Натуралист на мушке - Даррелл Джеральд Страница 26

Через два дня, когда листья высохли, мы с благоговением отнесли их в лес. Вместе с ними в лес была торжественно доставлена лестница, и, повинуясь указаниям Джонатана, мы приставили ее к стволу могучего дуба. Брайану, который не занимался звукозаписью при съемках этой сцены, было поручено подняться по лестнице с полным мешком листьев, проползти по ветвям чуть в сторону и начать разбрасывать листья, изображая из себя мать-природу, и он послушно выполнил данное ему указание.

— Разбрасывай их более естественно, — то и дело кричал Джонатан.

— Как я могу разбрасывать их естественно из пластикового мешка? — раздраженно отзывался Брайан со своего шаткого насеста.

— Рассыпай их аккуратно, — поучал Джонатан, — а не швыряй комками.

— Должен сказать, вы, ребята, умеете создавать для себя проблемы, — заметил Саймон.

— Не жалеем ни трудов, ни затрат, — сказал я. — Но это еще пустяки. Вот Эрик фон Штрохейм, снимая один из своих фильмов, распорядился прикрепить к веткам тридцать пять тысяч цветков миндаля, поскольку съемки проводились зимой и деревья стояли голые.

— Ну и ну! Наверное, это обошлось ему недешево? — спросил Саймон.

— Еще бы, — ответил я, — очень недешево. Кстати, Харрис его родственник, и поэтому он придумал эту затею с листьями.

— В самом деле? — заинтересовался Саймон.

— Так оно и есть. Его настоящее имя — Харрис фон Штрохейм, но он сменил фамилию.

— Так, значит, вот чем объясняется его пристрастие к листьям? — спросил Саймон.

— Ну да, ведь с нашим бюджетом мы не можем себе позволить цветки миндаля, — ответил я.

Как я уже говорил, Джонатан был твердо уверен в том, что Нью-Форест не желает с ним сотрудничать. Он умышленно выращивал грибы в тенистых уголках, где не хватало освещенности для съемок. Он отказывался сбрасывать листья, он скрывался за завесой дождя, он укутывался туманом, он во всем проявлял большое упрямство. И наконец, последней каплей стала история с галлами.

Каждое дерево в лесу представляет собой маленькую экосистему. Само дерево, регулируя температуру и влажность окружающего воздуха, формирует особый микроклимат и создает, таким образом, среду обитания для огромного количества живых существ, живущих на нем, внутри его или по соседству с ним либо посещающих его с деловой целью, например для того, чтобы свить гнездо. Было подсчитано, что один дуб способен поддерживать жизнь более трехсот видов живых существ (и бог знает какого количества представителей каждого вида) от птиц до мотыльков, от гусениц до пауков. К числу созданий, для которых дубовое дерево является центром собственного мира, принадлежит и большое число галлообразующих насекомых. Галлы представляют собой одно из самых причудливых образований, которые можно встретить в лесу, и Джонатана сильно заинтересовало то, что я написал о них в книге «Натуралист-любитель». Вот что там было сказано:

«Каждый галл служит домом для развивающихся личинок. В некоторых из них взрослые насекомые появляются летом, другие галлы темнеют, и личинки проводят в своем убежище всю зиму. Но история на этом не заканчивается, поскольку внутри каждого галла вы почти всегда найдете и других существ, которые либо паразитируют на строителе — хозяине галла, либо являются непрошеными гостями, захватившими его резиденцию. Обычное „дубовое яблоко“, самый распространенный из галлов, который очень легко найти в лесу, может служить жилищем для семидесяти пяти видов насекомых, помимо его законного хозяина — личинки орехотворки».

Именно с этой фразы, «Обычное „дубовое яблоко“, самый распространенный из галлов, который очень легко найти в лесу», все и началось. Джонатан задался целью найти несколько «дубовых яблок», снять на пленку то, как мы с Ли их собираем, а затем отправить галлы в Лондонскую студию научных фильмов (где для нас проводили все киносъемки крупным планом), чтобы там им позволили созреть, а затем, с помощью микросъемки, запечатлели каждое из семидесяти пяти различных видов насекомых с гигантским увеличением. Обычно в любом нормальном лесу из-за галлов, так сказать, не разглядеть деревьев, но в данном случае все сложилось иначе. Ранним утром мы отправились на охоту за галлами, и Джонатан захватил с собой два огромных черных полиэтиленовых мешка, в которых лишь недавно хранились листья.

— Ты уверен, что двух мешков нам хватит? — спросил я.

— Ты сам написал, что они распространенные и их легко найти, — сказал он. — Я хочу набрать их как можно больше.

— Что ж, в один такой мешок их войдет примерно тысячи две, так что в двух можно унести четыре тысячи или даже четыре с половиной.

— Мне все равно, — упрямо произнес Джонатан. — Я не хочу оставлять место случайности; мне их нужно много.

Итак, мы отправились в лес, похожие на отряд свиней, вышедших на поиски трюфелей.

Мы решили начать с маленьких дубков, росших вдоль опушки леса. Такие маленькие деревья всегда являлись излюбленным местом обитания орехотворок, и, с нашей точки зрения, их небольшая высота облегчала наши поиски. Мы тщательно обследовали несколько сотен дубков. На них не было не только «дубовых яблок», но и любых других галлов. Джонатан начал проявлять упрямство, как он делал всегда, когда природа отказывалась ему повиноваться.

— Эй, ребята, — прокричала Пола, удалившаяся от нас примерно на четверть мили, но даже несмотря на такое расстояние заставив завибрировать наши барабанные перепонки, — скажите еще раз, как они выглядят.

— Как маленькие коричневые гнилые яблоки, — прокричал я в ответ.

Мы продолжили наши поиски. Оставив маленькие дубки с глянцевыми листьями, начисто лишенными галлов, мы углубились в лес, где росли деревья повыше. Мы начали поиски в восемь, и к одиннадцати часам я уже почти не сомневался в том, что лес заколдован; очевидно, Джонатан наложил на него свое заклятие. За всю мою жизнь со мной не случалось ничего похожего. Еще ни разу не было такого, чтобы, оказавшись в дубовом лесу, я не нашел там «дубовых яблок». Это было все равно что отправиться в Сахару и не найти там песка. Затем около половины двенадцатого раздались радостные возгласы Ли.

— Я нашла его! Я нашла его! — кричала она.

Мы все опрометью бросились к ней.

— Где оно, где? — хрипло прорычал Джонатан. Ли показала. На конце дубовой ветки, которую она держала в руке, находилось «дубовое яблоко». Это, несомненно, было оно, но такое крохотное, такое сморщенное и такое жалкое, что походило скорее на засохший фрагмент помета лилипутского слона.

— И это «дубовое яблоко»? — с подозрением спросил Джонатан.

— Да, — ответил я, — но, должен признать, мне попадались и более здоровые экземпляры.

— Что ж, другого у нас пока нет, — заметил Джонатан, осторожно снимая галл с дерева. — Нам лучше его взять.

Как оказалось, это был единственный экземпляр, который нам удалось увидеть. Его переправили в Лондон с таким почтением, словно это были сокровища короны (или, скорее, сокровище короны), и люди сидели над ним неделями, с камерами наготове, словно ученые, ожидающие появления пришельца из летающей тарелки. Но ничего не произошло. Когда стало совершенно очевидно, что из галла ничего не вылупится, Джонатан разрезал его пополам перочинным ножом. Внутри находилась одна очень маленькая, давно мертвая личинка орехотворки. Снимать природу нелегко, особенно когда вы ограничены во времени.

Следующее неожиданное осложнение у нас возникло с барсуками; это величественные животные с древней родословной, чьи предки разгуливали по лесам Англии еще в те времена, когда люди сами носили шкуры. Это важное, очаровательное, красивое существо, обладающее большим умом и обаянием, приносит огромную пользу, как один из основных хищников сельской местности, наводя ужас на все живое от мокрицы до зайчонка, от цыпленка фазана до лягушки и поедая также червей, улиток, жуков, змей и ежей, попадающихся на их пути. Определение «всеядный» как нельзя лучше подходит барсуку. Все годится для его мельницы. Но, несмотря на такой неразборчивый плотоядный подход к жизни, большую часть рациона барсука составляют корни растений, грибы, ягоды и семена. В целом это животное представляет собой красивое и полезное дополнение для сельской местности, и если оно порой устраивает опустошительные набеги на кукурузное поле или же разоряет курятник, то нам следует проявлять снисхождение к подобным отступлениям от хороших манер, учитывая приносимую им пользу.