Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 19. Про братьев меньших Страница 16

Тигр-людоед, убивший 10 человек. Теперь он мертв.

Но иногда приходилось убивать тигров по необходимости. Об этом просили терроризированные людоедами жители лесных деревень. Охота на людоеда опасна и трудоемка. И, если учесть, что в 1902 году, по официальным данным, тигры в Индии порешили 1046 человек, ликвидация людоеда была делом подлинно доблестным. На этом поприще тут прославился англичанин Джим Корбет, книги которого издавались и в нашей стране.

Противостояние человека и тигра к началу этого века довело численность зверя в Индии до тридцати – сорока тысяч. Цифра эта по нынешним меркам немаленькая. Но против диких животных за истекшие десятилетия обернулся рост численности людей и нарастанье их хозяйственной деятельности. Исчезли большие площади лесов, а в оставшихся появился домашний скот. В результате исчезла дичь – кормовая база для тигров. Прибавим сюда браконьерство, пожаром уничтожавшее все живое в период, когда Индия, получив независимость (1947), была охвачена очень знакомой и нам лихорадкой – «теперь все наше».

К 70-м годам забили тревогу: «Тигров почти не стало!» С помощью международных организаций охраны природы пересчитали зверей. Итог – 1827 голов. Тигр – животное яркое, интересное. Исчезновенье его на земле – потеря невосполнимая и печальная. В Индии тигра почитают эмблемой страны. И было сделано все возможное, чтобы его спасти. Тщательно продуманная программа «Тигр» начала действовать в 1973 году, и уже можно взглянуть на победы и поражения в важной работе.

Много часов наблюдал я за тиграми в делийском зоопарке, а потом о звере мы говорили с Нарешем Бэди – индийским зоологом и кинооператором. Со своим братом-фотографом и отцом – профессиональным зоологом Нареш был самым активным участником программы «Тигр» – с помощью фильмов объяснял людям природные ценности. «Сначала девизом нашим были слова «Как спасти тигра?» Сейчас к ним прибавились новые – «Как от тигра спастись?» В этих формулах заключается драма сохранения редких животных в условиях крайне перенаселенной страны.

Программа «Тигр» началась с учреждения по всей Индии заповедников, где охоту на зверя решительно запретили. Запретили охоту и на всех животных, обеспечивающих тиграм существование. И эта мера сразу дала эффект. За год численность тигров выросла почти на целую тысячу. Но программа скоро забуксовала.

К концу 70-х годов резко изменилось поведение тигра. Раньше звери человека боялись, и только ослабшие, не способные овладеть привычной добычей решались охотиться на людей. Преуспев однажды в этой охоте, они потом, как пишет Джим Корбет, становились «профессиональными людоедами и этим самым подписывали себе приговор». Теперь звери, потерявшие страх перед человеком, уже не испытывали к нему никакого почтенья, и он становился объектом охоты. Этому способствуют трудности сохранения заповедников. Люди, несмотря на запреты, идут в лес за хворостом, украдкой пасут в нем коров. Сегодня тигрица, обремененная ждущим добычи выводком, убивает корову, а завтра и пастуха. И обнаруживает: пастуха убить даже легче. А тигрята, поедающие человечину, – растущие людоеды.

Что делать? Стрелять тигров при первых сигналах о людоедстве? Но тогда операция по спасению зверя терпит фиаско. Людоеда сначала следует выявить, определить: убийство спровоцировано человеком, либо зверь уже пристрастился к легкой охоте. Разрешение на отстрел тигра может дать только облеченный полномочиями человек. И пока суд да дело, число жертв в деревнях достигало десятка, а кое-где больше. В селеньях, граничащих с заповедниками, начались волненья, поскольку осмелевшие звери наведывались прямо к домам.

Пробовали отучать тигров от покушения на людей и таким способом. На опушках или в лесу оставляли специально изготовленные манекены с подведенным к ним электрическим током. Рассчитывали: тигр, испытавший электрошок, будет стороной обходить человека. Но эта затея ничего не дала. У тигров хватало ума отличать чучело от живого объекта охоты.

Нареш Бэди показал мне снимки и кинокадры людей, растерзанных тигром. Кое-кому удавалось спастись, и они рассказывали о пережитом, показывали страшные раны. Показал мне Нареш и кинохронику напряженной охоты за людоедом – слоны, вооруженные люди, охваченная волнением толпа деревенских людей…

Сейчас численность тигров в Индии превысила четыре тысячи. «Это предел, – говорит Нареш, – к большему стремиться незачем». На отметке «жертвы с той и с другой стороны» колеблется стрелка противостояния тигра и человека. Драматическое противостояние. Зверь-людоед нетерпим, но «тигров можно понять», их поведение – это способ выжить в условиях, созданных человеком. Жалко людей. Но драматические жертвы – это плата всего человечества за неудержимый рост численности рода людского, оставляющего все меньше места на нашей планете для тех, кто имеет такое же право на жизнь, как и люди.

Размышления обо всем этом грустны. Но это одна из главных забот человека, стоящего на пороге нового тысячелетия.

• Фото автора. 8 – 11 июля 1994 г.

Таежная горемыка

Зовут ее кабарга. Житель европейской части России такого зверя не знает. Это потомственный сибиряк, точнее сказать азиат, потому что водится (водился!) от Каспия до Охотского моря и в Гималаях Индии и Китая.

Кабарга – один из самых маленьких оленей. «Длина – один метр, высота – полметра, вес – один пуд» (шестнадцать килограммов). Рогов у оленька нет. Зато есть острые, свисающие с верхней челюсти два клыка, у самки – маленькие, незаметные, у самца – порядочные, в половину карандаша. Никто не видел, чтобы робкая кабарга защищалась этим оружием. Зато многие наблюдали, как самцы во время зимних турниров наносят друг другу ощутимые раны.

В Сибири я видел кабаргу лишь однажды – в горах Алтая. Испуганная, она подпрыгнула вверх неправдоподобно высоко (метров на шесть!) и застыла на скальном камне, собрав в одну точку четыре копытца. Фотокамеры со мной не было, был бинокль, и я как следует разглядел странного оленька. Цвет кабарги коричневый с пятнами «проседи». Зад чуть приподнят, и оттого кабарга казалась сгорбленной. Запомнились четыре приметы в образе оленька. Выгнутая спина, огромные навостренные уши, клыки и большие, сильные, делавшие кабаргу похожей на кенгуру задние ноги. Передние ноги у оленька слабые. И по горной тайге кабарга не столько бежит, сколько прыгает, преодолевая завалы, и, спасаясь от преследования, вскакивает на прискалки, ни для кого не доступные, кроме нее.

Повадки этого оленька, по причинам, о которых надо сказать особо, людьми изучены хорошо и давно. Кабарга живет в горной тайге, предпочитая держаться в самых запущенных, непроходимых местах. Сомнительно, чтобы она искони любила эту угрюмость – жить приятнее там, где вольней. «Полюбить» таежную непролазность заставили вечные на нее гоненья. Так же вот собираются токовать на непролазные с чахлым лесом болота и глухари. (По свидетельству охотников, до ружейного времени токовали они на «веселых сухих полянах».) Так же «полюбили» пустынные, бесплодные холмы Вайоминга и Невады остатки американских мустангов, табуны которых паслись когда-то на просторных равнинах.

В горных таежных дебрях робкая кабарга никого не стесняет, никому не мешает. Ее питание летом – таежные травы. Зимой кабарга довольствуется лишайниками и мхами, свисающими с деревьев. Брэм, наблюдавший за оленьком в неволе, считал кабаргу «не одаренным сообразительностью, милым, пугливым животным». Дмитрий Лыков, посвящая в таежные тайны сестру Агафью, рассказывал: «Кабарга ленива. Далеко не уходит. Где встретил, там же через день увидишь ее опять».

Однако есть и у этого робкого зверя способы сохранять жизнь – прыгучесть, спасающая от преследователей на скалах, и способность, подобно зайцу, запутывать след. «Петляет, делает скидки в сторону и закапывается в снег», – пишет мне прибайкальский охотник. «Застигнутая врасплох кабарга теряется, топает ножками на одном месте и не бежит». Но это шоковое явление приходилось наблюдать и у крупных оленей. Знают охотники и предсмертный, как и у зайцев, крик кабарги – сигнал сородичам об опасности. Врагов у малютки-оленя много – волк, медведь, росомаха, лиса. Но самый страшный из всех – человек.

В Индии на ярмарке в долине Кулу увидел я ожерелье из тонких кинжалообразных клыков. Это были трофеи охотников на кабаргу. Продавались клыки и по отдельности для ношения на цепочке. Но это побочный продукт добытчиков кабарги. Пренебрегают охотники постным, не очень вкусным мясом таежного оленька. Не ценится и шкурка его с ломким, непрочным мехом. Но тысячи лет Сибирь и Юго-Восточная Азия преследуют кабаргу из-за мускусной железы, которой природа снабдила самцов оленька. Образование это размером с детский кулачок расположено на животе кабарги и содержит в себе густую молочного цвета текучую массу, называемую сибирскими охотниками «струей». Пахучий продукт, играющий какую-то роль в интимной жизни малюток-оленей, стал для них роковым. Уже тысячи лет идет охота на кабаргу из-за этой желёзки, весящей сорок – пятьдесят граммов. Железу, вырезанную у жертвы, охотник высушивает, превращая «струю» в буроватый, а затем черного цвета порошок, и продает за немалую цену. «Самый дорогой из всех естественных продуктов, – пишет японский журнал. – Один грамм – пятьдесят долларов!»