Джой Адамсон - Пиппа бросает вызов Страница 19

Внезапно вдалеке показались три страуса. Все гепарды тут же вскочили и с рычанием проводили злыми глазами птиц, которые неторопливо шествовали дальше. Гепарды снова начали есть только тогда, когда «поставили часового» наблюдать за страусами, пока те не скрылись из глаз. Вскоре я вздрогнула, услышав ярдах в пятистах от нас шум трактора. К моему удивлению, гепарды и ухом не повели; впрочем, они точно так же никогда не обращали внимания и на самолеты.

Мери все утро просидела в машине, и Пиппа, быстро познакомившись с ней, как будто бы приняла ее в компанию. На следующее утро гепардов нигде не удалось обнаружить. Мне это было даже на руку, потому что мясо у нас кончилось и я могла предложить гепардам только молоко.

Немного позже я повезла троих друзей осматривать парк. По дороге мы еще раз остановились у карьера и увидели гепардов на самом открытом месте — они явно нас поджидали. Мои друзья, разумеется, остались в машине, а я понесла тазик с молоком малышам. От жадности они сунулись к молоку все втроем, столкнувшись головами, и едва не пролили все на землю. Особенно трудно было удерживать тазик одной левой рукой, и мне очень хотелось, чтобы Мери поскорее подружилась с гепардами и помогала бы мне кормить их.

На другой день у меня оказалось для гепардов редкое лакомство — мясо буйвола, отстрелянного для контроля. Я часто задумывалась, отчего гепарды так любят мясо буйволов и зебр — ведь этих животных им почти никогда не удается убить, разве что самых маленьких. Но они просто обезумели, когда мы дали им мясо, и наелись так, что животы у них чуть не лопались. Особенно поразила меня Сомба — я никак не ожидала, что она способна съесть столько мяса за раз, при этом так яростно вырывая у Пиппы все лакомые кусочки. Главной ее заботой было следить, чтобы никто другой не съел больше, но тем не менее она успела два раза броситься на меня, когда я доливала воду в тазик, и оба раза я остановила ее твердым «фу!». Когда она поняла, что не в силах больше проглотить ни кусочка, она уселась рядом со мной, не спуская с меня глаз. Нас разделяло всего несколько сантиметров, и хотя я рисковала — она могла порвать меня — я все же выдержала ее долгий испытующий взгляд, в котором, казалось, был вызов: посмотрим, кто из нас главнее!

Я сидела совершенно неподвижно и только смотрела ей прямо в глаза, и это длилось долго-долго — пока наконец она не успокоилась и не улеглась. Теперь, больше чем когда-либо, я была убеждена в том, что Сомба злится лишь тогда, когда ее подстрекают инстинкты защиты еды или своей территории, а как только она поймет, что на ее права никто не посягает, она становится такой же мирной, как и ее братья. Биг-Боя ничто не могло вывести из равновесия, он был невероятно покладист и уверен в себе. И остальные двое почти никогда не пытались вырвать у него еду, а с Пиппой схватывались то и дело. Но теперь-то все семейство так наелось буйволиного мяса, что никому не хотелось ссориться, оставалось только лежать, отдуваясь, кверху животами.

Я решила, что сейчас самое время представить им Мери, и сделала ей знак, чтобы она подошла. Очень медленно она опустилась на землю рядом со мной, а с другой стороны дремала Пиппа. Я стала гладить Пиппу, и Мери потихоньку присоединилась ко мне, а потом она уже гладила Пиппу одна, без меня. Сомба следила за нами, полуоткрыв глаза, готовая броситься на защиту матери, но увидела, что та совершенно спокойна, и тоже успокоилась. Так мы все мирно проспали полуденную жару. Но вот Пиппа наконец решила, что пора двигаться. Она медленно пошла от нас с Биг-Боем и Тайни, ее набитое брюхо так и раскачивалось на ходу, а Сомба, которая слопала больше, чем все остальные, стала искать, нет ли еще мяса, наткнулась на кусок, слишком большой, чтобы можно было его взять в пасть, вцепилась в него и поволокла прочь. Трудно поверить, но на следующий день она опять проголодалась и, когда я давала мясо другим, ходила за мной по пятам, чтобы проверить, не обошли ли ее при дележе. А вообще она стала очень приветливой и ни разу не пыталась на меня броситься — наверное, теперь она считала, что я главнее. Бедняга Тайни был не в своей тарелке. Он сидел с ужасно отвисшим брюхом и отказывался от еды, которую я ему протягивала, предпочитая есть траву.

Должно быть, Тайни просто перехватил буйволиного мяса, и этим объяснялось его неважное самочувствие — на другой день все снова было в порядке.

Вряд ли какой-нибудь другой матери приходилось воспитывать троих детей, которые бы сильнее различались но характеру и внешне, чем дети Пиппы, и я с каждым днем все больше поражалась, как это она умеет ладить с каждым из них, не раздувая соперничества и никого не подавляя. В течение нескольких дней она понемногу переходила к Фотодереву; там мы и обнаружили наших гепардов на следующее утро.

Должно быть, у Биг-Боя и Тайни болезненно резались зубы — они грызли кору и чесали их о разные палочки, пока Сомба, не теряя времени, расправлялась с принесенным нами мясом. Потом я фотографировала Тайни и Пиппу, когда они сидели на большом суку. Вдруг Тайни как-то странно зарычал — и все молодые в мгновение ока бросились спасаться от дрофы кори, которую Тайни приметил издалека. Пиппа тоже видела эту большую птицу, но и не подумала тронуться с места; успокоенные этим малыши вернулись обратно и снова принялись за еду.

Уже два дня у меня нарывали пальцы на ноге — их оперировали еще в больнице. Ходить я не могла, и поэтому Мери с помощниками отправились к гепардам без меня, и снова встретили их у Фотодерева. Потом они рассказывали, что во время еды Тайни опять поднял тревогу и все гепарды отбежали ярдов на пятьдесят; там они остановились и смотрели, как с другой стороны к ним подходит Мбили. Когда Мбили подошла к нашей машине ярдов на сто, она стала пользоваться ею как прикрытием, но добилась только того, что все семейство сбежало и больше их никто не видел. Локаль, которому я дала строгие указания никогда не кормить никого из прежних детей Пиппы, разве что в случае болезни, собрал остатки мяса и привез их обратно. Мне не верилось, что на этот раз Пиппа признала себя побежденной (Фотодерево было в глубине территории Мбили, а почва в окрестностях уже достаточно просохла и Пиппе было куда уйти).

После обеда ко мне в лагерь приехала группа посетителей, и среди них оказался доктор. Я решила спросить его, как быть с моими пальцами, и он сказал, чтобы я как можно скорее отправлялась в больницу. На мое счастье, назавтра директор должен был лететь в Найроби и захватил меня, избавив от девятичасовой поездки в машине; но на этом мое везение и кончилось: в больнице меня продержали две недели.

Мери в мое отсутствие вела дневник, и в нем было записано, что гепарды оставались под Фотодеревом еще десять дней. Они позволяли ей держать тазик с молоком и все разом совали туда головы, но прошла неделя, прежде чем они стали друзьями. Пиппа первая подошла к Мери и легла у ее ног, а когда Мери стала ее гладить, она громко замурлыкала.