Болта Ортыков - Неугомонный Носир Страница 19

— Да вот обещал пойти с тобой и обманул…

— Только и всего? Пустяки, — перебил меня Носир. — Слыхал новость?

— Какая новость? Всё ли на ферме в порядке?

— В порядке-то в порядке, — отвечал Носир. — Но прибыли хозяева Полвона — собаку требуют.

— Какие ещё хозяева Полвона? — притворно удивился я. Но на самом деле, услыхав это известие, я весь так и похолодел, даже ноги подкосились.

— Они приехали из дальнего района, за сто двадцать километров отсюда, — начал рассказывать Носир. — Как увидели в газете снимок Полвона, так сразу и пустились в дорогу. Они говорят, что пёс принадлежит их колхозу, что будто бы год назад потеряли пса. «Наш уважаемый, всем известный Иброхйм-чабан, — Носир передразнил кого-то из приезжих, — взрастил Кашкб с большими трудностями, и теперь, потеряв его, с горя бросил чабанить и засел дома».

— Какой Кашко? О чём ты говоришь? А Полвона-то они видели? — спросил я с нетерпением.

— Подожди, не перебивай. Слушай, что дальше было. Подошли они к отаре и увидели Полвона. Но, слышь, какой срам! Как только они позвали: «Кашко! Кашко!» — Полвон, неблагодарный пёс, бросился к этим чужакам и стал валяться у них в ногах!

— Валяться в ногах? — переспросил я, не веря своим ушам. — А ты не врёшь?

Носир даже обиделся.

— Клянусь! — сказал он, распаляясь. — Именно так и сделал этот лежебока! А мы-то сколько ширатолы ему скормили! А?

— Ну, а что говорят люди? — допытывался я.

— Э-э, — покачал головой Носир, — какой ещё шум-то вышел!… После того как Полвон приласкался к гостям, они и вовсе осмелели, — продолжал рассказывать Носир. — Однако кто-то из наших сказал им: «Потеряли собаку, так и ищите её в своей округе. Кто поверит, что мы ходили за сто километров красть вашего Кашко? Видно, ваш старик хитрит».

От этих слов Мамасадык — заведующий фермой того колхоза — как рассердится! Он весь покраснел и начал быстро-быстро что-то говорить, но что, Носир не разобрал. Потом в спор вмешался другой приезжий — Бердимурод:

«Братья, мы сюда не ссориться приехали. Давайте всё обсудим спокойно и тогда решим, кому принадлежит этот пёс».

Как раз в это время появился Пулод-амак. Он приветливо поздоровался с гостями:

«О чём вы тут шумите?»

Выслушав спорщиков, наш председатель опустил голову и легонько улыбнулся.

«И это всё? Да мы вам подарим не одного, а десяток таких Кашко!» — сказал он приезжим.

«Вот спасибо, товарищ председатель! — обрадовался Мамасадык. — Но десяток нам не нужен. Верните одного — нашего Кашко, — Мамасадык сделал ударение на слове «нашего», — и делу конец».

Пулод-амак ответил не сразу. Он, видимо, понял, что дело это не простое, а очень даже серьёзное.

«Во-первых, — начал он осторожно, — надо подумать, как это ваш Кашко мог очутиться здесь, за сто километров от родного кишлака. Во-вторых, у нашего Полвона, — председатель тоже подчеркнул: «у нашего Полвона», — есть хозяин. Пса взрастил старший чабан нашего колхоза — Касым. Жаль, что как раз сейчас Касым уехал в Киргизию лечиться. Но это не беда. Мы расспросим его жену, детей и всё выясним. Пойдёмте ко мне в дом, отдохните с дороги, а дело ваше разрешим завтра».

Гости ушли с Пулод-амаком, а наши колхозники ещё долго толковали о случившемся.

Одни говорили, что приезжие, видимо, правы. Ведь известно, что Полвон появился в кишлаке только год назад.

Другие возражали: хорошая собака не покинет своего хозяина. И все знают, что хозяин Полвона — Касым-ака.

Народ уже начал расходиться, когда появился запыхавшийся Кобил-лайлак.

«Ох, прогадал я, — сетовал он, — опоздал немного, а то бы я им сказал! Как это — Полвон не наш пёс? — шумел Кобил-лайлак. — Я сам принёс Касыму щенка. Спросите у Гайрата, он всё знает».

— Значит, завтра об этом спросят у меня? — Я вопросительно взглянул на Носира.

— А то у кого ж ещё спрашивать? — удивился Носир.

Эта новость прямо-таки сразила меня. Я стоял как оглушённый, не видя и не слыша ничего вокруг. «Что делать? Как поступить? Что я скажу приезжим?»

Носир ушёл, а я всё ещё стоял на дороге, бессмысленно уставившись взглядом в одну точку.

Вконец расстроенный, я поплёлся к дому. Возле калитки меня остановил Кобил-лайлак.

— Слыхал новость? — спросил он меня.

— Только что узнал об этом от Носира. Что теперь будет, Кобил-амак? А?

— Не бойся, всё обойдётся, — уверенно сказал Кобил-лайлак. — Завтра наш председатель вызовет к себе твою мать и тебя. В тебе я уверен. С твоей матерью я только что говорил. Она знает, как надо отвечать. Будь спокоен — Полвона мы из наших рук не выпустим. Смело говори, что, мол, Полвон — ваш доморощенный пёс. Кобил-амак, мол, принёс нам его ещё щенком, а мы, мол, с отцом воспитали и вырастили Полвона. И всё. Об остальном скажу я сам.

— Хорошо… подумаю, — ответил я.

— Да смотри не опозорься, а то председатель рассердится.

ПИСЬМО ОТЦА

Моя мама — человек решительный и находчивый. Но и её смутили настойчивая просьба и уговоры Кобил-лайлака.

Не успел я войти во двор, как она позвала меня:

— Гайратджан, только что у нас был Кобил-лайлак. Рассказывал, что из какого-то дальнего колхоза явились люди и утверждают, что Полвон — их пёс.

— Знаю. Я встретил Кобил-лайлака. Посоветуй, что делать-то будем?

Мама задумалась.

— Сынок, — спустя минуту сказала она, — твоя покойная бабушка говаривала: «Повинную голову меч не сечёт». Поэтому лучше сказать всю правду. Но отец? Как мы ему сообщим об этом?

И мама снова задумалась. Я ждал, что мама скажет сейчас своё последнее слово и успокоит меня. А мама так и не могла решить, что лучше — раскрыть ли секрет Полвона или обо всём умолчать?

— Надо же такому случиться, когда нашего отца нет дома! — досадовала мама. — И Кобил-лайлак вмешивается не в своё дело. Для чего говорить людям неправду?

Ворча, мама вошла в дом и вскоре вынесла конверт.

— Совсем забыла. Отец письмо прислал!

Письмо было написано большими корявыми буквами. Конечно, отец привык держать увесистую пастушью палку, а не тоненькую авторучку. После бесчисленных приветов всем нашим односельчанам (от семи до семидесяти!) он писал:

«Письмо твоё, Гайрат, получил. Рад, что все вы живы-здоровы. А что касается моего здоровья, то должен сказать, что оно с каждым днём улучшается. Собир-амак тоже совсем поправился. Санаторий наш расположен в очень красивом месте. Каждый день нам показывают кино. Товарищи наши — люди хорошие. Два киргиза, один узбек, трое русских и мы с Собир-амаком. Нашего лечащего врача зовут Евдокия Ивановна. Она пожилая женщина, и такая добрая, такая внимательная, словно мать родная… Сынок, ты пишешь, что каждый день ходишь с Носиром на ферму помогать чабанам. Молодцы вы, доброе дело делаете! Мы с Собир-амаком вами очень довольны. У меня к тебе большая просьба, и ты исполни её. Это касается Полвона. Прошу тебя, побереги пса до моего возвращения…»