Тимофей Печёрин - Усы, лапы и хвост Страница 18

Видать, Ларисе Кочергиной довелось шантажировать не только того плешивого очкарика, что занял мою квартиру. Привыкла, стерва морщинистая, к своему главенству, завоеванному по правилу «кто первый встал — того и тапочки». Привыкла и потому даже не задумалась о способности жертв своих, так сказать, к ассиметричному ответу. Между прочим, вполне уместному в рамках борьбы за существование.

Эх, крысы, крысы…

— Да попробовал бы сам найти эту байду, — между тем лениво и вполголоса оправдывался один из воров, — до сих пор не врублюсь, на хрена она ему вперлась. Что это? От кальяна деталька? Или бухло какое дорогущее?

И с этими словами он потряс кувшином.

— Тебе не по хрен? — отмахнулся от него напарник этим универсальным ответом, — нам что: обещали заплатить — обещали. Даже задаток дали. А в обмен этот фраер просил стыбзить кувшинчик. Что мы и сделали. Щас отнесем куда надо и получим всю сумму. Остальное не наша печаль.

— Как знать, как знать, — вздохнул тот из воров, что рыскал по дому, — вдруг в кувшине наркота какая редкая? А? Опять же хозяин явно не из простых… хозяйка то бишь. Вон какие хоромы… А тут мы… вроде как при деле.

— Да не гони.

— А я не гоню. Но если хотя бы глазком в него глянуть… Ой, а что это там еще?

В роли «чего», а вернее «кого это там» выступил я, не спеша вышедший навстречу паре домушников. Свое появление я озвучивал протяжными воплями. Выходило не столь музыкально, как тогда, в спальне Гули и Виктора, зато в вечерней тиши мой глас вопиющий разносился, наверное, чуть ли не на всю улицу.

— Блин! Кошка! — с легкой досадой воскликнул вор, державший кувшин.

«Кот! — не удержавшись, мысленно возмутился я, — тебя бы кто бабой назвал — тоже, небось, не понравится!»

— Спалит ведь, — озаботился второй из взломщиков… чем, признаться, меня обрадовал.

— Голодный, поди, — предположил вор с кувшином, — слышь, ты вроде беляш на дело взял. Угости, не обеднеешь. А то реально спалит… набежит сюда кто…

Ну насчет «набежит» он, допустим, дал маху — сильно переоценив жителей Оводов. Не для того эти люди отгородились от мира кирпичными стенами, оградами с пиками да тонированным стеклами автомобилей; не для того вообще-то перебрались из шумного города в отдельный поселок для избранных, чтобы озаботиться бедами хотя бы соседей. Но с другой стороны, тревоги этой парочки воров были мне на руку.

Один из них, дабы успокоить меня, невнятно прошипев «кыс-кыс-кыс», присел на корточки. Одновременно извлекая из внутреннего кармана куртки нечто жирное, холодное и малоаппетитное; завернутое в бумажку. Бр-р-р, никогда не жаловал эти отродья отечественного фаст-фуда! А тот гад еще и отщипнул кусочек, мне протягивает.

Замолчав и выдержав секундную паузу, я одним трудноуловимым движением вскочил вору на плечо. Правда, причинить боль, как давеча Мегере Кочергиной, на сей раз у меня не вышло — куртка оказалась слишком прочной и толстой. Зато у вора имелись довольно-таки чувствительные уши. Можно даже сказать, нежные.

Хватило одного удара — и настал черед уже одного из воров нарушать покой жителей Оводов. Гулким то ли воем, то ли визгом, приправленным непарламентскими выражениями. Этот же короткий, но эффектный номер ему пришлось исполнить на бис, когда напарник попробовал меня оттащить. А я, в свою очередь, сопротивлялся — намертво вцепившись когтями в куртку, а зубами, соответственно, в ухо.

— Су-у-ука бе-е-ешена-а-ая! — ныл первый из воров, в то время как напарник его вынужден был сдать назад.

А в следующую пару секунд я прыгнул уже в его сторону. Без тени жалости и прочих сантиментов вцепившись когтями в землистое лицо — не тронутое добрыми чувствами, и мыслью тоже почти не отягощенное. Чтобы отделаться от меня, вору понадобилось перво-наперво освободить обе руки. А для этого… отложить кувшин. Чего я, собственно, и добивался.

Вновь оказавшись на траве, приземлившись всеми четырьмя лапами, я кинулся к кувшину, погнав его перед собой. К счастью, вместилище чудодейственного духа весило всего ничего и катилось по почти ровной поверхности газона тоже без особых трудностей.

Жаль только, что недостаточно быстро! Один из воров оказался проворней: настигнув меня он, матюгнувшись, пнул в бок ботинком. О-ох, это больно! При том даже, что в последний момент я попробовал увернуться. Что ж, попытка не удалась, следовало переходить к плану «Б». То есть действовать на месте.

Со злобным вскриком я остановился, развернувшись в сторону вора. Посмотрел ему прямо в глаза… чем заставил его, злого и окровавленного, инстинктивно отпрянуть. И хоть толику времени, но выиграл. Как там Лариса-Мегера сказала? Достаточно открыть кувшин, пробку сорвав. Что под силу даже мелкой крысе, тем более должно получиться у существа покрупнее.

Что ж… пробка, сидевшая, казалось бы, намертво, с легкостью поддалась нажиму моей передней лапы. И тотчас же из открытого горлышка повалил густой дым — необычного голубоватого цвета. Много дыма…

— Ни хрена себе! — воскликнул один из воров, испугано пятясь, — это что? Газ ядовитый?!

— Химическое оружие, — вторил ему напарник, — этот, сука, террорист по ходу. Ёпрст! Во че же мы вляпались!

Тем временем дым не спешил растекаться, как того требовали законы физики. Напротив, стягиваясь и уплотняясь, он вскоре принял форму, отдаленно напоминающую фигуру человека. Ничего общего ни со стариком Хоттабычем, ни даже с добродушным Джинном из диснеевского мультика, та, разумеется, не имела. Однако ж была снабжена головой. А также ртом, чтобы говорить.

— Ну ни хрена себе! — вновь, но уже словно сквозь невидимую пелену, донесся до меня возглас удивления кого-то из воров.

— Чего изволит новый хозяин? — громогласно, но ровно, без эмоций произнес джинн.

Как оказалось, он прекрасно говорил по-русски. Ну или по-кошачьи… или на любом другом языке, что является родным для очередного хозяина.

Эпилог

Набережную укрепили и обустроили всего несколько лет назад. Крутой откос берега, по весне подмываемый рекой, а летом обычно обрастающий сорной травой, превратили, на мой дилетантский взгляд, в настоящее произведение архитектурного искусства. В целый лабиринт из лестниц, площадок, гранитных тротуаров и зеленых пятен газона. Снабдили скамейками и фонарными столбами, украсили барельефами и скульптурами.

Теперь горожане охотно отмечали здесь праздники. Да и в обычные дни некоторые из них находили это место для прогулки наилучшим. Особенно влюбленные парочки.

Противоположный берег похвастаться подобными красотами не мог. Во-первых, потому, что располагался заметно ниже. Ну а во-вторых прибрежный район с той стороны реки изначально застраивался абы как. Неблагоустроенными домиками (как в деревне), деревянными бараками, почти прогнившими, но так и не смененными жильем посолиднее. Соответствующим был и контингент жильцов. В силу чего никакая красота, будучи добавленной к тамошней обстановке, не могла исправить ее ни на йоту. А напротив, выглядела бы издевательством, вроде клоунского грима на лицах пациентов хосписа.