Зденек Вагнер - Африканское сафари Страница 21

Мы устроились в засаде и стали ждать приближения стада. Одна из телок была уже примерно в двухстах метрах от нас, когда старая буйволица подняла голову и, принюхавшись, предупредительно замычала. После этого она повернулась в нашу сторону, а за ней потянулось и все стадо. Внезапно буйволы пустились бежать. И прямо на нас!

Я предусмотрительно переполз за ближайший куст и снял карабин с предохранителя. Первой мимо меня промчалась старая корова, за ней — все остальные. Я дожидался своего бычка.

Когда он поравнялся с термитником, я прицелился точно под лопатку. Бычок не упал, но замедлил бег и остановился в восьмидесяти метрах от меня. Внезапно он поменял направление и остервенело бросился к пересохшему ручью. Вторая пуля повалила его набок. На всякий случай я перезарядил карабин, но буйвол уже запел песню смерти. Задрав голову, он издал протяжное мычание.

Джума хотел было приблизиться к добыче, но я остановил его:

— Подождем еще немного. Где Димбо?

— На термитнике.

Старый пьяница стоял на термитнике и смотрел вдаль.

— Нет, это невозможно! — почему-то злился он, — Посмотрите туда!

Мы послушно повернули головы туда, куда был устремлен указующий перст Димбо, и не увидели ничего, кроме нашего Панго, важно вышагивавшего в нашем направлении. Он заулыбался и радостно спросил:

— Убили буйвола? Я слышал два выстрела!

— Панго, ты что, с ума сошел?! — Теперь разозлился уже я, — Мы так не договаривались! Я же мог попасть в тебя! Почему ты ушел от машины?

— Это нечестно! Вы все время оставляете меня в тылу! — пожаловался парнишка, — Сначала я хотел посмотреть, как вы идете по следу, и медленно пошел за буйволами, но с другой стороны, чтобы вам не мешать. Потом услышал два выстрела и понял, что вы кого-то подстрелили. Вот я и пришел, чтобы вам помочь.

— Ну и компания! — ругался Димбо, — Если бы я вытворил что-нибудь подобное при бване Хартли, он бы меня на месте пристрелил. А сейчас можно все! Этот сопляк коленца выкидывает, а ты его поощряешь!

Я посмеялся над словами старика, но не мог не признать его правоту.

— Отправляйтесь за машиной, — приказал я своим помощникам, а мы с Димбо подошли к буйволу.

— Неплохо стреляешь, бвана, но почему не с первого раза? У тебя же ружье, а не копье!

— Я неправильно стоял, но не хотел упустить буйвола.

— Ты отдашь мне его желудок, бвана? — спросил старик, бросая камень в буйвола. Старая охотничья привычка.

— Конечно. Ты заслужил! И еще ногу, как я обещал, чтобы у тебя было чем отпраздновать Рождество!

— Рождество?! Ах, да! Это когда украшают деревья, да? Помню, бвана Хартли сажал в ведро с глиной небольшое дерево и украшал его игрушками и свечками. Это было очень красиво! — Димбо на минуту задумался, а затем вновь оживился: — Одолжи мне нож, я отрежу причитающуюся мне ногу и выну желудок.

— У меня с собой только карманный ножик. Он слишком маленький. Придется дождаться машины, там есть большие ножи.

— Он острый? — снова спросил старик, протягивая руку.

— Как бритва, но…

Димбо вырвал ножик у меня из рук.

— Ерунда, бвана! Я таких буйволов перерезал сотни, а здесь только одна нога и желудок. Я могу взять любую ногу? — спросил он, подняв голову, и, дождавшись положительного ответа, добавил: — Тогда я возьму переднюю левую, там нет дырки от пули. К тому же мясо на передней ноге мягче, чем на задней…

Я не знаю, как ему это удалось, но, когда Панго и Джума выпрыгнули из машины, бычок был уже выпотрошен, а левая передняя нога и желудок лежали в сторонке.

— Хороший нож, — похвалил Димбо, возвращая мне инструмент, — Такой острый, что я даже порезался.

В подтверждение своих слов, он показал мне порезанный палец. Судя по всему, рана была довольно глубокая.

— Порез нужно обработать, чтобы не было воспаления, — заволновался я, — Панго, дай мне, пожалуйста, аптечку, — Подхватив небольшую сумку с красным крестом, я приблизился к старику и попытался взять его за руку: — Покажи мне рану.

— Бвана, ты знаешь, сколько у меня было таких ран? — покачал головой старый выпивоха, пряча руку за спину, — Не представляешь! Это ерунда! Знаешь, лучшее средство для заживления таких ран… Вот! — Он ловко засунул поврежденный палец во внутренности разделанного буйвола, а затем продолжил: — Когда я готовлю желудок, я никогда не промываю его. Это лучшее лекарство, которое только может быть на свете.

Ужаснувшись про себя, я вдруг подумал, что, если Димбо вообще не моется и не брезгует возиться во внутренностях буйвола, то, может быть, его действительно ничего не берет.

Погрузив разделанного буйвола в машину, мы положили долю старика сверху: ему первому выходить. В Комоло мы оказались уже поздно вечером и решили зайти в таверну, чтобы узнать новости. Нам сообщили, что с пострадавшими шахтерами все в порядке! На прощанье я купил Димбо три глиняных кувшина помбе. Счастливый, он вышел проводить нас до машины.

— Димбо, это тебе подарок на Рождество, — сказал я, протягивая ему бутылку хорошего виски, — Еще раз спасибо за классную охоту. В следующий раз, когда поеду за буйволом, обязательно возьму тебя с собой!

— Хорошо, бвана, я согласен. Спасибо за подарок, это будет самое лучшее Рождество в моей жизни! Не забудь украсить дерево!.. — крикнул он нам вдогонку, и последние слова его напутствия затерялись в дорожной пыли.

На второй день после праздника я обнаружил, что в моей «Тойоте» перегорела фара, и решил посмотреть, в чем дело, а заодно осмотреть салон. Под задним сиденьем я нашел старую измятую и засаленную бумажку — точнее, маленький сверток. Развернув его, я увидел несколько ярко-красных камешков размером с лесной орех. Немного подумав, я вспомнил, что это подарок спасенного нами отца Авази. Он принес этот сверток вместе с канистрой помбе.

Я совершенно не разбираюсь в камнях, поэтому решил проконсультироваться у одного приятеля, который знал толк в этом деле.

— Замечательные гранаты, — сказал он, повертев камни на свету, — Где ты их взял?

— Это подарок одного шахтера.

— Если ты хочешь продать камни, я дам за них хорошие деньги, — предложил он, и в его глазах отразилось нетерпение, — Посмотри, какой удивительный цвет! Такие камни бывают только в Комоло!

— Они действительно оттуда. Знаешь, я решил оставить один на память, а остальные готов продать тебе. Я в этом не разбираюсь, но, надеюсь, ты меня не подведешь.

Мой приятель прямо-таки взмок от напряжения и от страха, что может упустить такую добычу. Он отвел меня в мастерскую, взвесил там на моих глазах камни и заявил:

— Сейчас у меня нет столько денег. Завтра отправлюсь в банк.