Зигфрид Штайцнер - Терри Страница 2

Первые два дня моего слишком короткого отпуска я должен был провести в Вене. Счастливое событие после долгого пребывания на фронте! Сначала меня отвезли в Парк Хотель Хюбнер, где я снял красивый номер с видом на парк Шенбрук. Некоторое время я приводил себя в порядок, а вечером уже был в кругу друзей и коллег по университету. Пили хорошее дунайское вино, говорили о тех, кого не было рядом, кто воевал на других фронтах. Вспоминали и о тех, кого уже никогда больше не будет с нами.

Когда я наконец попал к себе в номер, занималась заря. Было страшно жалко каждого потраченного на сон часа. И все же я проснулся довольно поздно, Терри не было ни в номере, ни в коридоре. Я мгновенно оделся. Я спрашивал слуг, но никто ничего не знал. В нерешительности я стоял на площади и не знал, где искать собаку. Может быть, он пошел по следам какой-нибудь венской красавицы? Тогда придется долго ждать его возвращения. Я повернул обратно в отель и, проходя мимо дворца Шенбрук, откуда открывалась взору главная аллея, вдруг увидел вдали светлую точку, все более превращавшуюся в моего Терри! Как ему удалось проскочить строго охраняемый вход? Я встал немного в стороне и мог наблюдать, как Терри невозмутимо переходил оживленную улицу и с достоинством направился в отель, где швейцар был уже в курсе дела. Пес нашел этаж и сел у моей двери в ожидании. С тех пор пришлось держать его на поводке, хотя он очень этому удивлялся.

Посетив своего университетского профессора, я освободился только к вечеру, чтобы навестить друга – охотника. Мой друг, не зная о моем приезде, вышел из дома, но его жена и маленький сын Хуберт попросили меня подождать. Они ввели меня в уютную гостиную, и тут счастливый мальчик показал мне подаренного ему ко дню рождения белого мышонка. Мышонок резвился в большом стеклянном сосуде с большим колесом, по которому крохотное животное могло бегать. Терри, наклонив голову набок, сидел рядом и с возрастающим любопытством наблюдал за мышкой. Она опять лезла по колесу, а мальчик в возбуждении с усердием показывал новый аттракцион и крутил колесо все быстрее. Он был убежден, что доставляет мышке удовольствие, в чем я сомневался. Но прежде, чем я смог спасти положение, несчастье уже случилось. Бедная мышь, не выдержав скорости, оторвалась от колеса и, описав дугу в воздухе, полетела прямо в пасть Терри. Было грустно! Терри опять сидел смирно, но только теперь из его пасти торчал мышиный хвост.

Мальчик тщетно искал свою мышку, и я вынужден был ему сказать, какая произошла катастрофа. Потом я взял плачущего мальчика за руку и отправился в ближайший зоомагазин, где восстановили справедливость и потерю. Между тем возвратился мой друг и от души посмеялся над маленькой охотничьей удачей Терри. Позже, когда мы стали прощаться, я посоветовал маленькому Хуберту не крутить так быстро новую мышь в колесе, чтобы она не улетела в небо. Теперь мальчик уже смеялся.

На следующий день предстоял обязательный визит к моему командиру. Он тоже был в отпуске и впервые увидел своего маленького сына, родившегося полгода назад, когда его отец был на фронте. Мне было дано приятное задание от имени моих товарищей передать цветы и пожелать счастья молодой красивой жене командира. Конечно, мне разрешили восторгаться маленьким крошечным человечком с розовыми щечками, спавшим в нежных кружевах в маленькой кровати-корзинке.

Терри, как хорошо воспитанный пес, держался возле ноги и послушно последовал за мной в гостиную. Он лег у моих ног. Меня пригласили к столу, и, как это принято среди солдат, скоро мы заговорили о фронтовых событиях. Молодая женщина с интересом прислушивалась к нашим рассказам. Затягивать визит было неприлично, и я, встав, распростился с хозяйкой дома и с моим командиром, выразив им почтение и благодарность. Но где же собака? Боже мой! Дверь в детскую была открыта, и мы тут же бросились туда. Я похолодел, я готов был провалиться сквозь землю при виде ужасной картины, открывшейся моим глазам. В кружевах, тесно прижавшись к теплому младенцу, лежал Терри. Ручки малыша с любовью обвивали белую шею собаки. Должно быть, они спали вместе уже давно. При нашем приближении Терри выскочил из корзинки. Мой командир пронзил меня взглядом, который невозможно забыть всю жизнь! Понятно, при таких обстоятельствах, промямлив многочисленные извинения, я вылетел пулей! Позже, после возвращения в полк, командир часто под общий хохот рассказывал эту историю.

В тот же вечер я должен был отправится в Крицендорф, где мой дядя Рудольф жил на летней даче. Этот дядя Рудольф, всеми нами очень любимый, обалдел от счастья, увидев меня после стольких тяжелых месяцев. К нашей общей радости дядя временно был соломенным вдовцом, поэтому мы, конечно, каждый вечер посещали винный погребок. Снятый дядей дом принадлежал необыкновенно чистоплотной и прямо-таки неприятно аккуратной хозяйке. На мою собаку она смотрела, сморщив нос. Когда мне показывали дом, я не мог скрыть улыбку, заметив на двери одного известного места табличку «Буду проверять!». Мы поделили с дядей просторную спальню с широкой стеклянной дверью в сад. Сад был разбит с геометрической точностью. Цветочные грядки были отделены от дорожек дугообразно согнутыми деревянными палочками. Несколько роз уже зацвели. Скворцы тщетно искали на свежеполитом газоне червячков.

Рано утром дядя разбудил меня. Бледный и расстроенный, он стоял передо мной.

– Ради бога, вставай и посмотри, что натворил твой пес! – сказал он гробовым голосом. Я ринулся в открытую дверь. Моим глазам представилась неописуемая картина. Очевидно, Терри работал все время, пока мы спали. Мы оставили широко открытой дверь в сад из-за чудесного воздуха. Надо было нам получше подумать о возможностях Терри, ведь мы спали очень крепко! Все кусты роз были вырыты, газон перепахан, изящные палочки вырваны, цветы сломаны. Одним словом, ужасные разрушения! Причиной была, наверное, мышь. Мой славный дядя был крайне удручен. Самое страшное было еще впереди! Мне очень захотелось сразу возвратиться на фронт, а не оставаться сейчас здесь. Да и так уже пора было отправляться в казармы. Я предпочел бросить дядю на произвол судьбы. Уставший Терри сидел и с невинным видом созерцал сотворенный им разгром.

Я отправился к моим родителям. Позже дядя мне сообщил, что он вынужден был покинуть свою красивую летнюю дачу. Даже в возмещении убытков ему было категорически отказано. Ему, конечно, жаль было дачи, но, с другой стороны, он уверял меня, что рад был избавиться от этого «старого дракона». Правда, этот хорошо воспитанный человек умалчивал о репликах моей возвратившейся тети. Но эту тетю я никогда не любил.

Во время короткого пути в поезде на красивый Вахау меня мучили мысли о неприятностях, доставленных мной любимому дяде. Я встретил невинный взгляд моего верного терьера – на его морде и лапках еще остались следы его ночной работы, на животике висели комочки слипшейся грязи – и веселый смех облегчил мою нечистую совесть.