Айвен Сандерсон - Тайны "снежного человека" Страница 21

Я имел счастье встречаться с двумя этими джентльменами в компании с моим партнером Робертом Кристи, с которым мы в то время вместе путешествовали, и Рене Денденом с супругой. Денден был швейцарцем, а его жена шведкой, как и Остмен. Поскольку я к тому времени уже располагал текстом истории Остмена как на бумаге, так и на магнитной ленте (записью интервью Остмена, которое он дал репортеру местной радиостанции), я построил свои вопросы так, чтобы оживить в его памяти зоологические или антропологические детали. Признаю, что, задавая свои вопросы, я строил всяческие ловушки и злоупотреблял сугубо специальными терминами, что было, конечно, грубостью с моей стороны. Понимаю также, что своим поведением вызвал большое неудовольствие Джона Грина и супругов Денден, которые не только находились под большим впечатлением от рассказанной истории и испытывали огромное уважение к Остмену, но и чувствовали, что посторонние вроде меня хотят сбить его с толку, воспользовавшись небольшими языковыми трудностями последнего. Однако я не согласен с тем, что Остмен не обладал мудростью пожилого человека и большим жизненным опытом, что у него отсутствовало чувства юмора, помогающее в любой трудной ситуации. И я не думаю, что он обиделся на меня тогда или обидится сейчас, когда прочтет эти строки. На самом деле я чувствовал, что он все время подсмеивался надо мной. И думаю, что если он хоть раз вспомнил обо мне после того, как я ушел, то наверняка как об "очень забавном парне" — именно так он любил выражаться. Но гораздо важнее было то, что я ушел очень и очень озадаченным.

Эта история, если читать ее равнодушно, кажется в высшей степени бессмысленной. Если читатель будет хорошо осведомлен о проблеме "снежного человека" в общем и проблеме "саскуотчей" в частности, то поначалу история ему тоже покажется очень подозрительной, так как создает впечатление, что все, когда-либо написанное по упомянутым проблемам, вдруг связывается в единое целое. На самом деле, после собственных наблюдений, я мог бы приписать ту историю себе. В мире полным-полно отличных сочинителей небылиц, и те из них, которые не являются профессиональными писателями-фантастами, могут оказаться настолько талантливыми, что одурачат не только прессу, но даже правительство и свой народ, если не весь мир. Мистификации, если они сделаны достаточно добротно, если их автор никогда не отступает от ранее сказанного и если в них достаточно лжи, могут оказаться, как это уже не раз случалось, очень убедительными (в этой связи можно вспомнить, например, Гитлера). Однако в технических дисциплинах, и это касается прежде всего биологических наук, имеются такие понятия, которые не просто представить себе или создать их мысленный образ любому до тех пор, пока человек не изучит самым серьезным образом эту науку, и что еще более важно, не оценит точного значения этих понятий во множестве других технических вопросов. Любой может прочитать все, что было опубликовано по проблеме "саскуотчей", и добавить несколько тривиальных биологических особенностей, которые на самом деле невозможны. В случае со "снежным человеком" имеется очень большое число технических вопросов, связанных с природой этого феномена, которые могут быть случайно опущены в процессе повествования. И только один ответ на эти вопросы будет верным, в то время как бесконечная череда всех других ответов окажется ложной. Только так и не иначе. Я задал Остмену около двух дюжин подобных сугубо технических вопросов — напрямую и в самые неожиданные моменты, — и каждый раз, давая ответ, он не допустил ни одной ошибки: ни одного ответа, невозможного в принципе; ни одной ненужной подробности; ни одного ненужного факта, который был бы невозможен и не имел логического места в общей картине. Что еще важнее — когда мы восторгались эскизами головы того существа, выяснилось несколько нюансов, которые не освещались ни в литературе по "саскуотчам", ни в литературе по "снежному человеку", ни даже в учебниках по физической антропологии. Кстати, уже после того памятного интервью некоторые из тех вопросов (например, необычная форма головы) обсуждались в последующих публикациях.

Это интервью вселило в меня большое беспокойство и обеспечило немало бессонных ночей. Иногда я просто не мог заставить себя поверить в какие-то факты, и, честно говоря, история Остмена была как раз такой. Помимо прочего он включил в свой рассказ несколько старинных заблуждений вроде того, что он как-то отравился, съев мясо тетерки-наседки — одна из самых старых небылиц, если не самая старая. Теперь-то мне ясно, что это было заблуждение, широко распространенное на его родине — а именно: человек может отравиться, если съест мясо птицы, которая высиживает яйца, — и нет ничего удивительного в том, что Остмен, вероятно, верил в это. И потом, в то время, когда случилось это происшествие, он находился в тяжелых условиях и мог заболеть от чего угодно. Потом я спросил себя, зачем он рассказывает эту историю? Ведь Остмен не какая-то там неотесанная деревенщина. Он много читает, говорит на двух языках, много путешествовал, он находится в почтенном возрасте и достаточно хорошо знает, что такое насмешка и какова ее убойная сила. Сейчас он на пенсии, у него есть средства к существованию, много друзей, и ему не нужна дешевая популярность. Не то чтобы это ему нравилось, но он очень долго терпел и теперь рад обсудить свои ощущения с новыми людьми и с теми, кто обратился к нему с подобной просьбой. Он никогда не рассказывал свою историю в молодости, так как знал, что такое насмешки и как они могут сказаться на его жизни. Теперь это его не волнует, а вот тот необъяснимый случай до сих пор будоражит его мысли. И он готов сделать все, что от него зависит, чтобы помочь найти разгадку той тайны. На самом деле Остмен не успокоился, и он устал от скептиков.

После года тяжелой работы он решил взять отпуск и провести его вместе с несколькими старателями на природе. Он выбрал дикое место в районе крайней точки залива Тоба, который был первым большим фьордом к северу от реки Пауэлл. Место это находится на материке напротив середины острова Ванкувер. По слухам, в тех краях было множество заброшенных золотоносных шахт, и Остмен решил попытать счастья и попробовать найти одну из них. Он нанял старого индейца, который должен был помочь ему добраться до фьорда, и, по его словам, именно от этого старика во время поездки впервые услышал о существовании заросшего шерстью великана — "лесного дикаря". У Остмена с собой было пропитание на три недели, ружье, спальный мешок и кое-какое дополнительное снаряжение, которое могло понадобиться для его целей. После того как индеец оставил его в одиночестве на берегу фьорда, Остмен продолжил путешествие в глубь материка и вскоре нашел место, хорошо подходящее для разбивки лагеря.