Эдгар Уоллес - Кинг Конг Страница 2

— Каждый знает это, — заверил Вестон, тяжело дыша. — Но все знают и ваше безрассудство. Ну подумайте, может ли рейс внушить доверие, если все покрыто такой тайной?

— Это уж точно! — проворчал Энглехорн и сплюнул в плевательницу.

— Так оно и есть! — вскричал Дрискол, потирая ладонью челюсть. — Даже шкипер и помощник капитана не знают куда направляется эта посудина…

— Вот видите! — Вестон взмахнул руками. — Подумайте о моей репутации, Денхам. Как я могу уговаривать поехать с вами молодую, прекрасную девушку, да впрочем даже и самую заурядную, когда я даже не могу сказать, что ее ждет.

— А разве ей нужно знать это? — требовательно спросил Денхам.

— Вы плывете неизвестно на какое время, о цели рейса не было даже намека… к тому же, она была бы единственной женщиной на корабле, полном свирепых физиономий, которые мои старые глаза заприметили повсюду.

Когда присутствующие в каюте ухмыльнулись, Вестон торопливо добавил, я, конечно, имел в виду команду.

— Вестон! — Кулак Денхама снова с грохотом опустился на стол. — Я собираюсь снять лучший фильм в своей жизни и мне нужна девушка.

— Вы никогда раньше не снимали женщин в своих картинах. Зачем же она понадобилась вам на этот раз?

— Черт возьми! Мне кажется, я не обещал перед вами отчитываться?

— Тогда, как…

— Что как? Как на это отреагирует публика? Публике нужны смазливые женские личики. К тому же, какой роман без женщины, приключения будут тоскливы и унылы… моя публика любит видеть гибель сотен кораблей и кровь. Но представьте себе: я буду работать над этим фильмом как раб, а публика потом скажет: «Этот фильм был бы вдвое лучше, если бы в нем была женщина». И экспоненты тоже решат: «Если бы в фильме была замешана любовь, он был бы куда интересней». — Хорошо! — Денхам еще раз хлопнул ладонью по столу. — Им нужна девушка. Они ее увидят.

В памяти Вестона всплыли мрачные предупреждения старого часовщика. Денхам, конечно, не был сумасшедшим Но его замыслы не понравились бы ни одному агенту, мало-мальски беспокоящемуся о своей репутации.

— Прошу прощения! — сказал он, взяв в руки шляпу. — Мне кажется, я ничем не могу помочь вам.

— Вы можете многое, — сказал Денхам, — но вам нужно поторопиться. Мы должны отплыть с утренним приливом. На рассвете нас уже не должно быть здесь.

— Почему?

— Думаю, теперь я могу вам сказать это без всякой опаски, раздраженно решил Денхам. — На корабле находится взрывчатка. Страховая компания узнала об этом. Если мы не смоемся отсюда поскорее, полиция сядет нам на хвост. Тогда нам придется добиваться официального разрешения, а это может продлиться не один месяц.

Вдруг его настроение резко изменилось. Подойдя к ящику, который Энглехорн отодвинул в сторону, он взял один из железных шаров и посмотрел на него с горделивой усмешкой.

— Я не могу сказать вам, Вестон, что девушка, которую вы мне найдете, не встретится в этой экспедиции лицом к лицу с опасностью. От них никто не застрахован. Может быть, — продолжал он, широко улыбаясь, — они будут даже серьезнее, чем мелкие неприятности. Но даю вам слово! Пока у нас есть хоть парочка этих штуковин, ничего страшного не случится.

— А что это?

— Газовые бомбы, старина! Мое собственное изобретение. Вернее сказать улучшенный вариант стандартных гранат. Мощности каждой из этих бомб достаточно, чтобы свалить с ног стадо слонов.

— Ч-что? — Вестон начал заикаться. — Денхам, все услышанное лишь усиливает мои опасения. Кажется, я начинаю радоваться, что не нашел девушку.

— Не будьте похожи на кретинов из страховой компании, — презрительно сказал Денхам. — Не беспокойтесь насчет взрывчатки. В ней не больше вреда, чем в обычных леденцах, до тех пор, пока она в руках надежных людей, таких, как Джек, шкипер или я. Но правда говоря, Вестон, муссоны могут причинить нам больше вреда.

— Муссоны?!

— Конечно! Это еще одна причина, по которой мы должны отплыть, как только девушка поднимется на борт. Я, конечно, не сомневаюсь, что шкипер проведет «Вандару» и через бурю; Джек тоже на это способен! — Денхам похлопал Дрискола по широкой спине. — Но муссоны принесут дожди, а дожди помешают съемкам картины. Это будет стоить нескольких месяцев потерянного времени и кучи денег, в таких условиях человек не сможет проявить все свои способности.

— М-муссоны! Г-газовые бомбы! — Вестон по-прежнему заикался. — О господи! Я чувствую себя потенциальным убийцей. — Он натянул поглубже шляпу и взялся за дверную ручку. — Денхам, не ждите от меня никакой девушки.

— Что?

— Что слышали.

— Вот как! Ну что ж, обойдусь без вас.

Денхам с поразительным проворством сдернул с вешалки пальто и шляпу.

— Если вы думаете, что я брошу свою идею только потому, что вы отказываетесь найти мне девушку… — Он подтолкнул Вестона к выходу и распахнул дверь. — …Я собираюсь поставить величайшую в мире картину. Такую, какой никто еще не видел, о которой никто даже и не мечтал. Им придется подыскивать новые слова, когда я вернусь. Вот увидите!

Дверь закрылась.

— Куда ты? — закричал вслед Энглехорн.

Под сапогами Денхама загрохотал трап.

— Я найду девушку для моей картины. Я приведу ее… даже если мне придется сделать это силой.

Вестон застегнул пальто, бросил взгляд на Дрискола и Энглехорна. Он был счастлив, как никогда, что отвертелся от этой безумной идеи. Теперь он точно знал, что кроме как безумной, ее никак нельзя назвать. Старый часовщик был очень прозорлив.

Дрискол рассмеялся.

— Держу пари, — предложил он Энглехорну, — что Денхам найдет девчонку.

— Я не принимаю пари, — сказал Энглехорн, хладнокровно пережевывая табак.

Дрискол повернулся к Вестону, продолжая смеяться, обнажая белоснежные зубы, сверкающие на его загорелом лице.

— У него хватило бы наглости женить меня на ней, если бы этого потребовал сценарий, — сказал он. — Вас проводить?

Глава вторая

Денхам подыскивал подходящую девушку. Протискиваясь по Бродвею сквозь толпу, он ждал, высматривал, и каждый раз нетерпеливо ругался про себя, когда приглянувшееся ему выражение лица оказывалось слишком банальным при более внимательном взгляде.

Он сконцентрировал все внимание на лицах, исключив остальные детали. Его глаза были прищурены словно линза объектива, взгляд его скользил по физиономиям идущих мимо женщин. Они были разные: и дерзкие и напуганные, мрачные и добродушные, сердитые и расчетливые, красивые и корыстные, жестокие и равнодушные. Но ему не встретилось лицо, выражение которого говорило бы: «Вот я. Ты ищешь именно меня».