Альманах - «На суше и на море». Выпуск 2 Страница 27

— Ты слышишь, Василий? — добивался Колыванов. — Уснул ты, что ли?

«Да, тут уснешь!» — хотел сказать Чеботарев, но ответил только одним словом: — Слушаю!

— Смотри направо, — сказал Колыванов своим веселым голосом, — тут будет самая большая станция. Это Чувал. Весной начнут строить первую домну для переработки хромитовых руд. Французы в 1904 году тут разрабатывали руды, но дорогу провести не смогли, их заела конкуренция, и они взорвали свои домнушки. Видишь?

Чеботарев увидел широкую реку, прибрежные луга, отодвинувшийся от реки угрюмый лес, словно он нехотя дал когда-то приют пришельцам, размышляя про себя, что они пришли ненадолго. И действительно, пришельцы ушли. А лес снова начал придвигаться к реке. Кое-где еще видны были бурые пятна — вероятно, склады руды, так и не обработанной и уже разложившейся от времени.

Самолет снизился. Стали видны разрушенные доменные печи, которые можно было определить по оставшимся «козлам» — застывшему чугуну, весь поселок, принявший типично крестьянский вид: на обширных лугах паслись коровы. Жители этих северных мест не занимались полеводством, так как ранние морозы не давали вызреть злакам.

Люди выбежали из домов, вглядываясь в самолет — еще очень редкое зрелище в этих местах. По реке молевым сплавом плыли бревна, загораживая в иных местах все русло.

Здесь шла быстрая и суетливая работа. Виднелись небольшие суда — баржи и шитики, их вели на буксирах маленькие катера.

Самолет сделал новый разворот, и вот поселок и темно-синяя шапка горы, по имени которой он назывался — Чувал, исчезли из виду, и опять потянулись леса…

Это были леса, где сами собой возникают пожары, где топор не в силах прорубить дорогу. Но и по этим лесам все-таки прошла дорога. Самолет летел вдоль нее, и Чеботарев видел одинокие, ползущие внизу грузовики.

Алмазный прииск появился так неожиданно, что Чеботарев попросил еще раз пролететь над ним. Прииск расположился в долине между голубыми меловыми горами. Два десятка домов, несколько бараков, белые столбы взрывов в горах, речка, замутненная до того, что казалась красной, — вот все, что увидел Чеботарев. Он сухо спросил:

— А стоит ли прокладывать сюда трассу? Тут работы на год, на два… Потом прииск обеднеет, и придется его бросать…

— А ты посмотри повнимательней, — остановил его Колыванов. — Видишь, дорога ушла влево от прииска? Там новый рудник, добывают медную руду. Тут, дружба, вся тайга на медистых песчаниках стоит. А еще левее, где речка исчезает в горах, шеелит обнаружен. Так что здесь скоро будет новый промышленный район…

Чеботарев промолчал. Колыванов сказал что-то летчику, потом снова вызвал Чеботарева:

— Сюда мы летели по той трассе, что запроектирована, а теперь полетим вдоль трассы по моему варианту. Смотри как следует…

Самолет сделал круг и пошел прямо над горами.

Чеботарев со страхом рассматривал эти горы, прорезанные ущельями, и невольно оборачивался к реке, вдоль которой, казалось ему, в сто раз было легче провести трассу.

Колыванов упорно глядел вниз. Иногда он говорил что-то летчику, и тот послушно делал вираж над горами, почти касаясь их лесистых вершин, а затем снова вел самолет по прямой.

Миновав горы, самолет полетел над огромным безлесным болотом, среди которого торчали сушины и мелкие, похожие на кустарник деревца. Колыванов спросил довольным голосом:

— Ну как? Трасса сократится почти на сто километров. Вон, видишь, уже Чувал…

Действительно, они опять были над Чувалом. А потом самолет пошел над такой тесниной лесов, что Чеботареву стало жутко: если испортится мотор, места для посадки не найдешь, рухнешь прямо на столетние деревья.

— Здесь будут деревообделочные комбинаты. Самые ценные породы леса находятся в этом районе. Вон кордон Дикий, видишь?

Чеботарев увидел домики на берегу небольшой реки. Возле них толпились люди, приветственно размахивая шапками.

— Это лесотехническая экспедиция определяет план вырубки, — сказал Колыванов. — В будущем году начнется строительство первого комбината…

Через полчаса самолет пошел над населенными местами. Чеботарев вздохнул облегченно. Деревни и четырехугольники полей, раздвинувшие леса, радовали глаз.

Показался Красногорск. Даже этот город, который местные жители гордо именовали столицей края, был стиснут лесами. И Чеботарев опять подумал о том, что Колыванов всегда берет на себя самую трудную задачу, словно нет для него дел полегче.

Самолет приземлился. Чеботарев выпрыгнул из него вслед за Колывановым и, стоя на лугу, с удовольствием ощущал под ногами землю. Леса и болота, над которыми они только что летели, отошли куда-то далеко, и Чеботарев, не сознавая этого, отдыхал душой.

— Ну как? — оживленно спросил Колыванов.

— Да что говорить, Борис Петрович, — неохотно отозвался Чеботарев, — здесь будет потруднее, чем в Казахстане…

— Вот именно, вот именно, — с какой-то радостью подхватил Колыванов. — Именно потруднее! Но ведь эта дорога опять открывает новый мир! Понимаешь ты это?

— Да что тут не понять, — ответил Чеботарев. — Именно открывает!Но можно было бы открыть новые миры и в более удобном месте, — он нехотя улыбнулся, чтобы Колыванов не принял слишком всерьез его слова.

Колыванов удивленно посмотрел на него, и Чеботарев торопливо добавил:

— Я это к тому, что вот, слышно, ведут вторые пути между Кировым и Воркутою, там тоже пустынно, но все-таки хоть через двадцать верст, да встречаются села… А откуда мы здесь людей наберем?

— Люди придут, — устало ответил Колыванов. Он замолчал, и так молча они дошли до дома.

После обеда Колыванов отдал несколько распоряжений Чеботареву и снова отправился на аэродром. На этот раз он летел в областной центр, на совещание. Прощаясь с Чеботаревым, сказал:

— Разыщи Семена Лундина, подбери несколько пикетажистов, рабочих, десятника-вешильщика, всего человек десять-пятнадцать. Когда я вернусь, пойдем на восстановление трассы.

— Скоро? — спросил Чеботарев.

— Я думаю, дня через два… Поторопись с людьми…

Через несколько минут самолет ушел на запад. Чеботарев долго смотрел ему вслед и думал о том, какую трудную жизнь он избрал для себя.

Войдя в кабинет начальника строительства новой дороги, Колыванов понял, что заседание началось уже давно. Это можно было определить по тяжелым клубам табачного дыма, по утомленным лицам присутствующих. Он прислушался. Речь шла о первом строительном участке, который связывал участок Колыванова с подъездными путями Камской дороги.

Колыванов на мгновение задержался на пороге, отыскивая свободное место, и тем невольно привлек общее внимание. Замкнутый, хмурый, он держался особенно прямо. Но, правду говоря, ему было тяжело входить сюда. Знакомые смотрели на него с тем особым выражением жалости, с каким всегда встречают неудачливого, но душевного и хорошего человека.