Рассказы о потерянном друге - Рябинин Борис Степанович Страница 16

У старухи была подружка. Когда продажа совершилась, та стала уговаривать старуху вынуть деньги из сберкассы: будет-де девальвация, вклады пропадут. Просила взаймы две тысячи. Она же, кстати, подбила и на продажу: «К чему тебе дом? Умрешь — все равно останется. Да и не живешь ты в нем. А деньги пригодятся…»

Полученные две тысячи она долго не возвращала. Об этом тоже дознались через соседей: должница часто ночевала у подруги и сквозь тонкую перегородку было слышно, как хозяйка требовала долг. По этой причине они даже бранились между собой.

И вдруг старуха — обладательница капитала, вырученного от продажи недвижимости, — пропала. И день нет, и два, и три. «Избушка на клюшке», никто не видал. Куда подевалась? Началось следствие. Не находится никаких признаков исчезнувшей.

Сына посадили: было подозрение, что он убил мать из-за наследства. Потом выпустили. За неимением улик дело прекратили.

Так бы все, наверное, и заглохло, осталось шито-крыто, да дело попало на пересмотр, к новому следователю — нашему соседу.

Этот, не в пример предыдущему, оказался энергичный, дотошный. У него мысли завертелись в другом направлении. Ему стала подозрительна приятельница исчезнувшей. Незаметно он обследовал ее жилье, а затем однажды пригласил меня с Акбаром помочь ему. Об Акбаре уже пошел разговор как об очень хорошей розыскной собаке, с отличным чутьем и безошибочным инстинктом.

Я, конечно, не хочу сказать, что мой Акбар один такой. В милиции имелись ищейки не хуже моего Акбара, и просто, я думаю, мой сосед не хотел осрамиться, если вдруг его предположения не оправдаются и постигнет неудача. Скажут: зря поднял всех на ноги… А я — что ж, я могу и не болтать! На меня он полагался.

Мы поехали на автомашине; не доехав примерно с полквартала, вышли и пошли пешком.

Старуха отсутствовала: она работала ночной няней в детском садике металлургического завода. Это облегчало нашу задачу — можно было не опасаться, что она внезапно обнаружит наше присутствие и попытается скрыться. Известно, что старики чутко спят, а особенно — если совесть не чиста…

Убедившись, что ее нет, следователь сразу повел меня с Акбаром к подвалу. Сняли висячий замок, спустились вниз.

Обстановка как в классическом уголовном романе: сводчатый потолок, каменные стены, масса дров. Мне невольно стало жутко. Стали стучать в землю, светили фонариком. Я скомандовал:

— Ищи!

Акбар направился в угол и, повизгивая, принялся рыть. Мы стали помогать ему. Отбросили доски, ржавые жестяные банки из-под консервов, битые бутылки, разный прочий мусор, который копился тут, видимо, еще с ноева потопа. Показалось что-то белое. Акбар громко заскулил. Мы потянули — оказался кусок материи. Это была ночная сорочка с кружевами, показалось тело убитой.

Все. Факт убийства налицо. Догадки следователя оказались правильными.

Я с Акбаром остался у трупа, следователь, не мешкая более ни минуты, поспешил в милицию, оттуда — уже не один и с ордером на арест — в детский сад. Старуху взяли.

На допросе она пробовала выкрутиться.

— Зря отпираетесь, — сказал ей следователь, — собака показала.

После этих слов убийца созналась во всем. Рассказала, как было совершено убийство.

Она убила, чтобы не возвращать две тысячи рублей. Покушалась на всю сумму, вырученную от продажи дома, да не вышло.

История со старухой создала такую славу Акбару, что, где бы мы ни появлялись, узнают. Акбара расхваливают на все лады, передо мной снимают шапки, здороваются. Популярность! Если мы с Акбаром садимся в автомашину, уже знают: поехали на дело.

Прежде все соседи возмущались, что Акбар такой злой, что, того и гляди, цапнет за ногу. Жаловались домоуправу. С некоторых пор — никаких нареканий. «Это же Акбар!»

Знают и жулики. Иной раз тип, явью не внушающий доверия, остановится на улице: «Здравствуйте!» Разглядывает Акбара.

— Ишь ты, зверюга… А если его, к примеру, ножом?

— А ты попробуй.

— Да ну его…

У милиции Акбар в большом фаворе. Сотрудники райотдела выказывают ему всяческое расположение.

Бабушка хвастается: переходила улицу в неуказанном месте. Ну, конечно, свисток, ее задержали. Постовой хотел выписать штраф. Наша хитрая бабушка запричитала.

— Моя собака у вас работает, а вы…

— Какая собака?

— Акбар.

— А как ваша фамилия?

Бабка назвала. Постовой заулыбался, спрятал книжку и откозырял:

— Ну, идите… Больше не нарушайте!

Бабка теперь похваляется: «Наш Акбар от всего спасет!»

Как-то с помощью пса задержали спекулянта с тушей барана. Мясо конфисковали. Начальник ОБХСС распорядился отрубить баранью ногу.

«Хоть это не положено, но — на, Акбар». И дал собаке.

Трамвайным кондуктором и вагоновожатым ужасно нравится, что Акбар не позволяет входить с передней площадки.

Едем с Акбаром в трамвае. Народу тьма. Псу обступали все лапы. Он жмется, жмется, но молчит, не огрызается: понимает, что надо вести себя культурно. Я загородил его собой, приказал сидеть.

На остановке — пьяный. Лезет в вагон с передней площадки, толкнул женщину с ребенком, всем мешает.

Акбар увидел — зарычал: нарушение порядка. (Кстати, пьяных он вообще не переносит, чует их на расстоянии.).

Пьяный к нему с речью:

— Ты дурак или умный, не все ли тебе равно, откуда я вошел?

И нагибается к Акбару, чтобы лучше беседу вести.

Я предупредил: «Осторожно, гражданин, отойдите», — тот свое:

— Он у вас дурак или умный? Что ты сердишься, мы с тобой помиримся, лапушка, дай я тебя поглажу…

Ну и «погладил». «Лапушка» как рванет… пьянчужка испуганно шарахнулся, покачнулся и — выпал из вагона.

Откуда ни возьмись, милиционер со свистком. Пострадавший поднялся и стал жаловаться. А я — не в своем районе; ну, думаю, попаду в милицию, факт — протокол обеспечен.

А милиционер всмотрелся и говорит:

— А, Акбар! — И обращаясь к пьяному: — Так тебе мало попало!.. — И повел не нас, а его.

Поехали дальше. И вдруг ехидный голос из дальнего конца:

— На весь вагон нашелся один джентльмен, и тот собака…

Авторитет завоевали все наши собаки, все бригадмильство в целом. Прежде не знал, где выгулять собаку: гонят отовсюду, хоть плачь, грозят репрессиями. Теперь милиционеры не штрафуют, дворники метлами не бьют. Не требуют, чтобы выводили животных только в намордниках, не ограничивают в чем-либо.

Хотя еще находятся скептики. Как-то идем с ночным комсомольским патрулем, сварливая дворничиха разворчалась вслед:

— Нечего делать-то, шляетесь…

Ах, опять «нечего делать»? Нажаловались в отделение. Оттуда ей пригрозили штрафом «за оскорбление при исполнении служебных обязанностей». Будет знать!

В отделении у нас свой уголок БСМ (бригады содействия милиции), выходит стенгазета «Активист». Дежурные милиционеры сами часто обращаются за помощью к собаководам, если нужно кого-либо задержать. Когда футбол — вызывают на стадион.

В охранных свидетельствах, выдаваемых владельцам служебных собак, вписали специальный пункт: «Собаковод обязан оказывать помощь собакою органам милиции по их требованию». Пункт этот предварительно был обсужден на общем собрании в клубе и принят единогласно. Каждый бригадмилец гордится им.

Не обходится без нелепиц… Пожилой мужчина шел с боксиком мимо ресторана. Выбежал хулиган. Милиционер: «Пустите собаку!» А щенку десять месяцев, еще несмышленыш (милиция тоже не всегда разбирается в собаках!). Хозяин с перепугу выронил поводок, боксик побежал. Хулиган увидел — оцепенел от страха. Боксик его облобызал. Первое «задержание»!..

Забавный эпизод произошел с Попудрипкой.

Поздно вечером она выгуливала собаку недалеко от своего дома. Отпустила Лушу; та скрылась где-то за кустами (было темно); в это время к хозяйке подсыпались два каких-то длинногривых хлюста: «Разрешите с вами пройтись!..»

Попудрипка говорит: «Идите своей дорогой». Они не отстают, липнут как мухи. Начали сквернословить.