Ольга Хлудова - Волны над нами Страница 18

В эти часы у нас перерыв, мы отдыхаем — каждый на свой лад: Николай берет энтомологический сачок и уходит бродить по горам под палящими лучами крымского солнца. Он ловит насекомых для своей коллекции с таким же увлечением, с каким мы ныряем. Мы же, отдавшие сердце обитателям моря, уходим к Кузьмичу. В первый раз, когда Николай в маске отправился знакомиться с черноморским подводным пейзажем, я ждала его на берегу с некоторым страхом. Мне пришла в голову эгоистическая мысль, что если он всерьез заинтересуется увиденным под водой, то… маска-то у нас была одна на двоих!!!

Но, как и следовало ожидать, красоты черноморского дна показались Николаю весьма убогими после богатства жизни в дальневосточных морях. Он плавал с нами изредка и, надо отдать ему справедливость, замечал во время своих коротких экскурсий в два раза больше интересных вещей, чем мы, еще не привыкшие к маскировке морских животных и их несколько необычному для нас виду под водой.

У нас с Виталием теперь новый товарищ — Валя.

Она подошла к нам на берегу и попросила одолжить маску и ласты. Мы наскоро объяснили ей, как выдувать воду из трубки после подъема, и готовы уже были поделиться своим скудным опытом в технике погружения, как Валя вошла в воду и исчезла в глубине с легкостью и быстротой профессионального ныряльщика.

Прошло полминуты, минута, а Валина голова все еще не появлялась на поверхности. Она пробыла под водой минуту с лишним, срок, пока еще совершенно недоступный для нас с Виталием.

Дружба завязалась сразу. Валя, молоденькая преподавательница литературы, плавала и ныряла, как утка, всегда была готова идти в самые дальние бухты, никогда не теряла отличного настроения, обладала хорошо подвешенным языком и поразительным даром рассказывать смешные истории. Словом, с нашей точки зрения, — идеальный товарищ. Но у нее нет маски — вот беда. Пока мы сообразили, что надо поехать в Феодосию за грелкой или другим изделием из резины, все было расхватано жаждущими приобщиться к новому спорту.

Над маской Виталия смеются, потом начинают ее примерять, потом ищут по ближайшим аптекам что-нибудь подходящее. Появились маски из грелок. Придумано очень остроумно, даже лучше, чем у Виталия, но и грелок уже давно нет. Народ пускается «во все тяжкие» и лепит подводное снаряжение из самых странных предметов.

Сейчас смешно вспомнить, какие только маски не встречались нам тогда на берегу. Следовало бы собрать все эти дикие образцы и устроить маленький музей. Но поздно: такие маски давно выброшены. Даже самые нетребовательные мальчишки отвернутся теперь от некоторых «приборов», в которых ныряли наши спортсмены в то лето.

Большая часть публики приезжает на день-два. Это бродячие спортсмены-подводники, прослышавшие об интересных местах на нашем берегу. Но жить им негде. Все дома сотрудников и общежития заполнены студентами и научными работниками из разных городов.

Перед нами прошли вереницы масок случайных посетителей, и мы только диву давались, что может вынести человек ради любимого дела. Больше всего нас поразил юноша, который вышел из воды, держа в руках мешочек из старой рыболовной сети, набитый обломками пробочных сетевых поплавков. К мешочку была привязана резиновая трубка, другой ее конец молодой человек держал во рту. Обычные очки облепляла широкая полоса липкого пластыря. Несколько слоев пластыря покрывали дужки очков и налеплялись на лицо до ушей.

Таким образом на небольшой срок создавалась «почти водонепроницаемая» маска. Облепленный пластырем нос на всякий случай прихватывался поверх пластыря деревянным зажимом для белья. Снималась маска довольно просто: пластырь отдирался от кожи вместе с бровями и волосами на висках. Владелец маски немного повизгивал, но, сняв маску, уверял нас, что «это очень удобно». Подобная пытка сопровождала каждый выход из воды.

Каким надо быть энтузиастом, чтобы терпеть подобное?! Молодой человек провел у нас один день и потом уехал осваивать остальные районы крымского побережья. У нас осталась только его фотография. Пожалуй, это было самое фантастическое из всех виденных нами снаряжений. После этого нас уже ничто не удивляло.

Пляж пустынен в те часы, когда солнце становится над головой. Раскаленная галька жжет ноги через тонкую подметку тапочек, и мы делаем самые диковинные пируэты, добираясь до воды. Вдоль пляжа можно идти по воде, что очень приятно. До Кузьмича мы добираемся за 15–20 минут, совершенно раскисшие от жары. Вода не освежает, она нагрета до 26–28 градусов, и, кажется, можно просидеть в ней целый день. Но после часа пребывания в такой, казалось бы, теплой воде все-таки наступает момент, когда ужасно хочется выбраться на берег. Инструкция на санаторном пляже гласила: «выходите из воды при первых ощущениях холода». Боюсь, что наша точка зрения не совсем совпадала с точкой зрения автора инструкции. Как это можно выйти из воды «при первых ощущениях холода»?

Плаваешь и смотришь, и ныряешь в теплой воде. Плечи пекут жаркие лучи солнца, незаметно сжигая кожу до волдырей. Над берегом дрожит марево, очертания скал стали зыбкими.

В белом слепящем свете полудня слиняло небо, и горизонт утонул в сверкании моря. Нарочно ныряешь поглубже, где вода чуть прохладнее, но все равно жарко. Потом начинаешь замечать, что вода стала немного холоднее, потом по телу пробегает озноб, стягивая кожу. Особенно сильно мерзнут затылок, шея, бока и живот. Да и солнце перестало греть спину и только обжигает ее. Наконец, совершенно синие, покрытые «лебединой кожей», мы выбираемся на берег.

На раскаленных камнях пляжа озноб скоро проходит и становится жарко. Погревшись с полчаса, опять лезем в воду. Почему-то она много холоднее, чем в первый раз, и через десяток-другой минут выскакиваешь опять греться. На этот раз приходится греться долго, не менее часа. Камни жгут кожу, солнце печет, нагретый воздух над берегом пышет жаром в лицо, но долго еще дрожишь от холода где-то внутри. Потом проходит и это. С новыми силами кидаешься к воде и… не можешь заставить себя войти в море глубже, чем по колени. Оно кажется непереносимо холодным и вызывает инстинктивное отвращение.

Если перебороть себя и сразу кинуться в воду, ощущение холода, сильный озноб и какая-то скованность в движениях возникают с удвоенной силой, и все удовольствие от плавания начисто пропадает. Через две-три минуты становится чуть теплее, но ненадолго. Выходишь на берег и решительно начинаешь одеваться. На несколько часов надо забыть о подводных экскурсиях, они недоступны.

Надо сказать, что переохлаждение, которому мы регулярно подвергались, приносило нам, бесспорно, большой вред. При появлении первых симптомов (дрожь, посинение) нужно было немедленно выходить на берег и вновь входить в воду не раньше чем через два-три часа.