Борис Воробьев - Убу Страница 15

Недолго думая, Мамай подскакивает к хозяину, который размахивает руками, и крепко кусает его за руку…

Такие сцены бывали редко.

Чаще всего хозяин и хозяйка мирно беседовали о чем-то своем. Иногда женщина подшучивала над мужем, называя его чересчур ученым, а Петя рассказывал.

— Вспомнил, что приснилось: как будто поехали всем институтом отдыхать в санаторий, и надо было на это писать рецензию…

Мамай слушал их краем уха, понимал, что им весело, но у него были свои занятия. Обхватив пальцами перильце балкона, он наблюдал жизнь квартала. Внизу на зеленой ткани газонов белела сеть тропинок, точно морщины на Мамаевой ладони. Бегали дети, кошки, прыгали воробьи. Вдали проезжали машины — непонятные и очень скучные существа. Темнело. Дети откликались на зов женщин и уходили в дома. В домах люди жили в больших стеклянных банках, и, когда внутри банок гас свет, наступала пора идти в клетку. Вот почему Мамай обеспокоенно следил, много ли в соседнем доме потушенных и освещенных банок.

Иногда внизу на траве появлялась веселая и добрая Лирка, сопровождаемая человеком с усами и бородкой, который первый раз представился Мамаю так:

— Дед Сергей, персональный пенсионер.

Незнакомых Мамай недолюбливал, но дед Сергей ему понравился, почти как Лирка.

А Лирка была просто прелесть.

Во-первых, нос у нее был башмачком. Точь-в-точь таким башмачком, как в книжке с картинками. Затем Лирка пленяла чудесной длинной волнистой шерстью, искаться в которой было одно удовольствие. Шерсть была пестрая, где темная, где светлая.

А уши! Это было что-то необыкновенное! Такие большущие, мягкие, они походили на распущенные, достающие до плеч крылья волос у Мамаевой хозяйки! И когда Лирка носилась с Мамаем наперегонки, уши ее разлетались в стороны, тоже как женские волосы. Лирка никогда не лаяла и не пугала своим лаем обезьяну. Словом, она была прекрасным товарищем по играм и лучше всех после хозяйки и хозяина.

Жила Лирка балконом ниже, и, когда Мамай слышал клацканье ее когтей по порогу балкона, он начинал возбужденно ахать и свешивать вниз голову, а Лирка, увидев его, подпрыгивала кверху, тихонько повизгивала и трясла ушами.

Ее хозяин иногда на целый день уходил куда-то, и тогда Лирка сидела на балконе. Однажды дед Сергей не вернулся, и это вызвало беспокойство обезьяньей хозяйки и хозяина. Они стали часто повторять имя деда и Лирки:

— Дед в больнице. Пошел по общественным делам — и вдруг такое. И ключей не оставил. Что делать с Лиркой?

Выход нашли: взяли старую кастрюльку, налили в нее супа, наложили костей и на веревке спустили еду собаке. Мамай суетился вместе с хозяевами и не успокоился, пока ему не дали подержать в зубах конец веревки.

На следующий день хозяйка долго не возвращалась в квартиру. Вечером хозяин вывел Мамая на балкон, привязал поводок ошейника к решетке и сказал обезьяне:

— Ты тут погуляй, а мне надо помыться. И доклад подрепетировать.

И ушел, забыв закрыть балконную дверь в кухню.

Оставшись один, Мамай обследовал ящик стола, стоявшего на балконе. Пробки, бечевки, шурупы — все это он вытащил и кое-что запихал в рот, чтобы пополнить свой тайничок за шкафом. Он так увлекся, что внезапно раздавшийся внизу вой пронзил его током и показался страшен, как рычание. Шимпанзе спрятался под столом. Немного спустя вой повторился, но вызвал у обезьяны уже не страх, а догадку. Голос был знакомый. В груди Мамая шевельнулось сочувствие. Он вылез из-под стола и снова прислушался. Вой раздавался совсем близко. Мамай глянул с балкона вниз. Ну конечно, это выла его любимая Лирка. Мамай обеспокоенно ухнул и выкрикнул воинственное «ках! ка!», ища глазами Лиркиного обидчика. Но обидчика нигде не было. Возможно, что враг убежал, укусив Лирку, или же, испуганный криками Мамая, спрятался. Во всяком случае, теперь ему несдобровать. И Лирка это поняла — она перестала выть и только тихо, жалобно скулила, поглядывая на обезьяну и виляя хвостом.

Что-то подсказывало шимпанзе, что Лирку надо утешить. Но как? Чем? Несколько секунд Мамай глядел на нее, почесывая голову и сильно оттопырив губы.

У ног Лирки валялась пустая кастрюлька. И тут Мамай вспомнил, как Лирка обрадовалась, когда вытаскивала кость из этой кастрюльки.

Обезьяна забегала по балкону.

На балконе костей не валялось.

Она выглянула в кухню.

Там тоже стоял стол. Мамай вспрыгнул на него. Но стол был чист, гладок и бесполезен. Мамай забрался на верх буфета. Ничего интересного. Спичечные коробки, горшок с цветами. Тут шимпанзе замер, услышав голос хозяина и плеск воды. Хорошо было слышно, как хозяин, сидя в ванной, громко разговаривает сам с собой, часто повторяя слова «дети», «детское воспитание». Мамаю очень хотелось добраться до хозяина и вывести за руку на балкон, да не пускал поводок.

Спрыгнув, Мамай задел локтем ручку холодильника и осторожно потрогал ее, будто она могла оказаться живой. Она не была ни живой, ни страшной. Мамай с силой потянул ее на себя, помня привычное движение своей хозяйки. Что-то щелкнуло, и таинственная ярко-белая дверца открылась, выпустив на Мамая десятки самых заманчивых, почти оглушающих своей силой запахов. Глаза Мамая забегали растерянно, как у вора. Потом он запустил в холодильник сразу все четыре свои конечности.

Когда Мамай вновь появился на балконе, рот его был набит, в руке он держал банан, а позади, на полу, валялась супная кость. Мамай, шумно сопя, уселся было на порожек балкона, как вдруг возобновленный вой собаки заставил его подскочить. Черным мячом прыгнул он в кухню и тотчас выскочил оттуда с костью. Сунув банан в рот, Мамай повис с наружной стороны решетки, протягивая еду собаке. Но до Лирки было еще далеко. Тогда Мамай схватился рукой за поводок, привязанный одним концом к железной стойке, и начал спускаться по ремешку.

Мгновение — и Мамай запрыгал вокруг Лирки, бросив ей кость. Собака предупреждающе заворчала, но Мамай не обиделся. Он тоже не терпел, когда мешали его трапезе. Сев поодаль от Лирки, шимпанзе принялся очищать сворованный банан.

Они еще долго были вдвоем в этот вечер, пока с верхнего балкона не глянуло лицо хозяйки.

— Ах ты, негодник! — ругала она Мамая. По ее голосу можно было понять, что она сердита, но не очень. Скорее даже в ее словах слышались какая-то похвала и изумление.

— Петя, — говорила она. — Дед дал мне ключи. Ничего. Он шутит, что помирать ему еще рановато. А вообще-то был очень плох… Пойдем откроем дверь и заберем проказника. Мне еще надо прибраться у Лирки…

При появлении хозяев Мамай спрятал голову под Лиркино ухо, а Лирка заворчала, боясь, что люди обидят ее друга.