротов, и вот в одной из них им повезло наткнуться на блестящую черную глазурь, покрывающую стены и своды. Из небольшой трещинки в полу они насобирали «бальзам» и поспешили в обратный путь.

Барс не обманул, смазав лапу, он вырвал из хвоста золотую шерстинку и отдал Афганке, что стоила для него эта «потеря», ведь он, благодаря собакам сможет вернуться в родные места. Ну а борзые поспешили к мудрой пери, они помнили, что их ждет еще одно задание. В этот раз они должны были раздобыть молоко голубой одногорбой верблюдицы. Для этого им необходимо было отправиться в Пустыню Погибели и найти затерянный в песках город.

Долго ли, коротко ли шли наши собаки по дикой Афганской земле, но добрались до раскаленной, пышущей жаром пустыни. Теперь их путь лежал по подвижным песчаным барханам. По дороге им попадалась лишь редкая растительность из полыней, пустынной осоки, мятлика и скрюченных стволов несгибаемого саксаула, который берег скудные капли влаги и не мог позволить себе непозволительную роскошь — покрыться листьями. Из-под собачьих лап разбегались ящерки, псы передвигались, внимательно вглядываясь в песок, стараясь ненароком не наступить на ядовитую змею или скорпиона. Вода давно закончилась, язык распух, обожжённые о горячий песок лапы подгибались, но они упорно шли вперёд. Кругом был только песок, красный песок…

Неожиданно перед ними вырос город, который одиноко высился среди песчаных холмов. Когда измученные собаки добрели до его ворот, перед ними открылось странное зрелище. На его, похожих на лабиринт, улицах стояла звенящая тишина, люди не переговаривались, не торговали, они потерянно, как призраки, бродили по городу, женщины плакали, никто не отвечал на расспросы. И только дервиш, нищий на центральной площади объяснил, что в городе случилось несчастье, его покинула одногорбая голубая верблюдица Дромедара и по древнему поверью, теперь город ждет забвение и запустение, караваны забудут к нему дорогу и пески поглотят его. Собаки стали расспрашивать дервиша подробнее. Оказалось, что когда верблюдица отправилась за стены города полакомиться любимыми верблюжьими колючками, ей встретился караван странствующих двугорбых верблюдов-бактрианов. Они пообещали подарить Дромедаре второй горб, если она отправится с ними.

— Я пытался остановить её, — сказал дервиш, — я пел для неё любимые песни, но она плюнула на меня и ушла с бактрианами.

— Почему же вы не отправились следом? — поинтересовались собаки.

— То же поверье гласит, что только «быстромчащиеся» могут уговорить Дромедару вернуться, но осталось тайной кто это может быть.

— О, — воскликнули собаки, — тази или «быстромчащиеся», так нас называют на родине. Мы немедленно отправляемся на поиски.

Они взяли с собой еды и воды, переоделись странствующими певцами, привязали на спину Бакхмулю рубоб, музыкальный инструмент, звуки, которого так любила Дромедара, и снова поспешили в глубь неприветливой пустыни за голубой верблюдицей. Отдохнувшие собаки быстро догнали караван, расположившийся на отдых в тени небольшого оазиса, зелёного чуда пустыни. Неподалеку от колодца они увидели Дромедару, она стояла, изящно выгнув свою длинную шею, и, не спеша, пережевывала жвачку. Собаки приблизились к воде, напились и предложили бактрианам послушать караванные песни. Бакхмуль снял со спины рубоб и коснулся его струн, полилась удивительная печальная мелодия. При первых аккордах верблюдица придвинулась поближе к музыканту и приготовилась внимательно слушать. Афганка под чарующие звуки музыки запела песню о великом городе, погибающем в песках. Она пела о детях, которые больше не смеются, о матерях, которые больше не рассказывают им сказки, о сильных мужчинах, которые не могут им помочь. Она пела о чуде, о голубой верблюдице, способной спасти этот цветущий город. Дромедара, слушая собак, перестала жевать, её голова повернулась в сторону оставленного города, глаза, наполненные слезами, как будто пытались рассмотреть за барханами покинутый дом. Неожиданно верблюдица сорвалась с места и плавной иноходью, раскачиваясь из стороны в сторону, заспешила к родному городу. Вот так и родилась легенда о собаках, спасших целый город. Ну, а тази, получившие в качестве вознаграждения молоко голубой одногорбой верблюдицы, понесли последний, недостающий компонент в пещеру крылатой Пери.