Дорин Тови - Новые кошки в доме Страница 18

Однако, если я полагала, что теперь, когда в коттедже остались только я и две кошки, все будет забыто и меня начнут воспринимать как воплощение спокойной уравновешенности, то я скоро убедилась в своей ошибке. У меня теперь добавилось обязанностей — полоть бордюры, пропалывать дорожки, обрезать фруктовые деревья, подстригать траву по краям лужайки, — и меня осенила блестящая идея заниматься всем этим, гуляя с кошками. И все получилось. Просто поразительно, какое количество бурьяна можно выдрать с части дорожек или сколько веток укоротить сучкорезом за пять минут, не спуская при этом глаз с котенка. Беда была лишь в том, что обычно все пятью минутами и ограничивалось. О Шани я могла не беспокоиться. Она никогда не выходила за пределы сада, а если я теряла ее из вида, мне достаточно было подуть в скаутский свисток Чарльза, и она тут же с быстротой молнии устремлялась в вольеру и в кошачий дом, где, по ее мнению, Никто — даже Похитители — не мог бы до нее добраться.

Сафра, уже подросший и теперь не склонный таскаться все время за ней по пятам, был куда более крепким орешком. Сейчас он на дорожке, ведущей к калитке, возле Шани заглядывает в мышиную норку, пока я выдираю сорняки. А секунду спустя он уже улепетнул на верхний бордюр и копает там ямку, а я рядом осторожно подстригаю траву на краю лужайки. Едва он с этим покончит — а копание ямки для Сафры было подлинным искусством: копает на глубину в три четверти лапы, садится, наполняет ее до краев, оборачивается и изучает собственное извержение этой крайне интересной субстанции — воды и лишь потом забрасывает ее вытянутой лапой, будто он тут вовсе ни при чем… Ну, так едва с этим покончив, задрав хвост, ощущая себя Обновленным, он мчится по ступенькам у гаража, огибает угол и уносится по подъездной дороге. А я за ним с кошачьим крюком в руке, чтобы помешать ему протиснуться под воротами.

Кошачий крюк был домашним творением. За много лет до этого, обрезая кусты в лесу напротив, я согнула толстый ореховый прут, который секатор не взял, а проходить по тропе он мешал. Года два спустя я наткнулась на него, когда снова занялась там расчисткой. Теперь он был толщиной в полтора дюйма, а длиной футов в шесть с крюком на конце, где я его когда-то загнула. Созданный природой пастуший посох, решила я, спилила его у основания, отнесла домой, обстругала, высушила и покрыла лаком. Прекрасная вышла палка для прогулок по холмам и для защиты одинокой женщины, или для того, чтобы отгонять собак, угрожающих кошкам из-за калитки, или чтобы зацеплять быстро растущего котика с наклонностями открывателя новых земель. Крюк точно обхватывал его шею и настигал с расстояния, через которое дотянуться до него руками я не могла.

Он понимал, когда проигрывал. Вывертывался из крюка, возвращался и усаживался наблюдать, не пробежит ли кто-нибудь между кустами малины, которые я, бросив крюк и схватив трехзубую вилку, всегда лежавшую возле гаража, начинала бешено пропалывать, пока через минуту-другую он не отправлялся куда-нибудь еще.

Вполне логично, учитывая обстоятельства. И к тому же таким способом я убирала массу сорняков, но случайным прохожим мое порхание по саду давало пищу для разных предположений. Впрочем, вскоре — не таким уж и случайным. Я начала узнавать некоторые лица, маячащие над оградой одновременно, не говоря уж о Фреде Ферри с таинственным рюкзаком на плече — он в одиночестве украдкой с изумлением наблюдал, как я перебегаю с места на место, — схвачу вилку, поковыряю землю, тут же ее брошу и как сумасшедшая помчусь еще куда-то, все время сжимая в руке пастуший посох.

— Ничем долго не займется. Всегда вот так мечется, — услышала я как-то замечание одного из зрителей.

— А жалко, до чего же их доводит, верно? — последовала ответная реплика. — Ну, да у нее всегда не все дома были, верно?

— А клюка-то ей зачем? Овец, что ли, думает завести? — донеслось до меня в другой раз.

Нет, заводить овец я не думала. Как и о преемнице Аннабел и. Правда, такая мысль у меня мелькнула, но Луиза напомнила мне о той зимней ночи, когда у Аннабели начались колики и мы с Чарльзом водили ее взад-вперед по дороге, поддерживая с боков и светя перед собой фонариком, пока она не оправилась, — и как она эффектно валилась на землю при каждом удобном случае.

— Одной тебе с этим не справиться, — заявила Луиза и была совершенно права. Не могла я и рассчитывать на приобретение ослицы коликорезистентной. А потому я отказалась от своего намерения, и трава на лугу, где стоял мой прицеп, тянулась к небу, потому что некому было ее щипать, так что мне приходилось держать ее в узде с помощью косилки, чтобы иметь возможность подогнать машину к прицепу, когда требуется. Затем я обнаружила, что всадники завели манеру въезжать на луг через пролом в изгороди в верхнем его конце, скакать по выкошенной полосе, а затем брать прыжком жердь, перегораживающую въезд. Меня это начало раздражать. Лошадиные копыта оставляли глубокие впадины, и во время дождя они превращались в жидкую грязь, которая высыхала в каменную гребенку, губительную для автомобильной подвески. А когда в один прекрасный день я увидела, что жердь сломана, мое терпение лопнуло и я повесила доску с предупреждением, что луг — частная собственность и всадники, заезжаюшие на него, в будущем будут подвергаться судебному преследованию без вторичного предупреждения.

Эффект был поразительным. Со времени эпизода Соломона и селедки миновали годы и годы. Теперь школ верховой езды стало две. И еще несколько в окрестных деревнях, которые облюбовали для упражнений наш лес. И на следующий же день после того, как я водворила доску на видное место, руководительница одной из групп появилась у двери коттеджа, чтобы извиниться, — двое мальчиков в ее группе постоянно сворачивали на луг и перемахивали через жердь. Она им запрещала, но они ее не слушались, сказала она, но теперь они прочли предупреждение, перепугались иска, и она приехала походатайствовать за них.

Иска я никому предъявлять не собиралась, сообщила я ей, а доску повесила, просто чтобы отпугнуть нарушителей, и думаю, что на луг сворачивали не только эти двое. Ну, сказала она, их мать в курсе и, наверное, свяжется со мной. После чего, крайне обрадованная, что ее школе не угрожает опасность в полном составе предстать перед судьей, она удалилась, а затем позвонила извиниться мать мальчиков — в наказание за подобное поведение она на неделю запретила им ездить верхом и предупредила, что продаст их пони, если они еще раз позволят себе подобное, и, конечно, ей крайне неловко за то, как они меня обозвали.

— Обозвали? — повторила я. — Но я никогда с ними не разговаривала. Я не знаю ваших сыновей и уверена, что по лугу скакали не только они.