Екатерина Мурашова - Живущие рядом (сборник) Страница 2

Жители трех окрестных хрущевок благоволят приятелям и подкармливают их. У Волчка больше не торчат ребра (хотя таким же круглым и сдобным, как Жучок, он, естественно, не стал). Обе собаки еще относительно молоды, и поэтому часто играют — перетягивают старые выброшенные тряпки, отбирают друг у друга палки. Жучок бегает за детьми, идущими в школу — выпрашивает подачки. Волчок стоит поодаль, наблюдает. Дети, которые по-своему любят справедливость, отталкивают умильную морду Жучка и бросают куски Волчку. Волчок молча ест. Жучок, кажется, не обижается. Старушки и старички, которые целенаправленно кормят друзей, тоже стараются соблюдать равенство. «Где твой приятель-то?» — спрашивают они у Жучка, вьющегося у их ног, и подслеповато щурясь, оглядываются по сторонам. Персиковая шерстка Жучка буквально светится, а вот Волчка разглядеть действительно трудно, даже если он рядом. Его окраска отчетливо покровительственная, и он буквально сливается с фоном, тем более, что, как и все хищники, может долго стоять, абсолютно не шевелясь.

Жучок любит спать, развалившись поперек дорожки. Волчок спит в двух шагах от него, внутри куста. Иногда это даже пугает: идешь мимо и чувствуешь, что куст на тебя смотрит. Заглянешь под ветки, а там — Волчок. Еще Волчок очень любит лежать на вершинах куч земли или опавших листьев (их часто оставляют в наших краях строители или дворники) и оглядывать окрестности. Поза у Волчка при этом очень гордая и изящная. Дети квартала говорят, что Волчок похож на Акелу на скале Совета. Несомненно, они правы.

Прошедшая зима была довольно холодной. Иногда температура падала до –20–25 градусов. Жучок и Волчок провели ее на улице. Я не раз видела, как жители хрущевок в холодные дни приглашали собак в парадные — погреться. Жучок, бывшая домашняя собака, явно склонен был согласиться. Волчок, никогда в жизни не бывавший в замкнутом помещении, отказывался. Жучок расстраивался, но друга не покидал.

Дикий Волчок умеет делать «лежки» в опавших листьях и в снегу. Когда он сворачивается и ложится в них, то снаружи остается только небольшой клочок шерсти, прикрытый кончиком хвоста. Жучок «лежек» раньше не делал, но теперь, кажется, научился. А может быть, все «лежки» делает Волчок, а потом уступает одну из них приятелю?

Когда я вернулась на работу после отпуска, то обнаружила, что Волчок исчез. Одинокий Жучок бродил по кварталу и смотрел на всех грустными шоколадными глазами. Что случилось с Волчком — погиб, попал под машину, убили какие-нибудь нелюди? Представить себе, что кто-нибудь взял домой взрослую дикую дворняжку, казалось невозможным… Потом вдруг я увидела под знакомой березой два свернувшихся клубка. Неужели вернулся Волчок?… Где-то залаяла собака. Клубки тут же развернулись и вскочили. Один из них оказался Жучком, а другой… другой был незнакомым тонколапым щенком-подростком с лисьей мордочкой и какой-то долей коллиной крови. Вот так, — подумала я. — Этого, в сущности, и следовало ожидать. Наставник молодежи Жучок, оставшись один, подобрал себе новую пассию из брошенных и потерявшихся собачек. Жизнь продолжается…

А еще через неделю вернулся Волчок. Где он был? Нет ответа. Может быть, любовь?

Щенка колли Волчок, вовсе не разделяющий любвеобильности Жучка, прогнал в первый же день. Щенок, по счастью, не погиб, а прибился к стае собак, живущей возле больницы им. Костюшко. Недавно я его там видела. Жучок, судя по всему, на самоуправство Волчка не обиделся, размышляя в пределах пословицы: «Старый друг лучше новых двух».

Однажды днем я шла с работы и даже слегка удивилась, отметив отсутствие Жучка и Волчка в переделах видимости. Пройдя еще метров сто, услышала лай. Лаял Жучок, которого не было видно из-за зарослей пожухлой травы. Волчок стоял около строительного бетонного забора. Вся его поза выражала настороженность и тревогу. Что-то в этой картине встревожило и меня. Я остановилась и огляделась вокруг.

— Кошку, должно быть, гоняют, — охотно откликнулась одна из трех сидящих на скамейке старушек, поймав мой ищущий взгляд. — Она от него под забор, вот он и сердится…

— Это не охотничий лай, — возразила я. — К тому же Жучок не охотится на кошек. Он к ним равнодушен.

— Ну тогда может, лягушка, — поддержала разговор другая старушка. — Или пьянчужка какой под забором уснул. Жучок пьяных не любит…

В это время Волчок поднял острую морду и завыл, словно обвиняя в чем-то хмурое, тяжелое небо. Я перехватила сумку и решительно зашагала к забору. Трава влажно шуршала, а репьи радостно повисали на моих брюках и куртке. Жучок выскочил мне навстречу и, не переставая лаять, закрутился вокруг.

Раздвинув чертополох и репейник, я увидела скрюченную фигуру пожилого мужчины. Венчик седых волос вокруг лысины шевелился от ветра и контрастировал с жуткой неподвижностью самого человека. Рядом валялась коричневая кожаная сумка, из которой выкатились на траву две бутылки. Я бросила сумку и зонтик, встала на колени и осторожно перевернула лежащего человека. Спиртным не пахло, губы синие, запавшие виски, вокруг глаз — черные круги. Сердечный приступ — решила я. Вой Волчка сменился хриплым кашлем. Жучок заглядывал мне под локоть. В шоколадных глазах стыл вопрос. Я поискала пульс сначала на тонком сером запястье, потом на шее. Не нашла. То ли нет, то ли я не умею искать. Я не медик, но делать искусственное дыхание и непрямой массаж сердца меня учили еще в Университете, на военной кафедре. Достала из сумки бумажный одноразовый платок, расстегнула байковую детскую курточку, явно купленную в секонд-хэнде.

— Жучок, приведи кого-нибудь сюда! Быстро! Беги! — сказала я, начиная массаж.

Жучок завертел головой, дернулся в направлении скамейки со старушками.

— Нет! — возразила я, не отдавая себе отчета в том, что говорю с собакой, как с человеком. — Кто-то другой, кто может бегать. Дети! Иди на площадку, Жучок! Приведи детей! Дети! Ищи!

Жучок скрылся, в траве сбоку блеснули настороженные глаза Волчка.

— Голос, Волчок! — потребовала я. — Голос! А-у-у! — коротко провыла я, подражая зимним песням волков.

Волчок шарахнулся в сторону и сразу же залился хриплым срывающимся лаем.

Сколько прошло времени, не знаю. В бок ткнулся нос Жучка, и сразу же встревоженные детские голоса:

— Чего тут? Дай я посмотрю! Пусти! Я этого дедушку знаю. Он в 94 доме живет!

Один из ребятишек — мой старый клиент. Дисграфия, гипердинамический синдром… Как же его зовут? Необычное какое-то имя… Тимур!

— Тимур?

— Что, Екатерина Вадимовна?

— Быстро беги на станцию скорой помощи. Это сразу за поликлиникой. Там машины стоят. Знаешь?