О всех созданиях - прекрасных и удивительных - Джеймс Хэрриот Страница 2

— Ну-у… По правде говоря, я подрезал копыто коровы Уилли Денхолма, а когда кончил, положил нож и, наверное, забыл его захватить с собой. — Я беззаботно засмеялся.

— Но, Боже мой, Джеймс! Вы вечно забываете инструменты! И выходите из положения, похищая мои! — Он вздернул подбородок. — Вы представляете себе, во что мне это обходится?

— Но ведь мистер Денхолм конечно же вернет нож, как только приедет за чем-нибудь в город.

Зигфрид удрученно кивнул:

— Не исключено. Да, не исключено. Но с другой стороны, вдруг он решит, что лучшего ножа, чтобы резать прессованный табак, не найти? Вспомните-ка комбинезон для отелов, который вы позабыли у Фреда Добсона. Снова я его увидел только через полгода — на старике Фреде! Он еще сказал, что лучшей одежки, чтобы жать в мокрядь, и не придумаешь.

— Я помню. И искренне сожалею… — Я умолк, вдыхая въедливый аромат порошков. Пакет на полу порвался, и запах был даже крепче обычного.

Мой партнер еще несколько секунд жег меня взглядом, а затем сказал, пожимая плечами:

— Ну, да никто из нас не безупречен, Джеймс. Извините, что я на вас накричал. Но вы же знаете, я очень люблю этот нож, и меня безумно раздражает манера все везде забывать. — Он снял с полки бутыль с микстурой от колик, особенно им ценимой, обтер стекло носовым платком и поставил бутыль на место. — Вот что: пойдемте-ка присядем на минутку и хорошенько обсудим эту проблему.

Мы пошли назад по коридору и свернули в гостиную. Тристан при виде нас встал со своего любимого кресла и зевнул во весь рот. Его лицо выглядело таким же мальчишески простодушным, как всегда, но усталые морщины вокруг глаз и губ говорили сами за себя. Накануне вечером он с командой метателей дротиков «Лорда Нельсона» ездил в Дрейтон и принимал участие в труднейшем состязании с командой «Пойнтера и ружья». В заключение они плотно поужинали и выпили что-то около двенадцати пинт портера на душу. Тристан добрался до постели около трех ночи и сейчас явно был в весьма разбитом состоянии.

— А, Тристан! — сказал Зигфрид. — Рад, что ты здесь, потому что то, о чем я буду говорить, касается тебя не меньше, чем Джеймса, — о привычке забывать инструменты на фермах, которая тебе свойственна в той же мере, что и ему. (До закона о ветеринарной практике от 1948 года студентам не запрещалось самостоятельно лечить животных, чем они часто и занимались. Тристан прекрасно справлялся даже с трудными случаями и пользовался большой популярностью у фермеров.) Я говорю очень серьезно, — продолжал мой партнер, опираясь локтем о каминную полку и глядя на нас поочередно. — Вы оба постоянно теряете дорогие инструменты и довели меня почти до банкротства. Конечно, кое-какие из них вам возвращают, но многие пропали бесследно. Какой смысл посылать вас куда-нибудь, если вы возвращаетесь без корнцангов, или ножниц, или щипцов? Ведь это чистый убыток, вы понимаете?

Мы безмолвно кивнули.

— В конце концов, разве так уж трудно вернуться со всеми инструментами? Возможно, вас ставит в тупик, почему я никогда ничего не забываю; ну так надо быть внимательным, и только. Когда я откладываю инструмент, я всегда запечатлеваю в памяти, что его надо будет потом взять. И все.

Покончив с нотацией, он принял деловитый тон:

— Ну хорошо. Не будем терять времени. Ничего срочного нет, Джеймс, а потому мне хотелось бы, чтобы вы поехали со мной к Кендаллу в Бруксайд. Всякие мелочи, и еще корова, у которой надо удалить опухоль. Подробностей не знаю, но, возможно, ее придется повалить. К Томпсону поедете оттуда. — Он повернулся к брату: — И ты тоже, Тристан. Не знаю, понадобишься ли ты, однако лишний человек может пригодиться.

Мы образовали довольно внушительную процессию, входя во двор мистера Кендалла, который встретил нас с обычным своим энтузиазмом:

— Ого-го-го! Ну, в рабочей силе у нас нынче недостатка не будет, как погляжу. С такой оравой горы своротить можно!

Мистер Кендалл слыл в округе «смекалистым», что в Йоркшире имеет свое особое значение и подразумевает всезнайку. А то, что он вдобавок обожал всяческие розыгрыши и считал себя присяжным остряком, отнюдь не завоевало ему любви окрестных фермеров. Мне он казался человеком скорее неплохим, но неколебимое убеждение, что он все знает, все успел повидать на своем веку, одевало его непробиваемой броней.

— Так с чего бы вы хотели начать, мистер Фарнон? — осведомился этот плотный толстячок с круглым гладким лицом и ехидными глазками.

— Если не ошибаюсь, у одной из ваших коров что-то с глазом, — ответил Зигфрид. — Так с нее и начнем.

— Есть, ваша честь! — воскликнул фермер и сунул руку в карман. — Только для затравки возьмите вот эту штуковину. — И он извлек на свет Божий стетоскоп. — Вы ее давеча забыли.

Наступила пауза, затем Зигфрид буркнул «спасибо» и поспешно выхватил стетоскоп из рук фермера. А тот продолжал:

— А раньше вы оставили кастрационные щипцы. Вот и вышла честная мена: я вам щипчики, а вы мне трубочку взамен оставили! — И он захохотал.

— Да-да, совершенно верно, — оборвал его Зигфрид, тревожно косясь на нас. — Но поторопимся. Так где же…

— Знаете, ребятишки, — сказал фермер, оборачиваясь к нам и все еще посмеиваясь, — не было такого случая, когда он чего-нибудь да не забывал.

— Правда? — спросил Тристан с горячим интересом.

— Ага! Да оставляй я все эти штучки себе, у меня бы их уже полный ящик набрался.

— Неужели? — вставил я.

— Из песни слова не выкинешь, молодой человек. И со всеми моими соседями то же самое. На днях кто-то мне так и сказал: «До чего же мистер Фарнон щедрый человек. Как заедет, так обязательно что-нибудь на память оставит!» — И он снова разразился веселым хохотом.

Нам с Тристаном было жаль прерывать этот разговор, но мой партнер уже широким шагом направился к коровнику.

— Где же эта чертова корова, мистер Кендалл? У нас не так уж много времени.

Найти пациентку оказалось нетрудно: упитанная светло-бурой масти корова повернула к нам голову и оглядела нас одним глазом. Второй был почти закрыт, и сочащиеся сквозь ресницы слезы оставляли темную дорожку на морде. Веки мучительно подергивались.

— Чем-то она его засорила, — пробормотал Зигфрид.

— Это я и сам знаю. — Мистер Кендалл всегда все знал сам. — Ость ей впилась в глаз, только вот добраться до нее я не могу. Сами поглядите!

Он ухватил корову за морду одной рукой, а пальцами другой попытался раздвинуть веки, но по глазному яблоку скользнуло третье веко