Взгляд в спину - Ольга Александровна Кошманова Страница 27

Дома стали старикам рассказывать. Они нам и говорят, что, мол, вы дураки. Раз такое видение, то лось или олень сам бы к вам пришел. А раз уехали, значит, ничего вам больше не будет.

Часть 2

«Какой он?»

[Тихон Мотышев 1901 г.р.]

— Глаза закроешь, а вот он, появился! Стоит перед глазами... — вспоминает Тихон Ефимович Мотышев, ныне покойный, рыбак, охотник, всю долгую жизнь, до самой смерти (правда, с перерывами на Гражданскую и Отечественную войну), проведший в лесу на охоте и рыбалке.

— Какой он? Расскажите, — прошу я.

— Я его не рассматривал... Знаю, что это громадная хабазина. Страшно. Да и не вижу я его воочию, а как глаза закроешь — вот он! А это значит, что ты ему неугоден, что ты ему мешаешь. Надо уходить с этого места. И уходишь. Остаться?! Зачем? Раз показался, значит, все равно удачи не будет. И с голоду в лесу умрешь, а ничего не добудешь. Все это знали, все сразу и уходили.

А про «свадьбу» ты слышала? Я вот, так пришлось, не один раз сам видел. Но рассказать ничего не могу... Видеть видел, а ничего не понял. Как? А вот как. Обычно это бывает в лесу, когда устроишься на ночлег на дороге или вблизи дороги. Ночью на тебя налетит ветер или небольшой вихрь. Закрутит все. И вроде бы тебе кто-то говорит, чтобы ты ушел с дороги. Или во сне это поймешь. Сразу же поднимаешься и уходишь. Я всегда так и делал. Но я уходил недалеко. Отойду в сторонку и наблюдаю. И тут по тропе-дороге как будто едут. Даже звон колокольчиков слышно! Но впереди этой «свадьбы» ветер-вихрь летит и все разметает, и позади ветер-вихрь все следы заметает, А то, что проехали, сам видишь, только разглядеть невозможно. Только промелькнет — и все. Вроде бы иной раз даже лица мелькают. Но все так быстро, мгновенно...

Многие наши охотники видели, да понять ничего не могли.

Двойня

Разные истории можно услышать от местного населения по поводу комполена. Такую вот историю я слышала от одного охотника. Кстати, он просил не называть его имени, т. е. остался неизвестным. Было это тогда, когда уже были поселки колонистов и когда были разработаны поля.

Значит, это было после 1930 года.

— Однажды шел охотник из леса домой, и вдруг его собаки, впереди бегущие, кого-то облаяли. Но лай их был странным. Они не просто лаяли, а как будто с повизгиванием, а потом вернулись к хозяину в великом испуге и от него не отходили. Охотник пошел посмотреть, что там увидели собаки и почему были так напуганы. И он увидел, что на краю овсяного поля волосатая женщина рожает второго ребенка, так как один уже лежал рядом.

Увидев это, охотник и сам испугался, и собак забрал и быстро ушел в поселок. Придя, он рассказал об увиденном, собрал мужиков, и они пошли посмотреть на это место.

Придя туда, увидели только смятую траву. Видимо, это было место, где лежала рожавшая женщина.

Вот и все. Это было примерно в 1935-36 году.

[Бабкин Василий Семенович, егерь Кондинского района]

— Да, в лесу всегда есть хозяин. Конечно, если ты не знаешь о его существовании и ничего плохого не делаешь в лесу, то он знает, что ты не знаешь... А если знаешь, да не делаешь, что положено, тогда уж другой разговор...

Случай в железнодорожной будке

[С. Лордов, п. Междуреченский, июнь 1990 г.]

— Так это в прошлом году, 1989-м, было. Я люблю побродить по лесу. В лесу часто бываю. Всегда со мной моя собака Лорд. С собакой, я считаю, что мне некого бояться. Всегда предупредит за несколько сот метров, хоть человек идет, хоть зверь.

Живу я в городе Свердловске и каждый год приезжаю сюда. В смысле, на Конду, и здесь гуляю по лесам. Да нет, охота меня не прельщает. Просто люблю прогулки по лесу, уединение. Так я отдыхаю от шумного города.

На этот раз я доехал на поезде до станции Тынкуль и решил пешком пройти по линии железной дороги (Свердловской железной дороги). Наверное, километров около десятка отошел от Тынкуля и решил переночевать в железнодорожной будке. Там был диванчик и печка железная. Затопил печку, разогрел себе и Лорду пищу, поужинали, и я лег на диванчик, предварительно хорошо закрутив дверь избушки проволокой.

Нож у меня на поясе справа, ружье в изголовье, топорик в ногах... Печка топится, рядом с печкой мой Лорд лежит. Все тихо и спокойно. В избушке темно. Но уснуть я не успел, как почувствовал, что на меня кто-то навалился тяжестью своего тела и, схватив меня за горло, начал душить. Я схватил душившего меня за руки. Руки были сильные и лохматые... Что было силы я отводил руки от своего горла, а потом подумал, что ведь у меня под рукой нож! Хотел ножом душившего меня, но тут пришла мысль — ведь никого нет! Могу и себя ножом поранить! И опять начал продолжать борьбу.

Я и до сих пор чувствую руки душившего меня: сильные, цепкие, дрожащие от напряжения... Отвел все-таки от себя руки... Соскочил с диванчика... Никого нет... Только показалось мне, что дверь закрылась. Я к двери бросился... Да, действительно, дверь приоткрыта, а проволока, которой была закручена дверь, раскручена... Лорд же спокойно-преспокойно лежит, как и лежал.

...Естественно, я всю ночь не уснул. Но и до сих пор не пойму: что же это или кто же это был? Почему Лорд остался спокойным? Ведь он-то должен был первым все услышать?..

Три медведя

Снова собираясь в д. Тап, я вспомнила рассказы Александры Викторовны Нагибиной, 1911 года рождения, коренной жительницы д. Тап. Видимо, она является последней коренной жительницей этой деревни старшего поколения. Она единственная знает мансийский язык этого региона, но очень не желает об этом говорить, тем более что-то рассказывать или делать переводы, ссылаясь на головную боль и недомогание.

Мне рассказали: года три назад Шура Нагибина (так ее называют по-деревенски) встречалась с медведем в лесу во время сбора черники. Их было трое: Шура Нагибина, Нюра Тайлакова, Женя Чейметова.

Но на этот раз я вновь вызвала ее на разговор