Карен Прайор - Несущие ветер Страница 19

Затем я начала поощрять его за то, что он позволял мне прикасаться к нему чашкой-присоской. Я показала ему эту чашку, я слегка прижимала ее там и сям к его телу, время от времени вознаграждая его, пока он полностью с ней не освоился, – обычный метод дрессировки лошадей. Психологи называют это «ознакомлением».

И вот я прилепила чашку к его спине. Все насмарку! Кане кинулся прочь и заметался по всему бассейну, стараясь избавиться от отвратительной штуки, которая в него вцепилась. Наконец это ему удалось, и я вытащила чашку сачком. После этого он отплывал, едва увидев чашку-присоску.

Мне пришлось сменить метод дрессировки. Теперь я приучила Кане подолгу прижиматься рылом к моей правой руке, что бы я при этом ни делала левой. Я считала секунды, задерживая его в такой позе на десять секунд, на двадцать секунд, а свободной рукой трогала, тыкала и пощипывала его то там, то тут. Когда поведенческий элемент прижимания хорошо закрепился (мы называли его «занятием позиции» и научились использовать в самых разных целях), я начала свободной рукой прилеплять к его спине чашку-присоску и тут же ее отлеплять. Поскольку он научился «сохранять неподвижность, что бы ни происходило», то терпел и это. Затем мы очень быстро добились того, что я прилепляла чашку к любому месту на его теле (кроме головы) и Кане отплывал с ней, а потом возвращался, чтобы я ее сняла. Он убедился, что липучая штука безобидна и что я ее обязательно сниму.

Потребовалось только время, чтобы он смирился с тем, что чашка закрывает ему один глаз, и, когда мы достигли этой стадии, я переключилась на Макуа.

Едва Макуа увидел у меня присоску, как тут же устроил свой спектакль – начал тыкаться в руки и щелкать челюстями. Но и я кое-чему научилась у пса Гаса и жеребчика Эхо, которые тоже были смелыми, агрессивными животными. В первый раз, когда Макуа ударил меня по руке, я испугалась, рассердилась и ударила его в ответ по рылу. Причинить ему боль таким ударом я не могла, но мое намерение было совершенно очевидным, а чтобы у Макуа и вовсе не осталось сомнений, я громко крикнула «Нет!» и обеими ладонями хлопнула по воде.

Макуа ушел на метр под воду и выпустил большой пузырь воздуха. По-моему, дельфины поступают так, когда неожиданный поворот событий застает их врасплох, хотя и не пугает. Мне часто приходилось наблюдать, как животное проделывало это, заметив какое-нибудь изменение реквизита или внезапно «разобравшись» в требовании дрессировщика, которое долго оставалось ему непонятным. Однажды судно, на котором я плыла, чуть было не столкнулось с китом. Внезапно увидев судно почти рядом с собой, кит поспешно нырнул и выпустил огромный пузырь воздуха. В таких случаях мне всегда вспоминаются рассказы в картинках, где над головой персонажа болтается воздушный шар с десятком вопросительных и восклицательных знаков внутри.

После того как я дала ему сдачи, Макуа больше не пытался меня бить, но по-прежнему вертел головой, широко разевая пасть. И вот, когда он проделал это в очередной раз, я схватила ведро с рыбой и ушла, устроив ему за такую демонстрацию тайм-аут. Когда я вернулась, Макуа неторопливо плавал у стенки бассейна, и весь его вид говорил: «А что я такого сделал?». Вскоре он полностью прекратил свои угрозы.

Теперь его дрессировка пошла по тому же плану, что и с Кане. Скоро я могла закрывать ему оба глаза, пока он занимал позицию передо мной, и уже предвкушала, как он будет выполнять мои команды вслепую.

Макуа по-прежнему не испытывал ни малейшего удовольствия от того, что ему закрывали глаза – все равно чашками-присосками или заслонками. Как-то утром, когда его поведение стало особенно раздраженным и упрямым, он внезапно сделал сильный выдох, опустился на дно бассейна и замер там в неподвижности. Прошло тридцать секунд, прошла минута. Я перепугалась. Может быть, он издох? Выглядело это именно так. Я кинулась искать Криса, чтобы он помог мне поднять Макуа на поверхность. Заглянув в бассейн, Крис расхохотался.

– Макуа дуется, только и всего. Видите, он же следит за нами.

И действительно, сквозь толщу воды я различила маленький глаз Макуа, злоехидно на нас поглядывающий.

Крис объяснил мне, что не раз видел, как афалины, рассердившись, погружались на дно и затаивались. В первый раз он тоже решил, что животное издыхает, прыгнул за ним и вытащил на поверхность. А дельфин перевел дух и снова ушел на дно, еще больше вознегодовав на такое бесцеремонное обращение с ним. Крис вытаскивал его пять раз и только тогда сообразил, что дельфин уходит на дно нарочно.

Я не понимаю, какую пользу должна приносить такая форма поведения тихоокеанской афалине, которая большую часть своей жизни проводит над пятикилометровыми глубинами и вряд ли может опускаться на дно и лежать там всякий раз, когда у нее испортится настроение.[7] Тем не менее в наших бассейнах они проделывали это неоднократно.

А стоило Макуа лечь на дно, и я ничем не могла на него воздействовать. Тайм-ауты никакого впечатления не производили: ведь тайм-аут устраивал он сам, чтобы наказать меня! Мне же нечем было ему отплатить. Конечно, я могла взять длинный шест и тыкать в него, пока он не всплывет, но подобные приемы имеют один недостаток: дрессируемое животное приходит в ярость и становится еще упрямее, вынуждая вас усиливать наказание, чтобы добиться желаемого результата, – и вот вы уже пускаете в ход все более жестокие способы воздействия или попросту физическую расправу. Такова опасность, которой, в частности, чревато всякое негативное подкрепление. И я не желала втягиваться в такую цепь событий.

А потому я взяла инструкции Рона Тернера и принялась штудировать разделы, посвященные отучению. Как можно погасить поведенческий элемент, который вам мешает?

Можно за него наказывать. В данном случае – исключено.

Можно подождать, пока без поощрения или закрепления он не исчезнет сам собой. Но и это тут не годилось. Наглазники у меня в руках, при виде которых Макуа уходит на дно, – это и есть вполне действенное закрепление: он избегает работы в них, а только этого ему и нужно. Кроме того, он способен оставаться под водой (и оставался! по пяти минут, а ждать, когда он всплывет, – значило напрасно терять драгоценное время.

Можно ввести дополнительный поведенческий элемент, несовместимый с нежелательным, и выдрессировать животное делать что-то, чего нельзя делать, лежа на дне. Но ведь я как раз этим и пыталась заняться.

Слово «угасание» постоянно встречается там, где речь идет о стимульном контроле поведения. Когда поведение является ответом на сигнал, без сигнала оно угасает. Вот он – выход! Я приучу Макуа опускаться на дно по команде и оставаться там, пока звучит сигнал. Затем добьюсь, чтобы он не проделывал этого без сигнала, то есть чтобы это поведение угасло. И тогда, если мне не надо будет, чтобы он уходил на дно, я просто не подам ему сигнала.