Александр Власенко - Альтаир Страница 2

Срок пришел, пора юных овчарок закреплять за милиционерами и готовить к службе. С Аполлоном да еще с двумя его полубратьями по отцу, Кентом и Каем, особых проблем нет, а по поводу Таира мне уже без всяких околичностей, прямо в лоб, Гусев вопрос и задает:

– Когда списывать будешь?

Однако я уже это дело обмыслить успел, подготовился:

– Дрессировать, – говорю, – стану. Сам. Завтра и начну. С текучкой я разобрался, ведомости написал, так что время до конца месяца есть. Вот только дрессировать в основном буду по ночам, а потому с утра, если сплю в кабинете, без нужды меня не поднимайте.

На том и договорились. Хоть и качал недоверчиво головой старший инспектор Гусев, все же спорить не стал, оценил мой настрой.

А почему по ночам? Во избежание конфликтов. Потому что даже людям, не слишком отягощенным душевной теплотой и гуманизмом, не стоит лишний раз видеть, какими профессиональными способами перековываются собаки со столь паршивыми характерами. Постороннему, ставшему невольным свидетелем этого процесса, крайне трудно сохранять хотя бы внешнее спокойствие. Не раз и не два при исправлении плохих или испорченных собак меня случайные зрители в полный голос называли садистом. (А какой же я садист? Кому надо – знают, и скрывать тут нечего, что из школы садистов вашего покорного слугу еще в первой четверти вытурили. За прилежание. С тех пор самоучкой кое-как и перебиваюсь.) Бывали по сему поводу и стычки. Хоть и жаль порой доброго человека, самоотверженно бросающегося с кулаками в защиту вопящей собаки, но иногда приходится и в лоб ему засветить. Когда в целях самообороны, а когда и потому, что объяснять словами смысл происходящего некогда и нельзя. Не наградишь собаку по заслугам своевременно, не перечтешь ей ребра подручными средствами, отвлечешься от этого дела на вмешательство самоназначенного адвоката с зелеными то ли от недозрелости, то ли от плесени мозгами, псина быстренько и смекнёт, что апелляция к общественному мнению – штука крайне для нее выгодная. И в следующий раз при подобных обстоятельствах или даже при намеке на них станет взывать о помощи с громкостью корабельной сирены и чрезвычайно настойчиво. Лишь только вспомню, сколько трудов пошло прахом из-за безрассудства бытовых гуманистов да чем для иных собак впоследствии это обернулось, так с досады пальцы сами в кулаки сжимаются. Поистине, «несть глупости горшия, яко же глупость». И должна быть она, по законам справедливости, наказуемой!

2

Купил я у кого-то из милиционеров новые яловые сапоги, посадил Альтаира на голодную диету, выспался хорошенько – в общем, обеспечил боеготовность номер один – и поехали!

Безусловно, хорош армейский стимулирующий лекарственный препарат «СК-45», удивительно эффективно помогает от упрямства и придури! «СК» означает «сапоги кирзовые», а «45», разумеется, размер ноги. Так вот, я вам доложу: яловые, хоть и сорок третьего, оказались ничуть не хуже. Правда, и настоящие медикаменты здесь тоже пришлось применять. Во-первых, витаминов лошадиные дозы – при стрессе потребность в них резко увеличивается. И не только у Таира – у меня точно так же. Во-вторых, поскольку, как я говорил уже прежде, Таир был в сучьем типе, у него недостаточно вырабатывался мужской половой гормон – тестостерон, что не могло не отражаться на поведении. Потому тестостерончика я ему маленький курс проколол. Но при перековке характера вовсе не это главное, а главное – обеспечить непрерывность процесса психологического давления. В необходимой пропорции сочетая оное, конечно, с давлением физическим. Так что в течение нескольких суток спал я урывками, не более двух часов подряд, равно как и подопытный кролик Альтаир. По-другому ничего бы не получилось. Единственная надежда мне оставалась та, что Таир какой-никакой, но все же чистый по крови «немец» из рабочей линии, а значит, выносливость его нервной системы и организма вне всяких подозрений. Должен выдержать, И должен измениться в нужную сторону. На «восточника» или полукровку[1] настолько сильно и продолжительно давить я, пожалуй, вряд ли бы решился.

Как все это выглядело? О, конечно, с виду ужасно! Но зато, если присмотреться внимательнее, все происходившее было не просто логичным, а даже более того – этологичным. То есть понятным с точки зрения собачьей психологии и доступным для разумения Таиру с учетом его индивидуальных искривлений в восприятии окружающей действительности.

При использовании жестких методов дрессуры самое главное – внимательно, даже скрупулезно отслеживать все малейшие изменения поведения собаки, тщательно контролировать собственные сознательные и неосознанные действия и последовательно соблюдать несколько довольно простых правил «курощения» и «низведения».

Актерствовать перед дрессируемой собакой надо всегда как можно выразительнее – всякая псина на эмоции податлива, и к тому же ей для вникания в ситуацию требуется в любой момент без затруднений прочитывать желания и показное настроение дрессировщика. Каково бы ни было действительное внутреннее состояние, а нужно надежно держать себя в руках. С рациональным педантизмом, критически, как бы со стороны ежесекундно оценивать не только собачье, но и свое поведение, ни на мгновение не допускать ни малейшей неуверенности, подавлять в зародыше волнение и торопливость. Разумеется, никогда нельзя злиться на собаку или мстить ей. Ни при каких обстоятельствах! Даже получив укус, даже тщательно выколачивая ей после такого пыль из шкуры и мозгов, даже придушивая ее, следует все время сохранять трезвый рассудок и проделывать указанные процедуры уж если не с любовью к собаке, то, по крайней мере, очень расчетливо. Ведь она не враг, а будущий друг! Но в то же время нельзя казаться холодным и безучастным. Чувства нужно своевременно и убедительно имитировать. Причем не только тоном и громкостью голоса, но также мимикой, взглядом, движениями и позами. На резкоконтрастный эмоциональный перехлест, как в плохом театре или мексиканском телесериале, хорошо отзываются собаки живые и энергичные, но вместе с тем достаточно уравновешенные, а особенно потребен такой подход к спокойным и флегматичным. Однако когда имеешь дело с задавленными жизнью ипохондриками либо психически неустойчивыми неврастениками – меланхоликами и холериками, – проявления эмоций приходится дозировать чуть ли не с аптекарской точностью. Иначе на слишком бурное проявление дрессировщиком радости, холерик, например, может ответить настолько бешеным всплеском восторга, вместе с которым запросто выплеснет из своей памяти и все, чему только что научился. А то же поведение человека ипохондрик и меланхолик непременно воспримет в первый миг как начало наказания, перепугается и совершенно растеряется. И ближайшие полчаса что в одном, что в другом случае, дрессировщику предстоит, как правило, напрасно потратить на восстановление уже достигнутого, казалось бы, результата.