Джеральд Даррелл - По всему свету Страница 16

Когда я на другой день рано утром снова пришел на склон, война была уже закончена. Обитель черных муравьев опустела, если не считать разбросанных кругом убитых и раненых. Обе армии исчезли. К муравейнику рыжих я поспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как возвращаются последние отряды, бережно неся в челюстях военную добычу. У входа их возбужденно приветствовали черные рабы; они поглаживали куколок усиками и суетились около своих повелителей, ликуя по поводу успешного набега, совершенного «рабовладельцами» на их сородичей. Было что-то очень человеческое и очень неприятное в поведении участников этой сцены.

Может быть, несправедливо говорить о воинственности животных, ведь большинство из них слишком разумны, чтобы затевать войны в том смысле, как мы их понимаем. Исключением являются муравьи, и в частности «рабовладельцы». Что же до большинства других животных, то для них война заключается в нападении на добычу или в обороне от врага.

Увидев, как сражаются «рабовладельцы», я проникся восхищением к их военной стратегии, но любовью к ним не воспылал. И я даже обрадовался, обнаружив, что против них существует, так сказать, подпольное движение. Речь идет о муравьиных львах. Взрослый муравьиный лев очень похож на стрекозу и производит вполне невинное впечатление. Однако детки этого насекомого — прожорливые чудовища, применяющие весьма коварный способ охоты на свою добычу, которая по большей части состоит из муравьев.

У личинки расширенное тело; крупная голова вооружена челюстями, напоминающими клещи. Облюбовав участок с рыхлым песчаным грунтом, она вырывает в нем конусовидную ямку, на дне которой и подстерегает жертву, спрятавшись в песке. Рано или поздно какой-нибудь муравей-хлопотун, спешащий куда-то по своим делам, оступается на краю ловушки и скатывается вниз. Мигом осознав свою промашку, он всячески пытается выбраться на волю, однако это не так-то просто, потому что рыхлый песок не выдерживает его веса. Тщетно перебирая ножками на откосе, муравей сталкивает вниз песчинки, которые будят притаившегося на дне душегуба. Тотчас муравьиный лев начинает действовать. Работая челюстями и головой, как пескоструйным механизмом, он обстреливает песчинками муравья, все еще отчаянно барахтающегося на склоне. От такого обстрела бедняга, и без того с трудом удерживавший равновесие, летит кувырком на дно, где за внезапно раскрывающимся песчаным занавесом его ожидают пылкие объятия, простите, огромные изогнутые челюсти муравьиного льва. Отбивающаяся жертва медленно исчезает, словно поглощаемая зыбучим песком, и через несколько секунд воронка опять пуста, но под невинным на взгляд покровом хищник высасывает жизненные соки из своей жертвы.

Еще одно животное, которое поражает свою добычу (мух, бабочек, мотыльков и других насекомых) пулеметной очередью, — брызгун. Эта довольно симпатичная на вид небольшая рыба, обитающая в пресных и солоноватых водах Азии, развила хитроумнейший охотничий прием. Медленно плывя у самой поверхности, она ждет, когда насекомое сядет на свисающую над водой ветку или лист, и начинает осторожно приближаться к цели. Подойдя на расстояние около метра, прицеливается и внезапно направляет в добычу серию водяных капель. Точность прицела настолько высока, что эти пули сбивают озадаченное насекомое. В ту же секунду рядом оказывается брызгун. Легкий всплеск, завихрение — и насекомого как не бывало.

Мне как-то довелось работать в зоомагазине в Лондоне, и вот однажды с очередной порцией живого товара к нам поступил брызгун. Я был в восторге и с разрешения хозяина выставил тщательно подготовленный аквариум с брызгуном на витрине, поместив рядом табличку с рассказом об удивительных способностях этой рыбы. Моя реклама пользовалась успехом, однако публика хотела видеть своими глазами, как брызгун сбивает добычу, а это было не так-то просто устроить. Наконец меня осенило. По соседству помещалась рыбная лавка, и я подумал, что нет никаких причин, мешающих нам воспользоваться излишками пасущихся там падальных мух. Итак, я подвесил над аквариумом брызгуна кусок мяса не первой свежести и оставил открытой дверь зоомагазина. Хозяин ничего не знал о моей затее. Мне хотелось сделать ему сюрприз.

Я вполне достиг своей цели.

К тому времени, когда он явился, в магазине собралась не одна тысяча мух. Брызгун с упоением демонстрировал свое искусство полусотне запрудивших тротуар зрителей и мне, стоящему за прилавком. Следом за хозяином буквально по пятам в магазин ворвался полицейский; явный невежда в зоологии, он пожелал узнать, чем вызвана пробка. К моему удивлению, хозяин, вместо того чтобы прийти в восторг от моей изобретательности, явно был склонен поддержать представителя власти. Кульминация наступила в тот момент, когда хозяин наклонился над аквариумом, чтобы отвязать подвешенное над ним мясо, и прямо в лицо ему ударила струйка воды, выпущенная брызгуном, который высмотрел особенно заманчивую добычу. Хозяин не стал меня жучить, но на другой день брызгун куда-то исчез, и мне никогда больше не позволяли оформлять витрину.

Хорошо известно, что одна из наиболее популярных военных хитростей в мире животных — когда совершенно безобидное существо внушает потенциальному врагу, будто он натолкнулся на страшного, свирепого зверя, которого лучше не трогать. Один из самых забавных примеров этого рода продемонстрировала мне солнечная цапля в Британской Гвиане, когда я там занимался отловом зверей. Выкормленная индейцем изящная птица с тонким заостренным клювом и с медленной, величественной походкой была абсолютно ручной. Днем я разрешал ей свободно разгуливать по моему лагерю и только на ночь заточал в клетку. Чудесное оперение солнечной цапли переливается всеми красками осеннего леса, и когда птица замирала на фоне сухой листвы, она порой становилась совсем невидимой. Казалось, такому грациозному и хрупкому созданию нечем обороняться от врага. Но это только казалось.

Однажды в лагерь явился под вечер охотник в сопровождении трех здоровенных воинственных псов, и один из них вскоре приметил цаплю, которая стояла, задумавшись, на краю поляны. Навострив уши и тихо ворча, пес взял птицу на прицел, два других тотчас присоединились к нему, и все три с развязным видом направились к цапле. Когда расстояние между ними сократилось до метра с небольшим, она наконец удостоила их своим вниманием: повернула голову, наградила псов испепеляющим взором, потом повернулась к ним. Псы сперва остановились, не зная толком, как поступить с птицей, которая не обращается в бегство с громкими воплями, затем придвинулись ближе. Внезапно цапля резко опустила голову и расправила крылья широким веером. При этом в центре каждого крыла обозначилось красивое пятно; вместе они в точности напоминали устремленные на вас глазищи огромной совы. Мгновенное превращение маленькой, кроткой, изящной птицы в подобие разъяренного филина ошеломило собак. Они остановились, бросили еще один взгляд на трепещущие крылья и задали стрекача. А солнечная цапля сложила крылья, поправила клювом несколько перышек на груди и снова погрузилась в задумчивость. Было очевидно, что псы ни в коей мере не нарушили ее душевного равновесия.