Натуралист на мушке - Даррелл Джеральд Страница 13

И вот следующим утром мы собрались на маленьком аэродроме, расположенном на окраине города. На съемках этой серии нашим оператором был Роже Морид, высокий красивый француз, внешностью и голосом напоминавший покойного Мориса Шевалье. Он обладал неистощимым запасом забавных историй и был тонким ценителем женщин.

После того как мы забросили весь широкий ассортимент нашего оборудования в самолет, рассчитанный на двенадцать человек, и заняли свои места, к нам присоединились еще несколько коренастых, кофейно-коричневых, приятно выглядящих индейцев с монголоидными чертами лица. На мужчинах были простые рубашки, брюки и шляпы с обвисшими полями, но женщины носили яркие разноцветные юбки, платки и блузки, оживленные красивой вышивкой. У одной пожилой дамы на груди был вышит большой, ярко расцвеченный тукан; у другой на блузке две огромные красные рыбы лучезарно улыбались друг другу на фоне ультрамаринового моря; а грудь третьей украшала вдохновенная сцена, на которой несколько маленьких черных рыбаков в каноэ пытались при помощи хлипких, неэффективных удочек поймать рыб размером с кашалота. Все дамы, яркие и пестрые, как попугаи в своем брачном наряде, имели в качестве дополнительного украшения золотые кольца размером с обручальные, вставленные в центр носа, а на их щеки нанесен толстый слой цикламеново-розовых румян. Это были жительницы островов Сан-Блас, и они выглядели просто великолепно.

Пока полет проходил над центром Панамы, нас немного трясло, но вскоре мы достигли Карибского побережья и полетели над голубым прозрачным морем с рифами, похожими на странных морских змей, застывших в голубом янтаре. Повсюду были разбросаны сотни и сотни островов Сан-Блас, каждый такой маленький и совершенный, с обручальным кольцом коралловых рифов вокруг белых пляжей и лохматыми париками пальм, что они походили на макеты островов южных морей в витрине магазина игрушек. Наконец, к моему ужасу, пилот начал опускаться все ниже и ниже, направляясь к островку микроскопических размеров, и мне казалось, что пытаться совершить на нем посадку можно лишь в случае крайней необходимости. Вскоре мы уже почти касались поверхности воды, и бедняга Эластер, который не любил маленькие самолеты еще больше, чем я высоту, судя по своему внешнему виду, уже был готов к самому худшему. Но в тот момент, когда мы думали, что аварийной посадки на воду нам не миновать, самолет пролетел над белоснежным пляжем, за которым сразу же началась взлетно-посадочная полоса. Мы нырнули вниз серией вибрирующих скачков, и хкоснувшись полосы, самолет сразу же завизжал тормозами. Когда мы наконец остановились, нам стало ясно, чем объясняется такой жесткий метод посадки. Взлетная полоса в точности соответствовала острову, или, можно сказать, остров соответствовал взлетной полосе, не оставляя места для ошибки. Если вы не совершите посадку с абсолютной точностью, то, приземлившись в одном конце полосы, рискуете свалиться в море на другом, и я думаю, Эластер оказался не единственным, кто был рад поскорее покинуть самолет.

Нам пришлось прождать некоторое время после того, как наш самолет приземлился, и гору нашего багажа, плавившегося на солнце, облепили коричневые и зеленые кузнечики, очевидно, нашедшие его необычайно соблазнительным. Всех наших попутчиков встретили каноэ, и теперь они уже были маленькими точками на сверкающей поверхности моря, направляюсь к многочисленным островкам, разбросанным вдоль горизонта. Вскоре показалось большое, низко сидящее каноэ, и когда оно причалило к берегу, из него вышел коренастый маленький человек с кривыми ногами, до тогб похожий на тибетца, что можно было подумать, он прибыл прямо из Лхасы. Как оказалось, его звали Исраил и он был владельцем отеля, в котором мы собирались остановиться.

Мелкое море было горячим, как кровь, и прозрачным, как джин, с маленькими стайками разноцветных рыбешек, дрожащих и колышущихся над песчаным дном. Мы отошли от берега и поплыли на веслах по спокойной воде к небольшому острову площадью не более четырех-пяти акров, густо усеянному пальмами. Мы обогнули остров, а затем направились к маленькому бетонному причалу напротив отеля — сооружения, при виде которого у меня захватило дух.

— Ты только посмотри на него, — с восторгом сказала Ли, — разве это не чудо? Я никогда не встречала ничего подобного.

— Самый необычный отель, который я где-либо видел, — согласился я. — Пять звезд, Эластер. Мы получим здесь массу удовольствия.

— Забавный, правда? — спросил Эластер, сияя. С короткими фразами он справлялся значительно увереннее.

Отель был просто очаровательным. Он представлял собой двухэтажное здание из стволов бамбука, скрепленных между собой сложно переплетенной рафией, в форме латинской буквы L, с крышей из пальмовых листьев. По всему периметру отеля шла двухэтажная веранда, на которую выходили двери, по всей видимости, ведущие в спальни. Все строение нависало над глубоким бетонным бассейном, где плавали мириады разноцветных рыбок в компании двух величественных морских черепах. Рядом с отелем находилось еще одно несимметричное строение из бамбука и пальмовых листьев с несколько обшарпанной вывеской «Бар». Всю эту картину украшали высокие пальмовые деревья, изогнутые, словно луки, чьи темно-зеленые листья шелестели на ветру, словно перешептываясь друг с другом. Пышные заросли гибискуса и других тропических кустарников были в полном цвету. В ослепительном сиянии солнечных лучей здесь все имело некоторый налет нереальности и выглядело в точности так же, как голливудские декорации для съемок эпической саги из жизни южных морей. Казалось, вот-вот по этой шаткой бамбуковой лестнице сойдет язвительный Сомерсет Моэм в безупречных белых парусиновых брюках. Но самым близким его подобием были две черепахи, взирающие на вас с выражением такого же презрительного высокомерия.

Наша спальня оказалась, мягко говоря, необыкновенной. Здесь не было никакой необходимости в окнах, поскольку свет свободно проникал в комнату сквозь стены, а через некоторые щели открывался великолепный вид на море и окружающие нас острова. Кровати были огромными и продавленными посередине — очевидно, когда-то они утратили часть деталей. Песок на полу приятно хрустел под ногами, придавая жилищу особый уличный колорит. К нашему номеру для новобрачных был приделан маленький закуток размером с гроб, сколоченный из расплющенных банок из-под керосина, покрытых облезлой клеенкой с ярким клетчатым орнаментом. Из этого «шотландского ансамбля» торчала узкая трубка, из которой, как показал эксперимент, при повороте крана прямо вам в глаз била струя морской воды. Это был, конечно же, не отель «Рид», но в таком идиллическом окружении иного и не следовало ожидать.

Мы едва успели распаковать багаж и аккуратно развесить нашу одежду на единственном стуле, как, взглянув через перила веранды, увидели приближающееся каноэ, управляемое бронзовым от загара молодым человеком в компании с юной блондинкой. Как оказалось, это был Марк и он занимался специальными исследованиями рыб на исследовательской станции Смитсоновского института — группа зданий, беспорядочно поставленных на одном из рифов в четверти мили от нас. Марк был откомандирован к нам, чтобы исполнять роль нашего проводника и консультанта, пока мы находимся здесь. Он имел привлекательную внешность с легким оттенком чего-то восточного в чертах лица, и позднее я узнал, что его мать была японкой. Необычайно эрудированный и компетентный, он сразу же стал нашим наставником и другом, как и студентка Кэти, работавшая вместе с ним. В тот же день Марк повез нас на коралловый риф, расположенный примерно в миле от нашего жилья, где он проводил свои исследования и поэтому знал там каждую рыбу по ее христианскому имени. Бросив якорь на песчаное дно у края рифа, где глубина не превышала шести футов, мы надели маски и нырнули в теплую воду.

Невозможно оставаться равнодушным к волшебству того момента, когда ты входишь в воду и погружаешь свое лицо под ослепительно сияющую поверхность тропического моря. Маска похожа на магическую дверь; ее стекло устраняет раздражающее воздействие морской воды, открывает путь в сказочную страну невообразимой красоты. Вначале мы медленно плыли над золотистым песком, который покрывал яркий, постоянно меняющийся сетчатый узор, сотканный лучами ослепительного солнца, и видели, как морские коты, похожие на странные пятнистые сковородки, плавно ускользают с нашего пути. Тут и там были разбросаны маленькие островки сияющих, как драгоценные камни, кораллов в убранстве из разноцветных водорослей, украшенные губками и красочными асцидиями; каждый островок окружала собственная свита рыбок — оранжевых, алых, синих, как ночное летнее небо, желтых, словно одуванчики, полосатых, в крапинку, ребристых, игольчатых и прочих самых невообразимых форм. Мы продолжали плыть, и вскоре впереди показался риф — причудливая страна гротов и каналов, тайных садов, засаженных губками и переплетенными кораллами, а также огромных коралловых замков со знаменами водорослей, реющих над зубчатыми стенами. Здесь были кораллы-мозговики, похожие на огромные черепа сраженных в битве и упавших в море гигантов, чьи скелеты стали частью рифа. Вокруг раздавалось щелканье, урчанье, скрежет и писк рыбьих разговоров, споров, кормежек. Выбираем один из петляющих каналов и проплываем по его прихотливым изгибам.