Редьярд Киплинг - Книги джунглей Страница 19

— Махараджа! Владыка! — произнёс он наконец хриплым шепотом.

— Да? — ответил Маугли, не поворачивая головы и слегка посмеиваясь.

— Я уже старик. Откуда я знал, что ты не простой пастушонок? Можно ли мне встать и уйти отсюда или твой слуга разорвёт меня в клочки?

— Ступай, да будет мир с тобой. Только в другой раз не мешайся в мои дела. Пусти его, Акела!

Балдео заковылял в деревню, спеша и поминутно оглядываясь через плечо, не превратится ли Маугли во что-нибудь страшное. Добравшись до деревни, он рассказал такую историю о напущенных на него чарах, волшебстве и колдовстве, что жрец не на шутку испугался.

Маугли работал не отдыхая, однако надвигались уже сумерки, когда он вместе с волками снял с туши большую пёструю шкуру.

— Теперь надо спрятать шкуру и гнать буйволов домой. Помоги мне собрать их, Акела!

Стадо собрали в сумеречной мгле, и, когда оно приближалось к деревне, Маугли увидел огни и услышал, как в храме звонят в колокола и трубят в раковины. Казалось, полдеревни собралось к воротам встречать Маугли.

«Это потому, что я убил Шер-Хана», — подумал он. Но целый дождь камней просвистел мимо него, и люди закричали:

— Колдун! Оборотень! Волчий выкормыш! Ступай прочь! Да поживее, не то жрец опять превратит тебя в волка! Стреляй, Балдео, стреляй!

Старый английский мушкет громко хлопнул, и в ответ замычал от боли раненый буйвол.

— Опять колдовство! — закричали люди. — Он умеет отводить пули! Балдео, ведь это твой буйвол!

— Это ещё что такое? — спросил растерянно Маугли, когда камни полетели гуще.

— А ведь они похожи на Стаю, эти твои братья, — сказал Акела, спокойно усаживаясь на земле. — Если пули что-нибудь значат, они как будто собираются прогнать тебя.

— Волк! Волчий выкормыш! Ступай прочь! — кричал жрец, размахивая веткой священного растения тулей.

— Опять? Прошлый раз меня гнали за то, что я человек. На этот раз за то, что я волк. Пойдём, Акела!

Женщина — это была Мессуа — перебежала через дорогу к стаду и крикнула:

— О сын мой, сын мой! Они говорят, что ты колдун и можешь, когда захочешь, превращаться в волка! Я им не верю, но всё-таки уходи, а то они убьют тебя. Балдео говорит, что ты чародей, но я знаю, что ты отомстил за смерть моего Натху.

— Вернись, Мессуа! — кричала толпа. — Вернись, не то мы побьём тебя камнями!

Маугли засмеялся коротким, злым смехом — камень ударил его по губам.

— Беги назад, Мессуа. Это глупая сказка из тех, какие рассказывают под большим деревом в сумерки. Я всё-таки отомстил за твоего сына. Прощай и беги скорее, потому что я сейчас пошлю на них стадо, а оно движется быстрее, чем камни. Я не колдун, Мессуа. Прощай!.. Ну, ещё раз, Акела! — крикнул он. — Гони стадо в ворота!

Буйволы и сами рвались в деревню. Они не нуждались в том, чтобы их подгонял вой Акелы, и вихрем влетели в ворота, расшвыряв толпу направо и налево.

— Считайте! — презрительно крикнул Маугли. — Может быть, я украл у вас буйвола? Считайте, потому что больше я не стану пасти для вас стада. Прощайте, люди, и скажите спасибо Мессуе, что я не позвал своих волков и не стал гонять вас взад и вперёд по деревенской улице.

Он повернулся и пошёл прочь вместе с волком-одиночкой и, глядя вверх на звезды, чувствовал себя счастливым.

— Больше я уж не стану спать в ловушках, Акела. Давай возьмём шкуру Шер-Хана и пойдём отсюда. Нет, деревню мы не тронем, потому что Мессуа была добра ко мне.

Когда луна взошла над равниной, залив её словно молоком, напуганные крестьяне увидели, как Маугли с двумя волками позади и с узлом на голове бежал к лесу волчьей рысью, пожирающей милю за милей, как огонь. Тогда они зазвонили в колокола и затрубили в раковины пуще прежнего. Мессуа плакала. Балдео всё больше привирал, рассказывая о своих приключениях в джунглях, и кончил тем, что рассказал, будто Акела стоял на задних лапах и разговаривал, как человек.

Луна уже садилась, когда Маугли и оба волка подошли к холму, где была Скала Совета, и остановились перед логовом Матери Волчицы.

— Они прогнали меня из человечьей стаи, мать! — крикнул ей Маугли. — Но я сдержал своё слово и вернулся со шкурой Шер-Хана.

Мать Волчица не спеша вышла из пещеры со своими волчатами, и глаза её загорелись, когда она увидела шкуру.

— В тот день, когда он втиснул голову и плечи в наше логово, охотясь за тобой, Лягушонок, я сказала ему, что из охотника он станет добычей. Ты сделал как надо.

— Хорошо сделал, Маленький Брат, — послышался чей-то низкий голос в зарослях. — Мы скучали в джунглях без тебя. — Багира подбежала и потёрлась о босые ноги Маугли.

Они вместе поднялись на Скалу Совета, и на том плоском камне, где сиживал прежде Акела, Маугли растянул тигровую шкуру, прикрепив её четырьмя бамбуковыми колышками. Акела улёгся на шкуру и по-старому стал сзывать волков на Совет: «Смотрите, смотрите, о волки!» — совсем как в ту ночь, когда Маугли впервые привели сюда.

С тех пор как сместили Акелу, Стая оставалась без вожака и волки охотились или дрались как кому вздумается. Однако волки по привычке пришли на зов. Одни из них охромели, попавшись в капкан, Другие едва ковыляли, раненные дробью, третьи запаршивели, питаясь всякой дрянью, многих недосчитывались совсем. Но все, кто остался в живых, пришли на Скалу Совета и увидели полосатую шкуру Шер-Хана на скале и громадные когти, болтающиеся на концах пустых лап.

— Смотрите хорошенько, о волки! Разве я не сдержал слово? — сказал Маугли.

И волки пролаяли: «Да!», а один, самый захудалый, провыл:

— Будь снова нашим вожаком, о Акела! Будь нашим вожаком, о детёныш! Нам опротивело беззаконие, и мы хотим снова стать Свободным Народом.

— Нет, — промурлыкала Багира, — этого нельзя. Если вы будете сыты, вы можете опять взбеситься. Недаром вы зовётесь Свободным Народом. Вы дрались за Свободу, и она ваша. Ешьте её, о волки!

— Человечья стая и волчья стая прогнали меня, — сказал Маугли. — Теперь я буду охотиться в джунглях один.

— И мы станем охотиться вместе с тобой, — сказали четверо волчат.

И Маугли ушёл и с этого дня стал охотиться джунглях вместе с четырьмя волчатами.

Но он не всегда оставался один: спустя много лет он стал взрослым и женился. Но это уже — рассказ для больших!

Песня Маугли

которую он пел у Скалы Совета, приплясывая на шкуре Шер-Хана

Это я, Маугли, — пою Песню Маугли! Слушайте, слушайте, джунгли!Шер-Хан хвалился, что убьёт — убьёт. Ещё до сумерек убьёт Лягушонка Маугли!Он поел и попил. Пей, Шер-Хан, пей — когда ещё ты напьёшься снова? Спи и мечтай как убьёшь!На выгоне я один. Ко мне, Серый Брат! Ко мне, Одинокий Волк — начинаем большую игру.Поднимите этих огромных буйволов, голубокожих быков с бешеными глазами — гоните их, как я велю.Ты ещё дремлешь, Шер-Хан? Просыпайся, о, просыпайся! Это иду я — а за мною буйволы!Рама, князь буйволов, бьёт копытом. О воды Вайнганги, скажите: куда подевался Шер-Хан?Он же не дикобраз Сахи, чтобы укрыться в норе, не павлин Мор, чтоб улететь на крыльях, не Манг нетопырь чтобы повиснуть на ветке вниз головой. О побеги бамбука, пригнутые силой к земле, — скажите, куда подевался Шер-Хан?У-у! Здесь он! У-у! Он здесь. Хромой Лангри лежит под копытами Рамы! Встань, Шер-Хан! Встань и убей! Вот мясо — сверни бычью шею!Тс-с! Он спит. Не будем будить его. — Сила его велика. Коршуны слетаются посмотреть на неё. Чёрные муравьи сползаются удостовериться в ней. Большой сбор в его честь.Алала! Нет у меня одежды прикрыться. Коршуны увидят меня голым. Мне стыдно показаться им на глаза.Дай поносить твою шкуру, Шер-Хан! Дай поносить твою полосатую шкуру — я пойду в ней на Скалу Совета.Буйволом, которого отдали за меня, я поклялся — так, ничего особенного… Вот только шкуры твоей не хватает, чтобы сдержать мою клятву.С ножом — с ножом человека — с ножом охотника я склонюсь над твоим подарком.О Воды Вайнганги, подтвердите, что Шер-Хан отдал свою шкуру из великой любви к Лягушонку Маугли! Тяни, Серый Брат! Тяни, Акела! Тяжела шкура Шер-Хана.Человечья стая разгневана. Камни бросают и несут чепуху, как дети. Рот мой в крови. Бежим отсюда!В ночь, в душную ночь, скорее, Братья! Мы убежим далеко от огней деревни к большой низкой луне.О воды Вайнганги, Человечья Стая меня прогнала. Я ничего им не сделал, а они испугались. Почему?Как Манг мечется от зверей к птицам и обратно — так я мечусь между деревней и джунглями. Почему?Я пляшу на шкуре Шер-Хана — но камень у меня на сердце. Рот мой разбит камнями, но на сердце легко — я вернулся в джунгли! Почему? Две половины дерутся во мне, как дерутся весною змеи.Ещё я не кончил смеяться — вода хлынула из моих глаз. Почему?Я — два Маугли, но шкура Шер-Хана у меня под ногами.Все джунгли знают — я убил Шер-Хана. Смотрите — смотрите хорошенько, о волки!Ахай! На сердце тяжело, когда непонятного столько.[8]

БЕЛЫЙ КОТИК