Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате Страница 18

Гусь не боится холода – мороз в 30 градусов ему нипочем, был бы корм. И очень чуткая эта птица. Легенда о спасении гусями Рима известна всем. Дикие гуси на кормежках и при ночлеге имеют бдительных сторожей. Слух и зрение помогают им загодя распознать опасность и «прогоготать» тревогу. Эту бдительность сохранили и домашние гуси. Удивительный факт: американцы на ракетных базах, расположенных в Европе, не доверяя полностью электронной сигнализации, держали гусей. Кто бы ни появлялся, гуси поднимали тревогу.

Гусь и гусыня образуют семью. Но расположение самки гусак завоевывает в жестоких драках с соперниками. Это свойство давно замечено. В Нижнем Новгороде издревле забавлялись зрелищами гусиных боев. Присутствие возлюбленной делает гуся отчаянно смелым и стойким. А когда подружка устраивается на гнезде, гусак в ожидании потомства все время находится вблизи от нее. Известен случай, когда, защищая избранницу, разбушевавшийся гусь забил двух ягнят и столкнул в воду овцу…

Срок жизни гусей на птичьем дворе невелик – с весны до морозов. Племенных птиц держат семь-восемь лет. Но бывают привязанности, помогающие узнать сроки жизни этой птицы. Наталья Задерей из Днепропетровска рассказывает: «Гусыня стала опекать брата, когда он только-только учился ходить. И он тоже к ней привязался. Брату двадцать четыре года. И старушка гусыня жива – провожает его на работу и ковыляет навстречу, когда возвращается». А у британской бабушки миссис Флоренс Халл гусак по кличке Джордж жил сорок девять лет. «О, это был настоящий джентльмен!» – рассказывает бабушка Флоренс.

Каков гусь! – говорят об ином человеке. Но бывает и в гусе вдруг видишь что-нибудь человеческое.

• Фото автора. 26 ноября 1991 г.

О снеге, гепардах и зайцах…

Занятно видеть гепардов на снежной поляне. Добро бы рыси, для них снега – родная стихия, а это же африканцы, арена их жизни – прокаленная солнцем саванна. Но, как видите, ничего, снег нисколько их не пугает, с удовольствием в нем валяются, и даже двадцатиградусные морозы им нипочем. Правда, компания эта с детства закалена. Родились гепарды в Москве – холод знаком «с пеленок».

А по соседству ходит африканская леди – зебра. Ее «пижама» – наряд не зимний. Зебра вольна выбирать: теплый загон или прогулки по снегу. Выбирает прогулки. Не боится снега жираф, живущий в Пражском зоопарке. Завзятым, закаленным сибиряком стал лев, выросший в зоопарке Новосибирска. Африканские антилопы вполне притерпелись к московской зиме, рядом с ними по снегу прыгают кенгуру.

А что касается птиц, то быстрое сгорание пищи в их организме и одежда из перьев делают их особенно зимостойкими. Где водоемы не замерзают, утки остаются на них зимовать. Пруд Московского зоопарка – одно из таких мест. К постоянным обитателям водоема на зиму из Подмосковья прибивается с тысячу уток разных пород, предпочитающих зиму дальним полетам на юг.

Утки – установлено экспериментами – одни из самых морозотерпимых птиц. И лебеди, застигнутые зимним штормом в пути, не погибнут, пересидят, полузасыпанные снегом, отряхнутся и полетят дальше. А бывает, что и раздумают улетать, если встретят открытую воду, достаток пищи и покровительство человека. Такая популяция птиц образовалась в Литве на одной из незамерзающих речек. «Сиротские» мягкие зимы последних лет и обилие пищи на свалках вблизи городов соблазняют оставаться с нами на зиму грачей и скворцов… Легко заметить: все, о ком сказано, – иждивенцы людей. Холод животные терпят, было бы чем кормиться.

Ну а те, кто искони делит с нами невзгоды зимы, приспособились к ним. Одни меняют летнюю шубу на зимнюю, другие – медведи, сурки, еноты, ежи, барсуки – ложатся на зиму спать. (Аляскинская земляная белка спит девять месяцев в году!) А многим зима нипочем. Лисы, волки, зайцы, лоси, рыси, ласки, куницы, тетерева, глухари, вороны, сороки, совы, множество мелких птиц зимой активны ничуть не меньше, чем в теплое время. Проблема главная – добывание пищи. Ее обычно хватает. Но бедствует в средних широтах кабан. Он у нас – вольный или невольный пришелец. До войны северные границы его обитания проходили на Кубани. Теплые зимы последних десятилетий продвинули зверя на север. Очаги расселения были созданы и охотниками. В результате кабанов можно встретить сегодня даже в Архангельской области. Зверь приспособился к холодам. Но все же в суровые снежные зимы, если кабанов не подкармливать, они гибнут. Для всех остальных снег – теплое одеяло, спасающее от морозов. В снег ныряют с деревьев на ночлег тетерева, снегом укрыта берлога медведя, заяц спит, зарывшись в снегу. Кипит под снегом мышиная жизнь – по дорогам-тоннелям мыши ходят друг к другу в гости, под снегом справляют свадьбы, дерутся, привлекая писком чутких лисиц.

А куда девается всякая мелкота, казалось бы, больше всех уязвимая холодами, – козявки, жуки, комарики, божьи коровки, пчелы, шмели? Оказывается, эта тысячеликая братия – самая зимостойкая, каждая крошка на свой лад готовится к холодам. Пчелы запасаются медом и сбиваются в плотный ком, это помогает сохранять им тепло. Теплее, естественно, тем, кто в середине. Чтобы одни не мерзли, а другие не перегрелись, пчелы все время перемещаются. Пасечник обычно ставит ульи в омшаник. Но кое-где, покрытые снегом, они остаются там, где стояли и летом. А есть ведь и дикие пчелы. При хорошем запасе меда они выживают в дуплах.

Кому приходилось наблюдать поздней осенью муравейники, знают: они похожи на замки, ворота и двери в которых заперты, законопачены. Прикроет муравейник снежком – и все, никакая стужа в рыхлый, упругий дом не проникнет. Есть, правда, помехи: волки и кабаны любят зимой поваляться на муравейнике, а зеленые дятлы в муравейниках роют пещеры. В разрытом, остуженном доме зимовать, конечно, не мед.

Бродяжка-шмель (самка шмеля, самцы окоченели осенью на цветах) зимует где бог пошлет – в мышиной норе, в стогу сена. Пушистая шубка и замирание жизни до крайних пределов помогают шмелихе пережить зиму. Божьи коровки заползают под палые листья. То же самое делают комары и до апреля оцепенело спят. Кое-какая мелкота зимует просто в складках коры деревьев. Бр-р-р! Мороз превращает козявок в ледяшки. Но одни к зиме почти обезводили организм, другие воду заменили на глицерин. Если не склевали поползни или синицы, с весенним солнцем происходит воскресение из мертвых. Рекордсменом морозостойкости показала себя личинка одной из мух. При опытах она оживала после мороза в 270 градусов.

Таким образом, гепарды, гуляющие по снегу (снимок сделан в прошлом году), – довольно заурядный случай акклиматизации. Кстати сказать, эти пятнистые бегуны жили когда-то в степях, лежащих к северу от Черного моря.

В этом году зима задержалась. И больше всего не рады этому зайцы. В минувшее воскресенье мы с внуком одного видели. В соответствии с календарными сроками природа одела зверька в маскировочный белый халат. А снега нет. Заяц прижался к березовой колоде. Но спугнутый, скачущий в черном лесу, виден был всему свету. Для гепардов-невольников снег – экзотика, а вольному зайцу без снега нельзя – пропадет.

• Фото автора. 3 декабря 1991 г.

Никто не любит крокодилов

В мире животных у нас есть симпатии и антипатии. Все любят ежей, не все – ужей. Слон симпатичен, гиена – нет. Кто любит крысу? На полюсах симпатии и неприязни, возможно, находятся божья коровка и крокодил.

Крокодилов не любит никто. Этот огромный обитающий в воде ящер имеет маленький мозг, но мощные челюсти и мускулистый хвост, ударом которого может переломить ноги взрослой антилопе. Крокодил – искусный охотник. Часами он может лежать в воде неподвижно, высунув на поверхность лишь ноздри и выпуклые глаза-«перископы». Стоит кому-то прийти к водопою и от жажды потерять бдительность, крокодил не упустит мгновенья. Бросок – и мощные челюсти капканом замкнутся на теле жертвы. В Африке ею чаще всего бывают антилопы. Но есть у меня снимок: сравнительно небольшой крокодил вцепился в морду жирафа и оказался висящим в воздухе. Размеры жертвы крокодила мало смущают. На суше он ее не приканчивает, а тащит в воду и топит. Две минуты – и дело сделано. Рвать жертву охотник сразу не станет, поместит за корягу или в пещеру, вырытую для этого в берегу под водой, и подождет, пока добыча «отмякнет». Желудок крокодила – адский химический комбинат, переваривает все – шерсть, копыта, рога, даже железные крючья постепенно разъедаются желудочным соком и хлористоводородной кислотой.

В кладовых крокодила могут оказаться зебры, гиены, домашний скот, слоненок и очень любимые ими малыши-бегемотики. По этим причинам ненависть к водяному разбойнику у слонов и бегемотов не знает границ. Слоны, застав крокодила на суше, затаптывают его до «мокрого места», а зубастая пасть бегемота заставляет крокодилов держаться подальше от мест, облюбованных гиппопотамами. Это хорошо знают те, кто приходит на водопой.