Борис Левин - Еще один шаг Страница 28

— Дедушка, а лес ты хорошо знаешь? Не заблудишься?

— Гм… Улицу ты свою знаешь?

— А как же, знаю.

— И давно ты живешь там?

— С самого рожденья… Тринадцать лет.

— А я тут шесть десятков доживаю… Как же я могу заблудиться?

— Но то город, там везде надписи, а в лесу нет же надписей!

Дед Арсентий осторожно обходит маленький синий цветок, словно знакомой, кивает белке, выглянувшей из-за ветки, гладит ладонью медный ствол сосны. Увидев бьющий из-под зеленого бугорка ручеек, присаживается, кличет забежавшего вперед Серого, снимает с плеча ружье, тут же ставит корзинку, на дне которой лежит немного белых грибков.

— Отдохнем, внучек. Попьем свежей водички. Покурим.

— Да я не устал.

— Но ты все-таки отдохни… И попей, если хочешь. Вода тут добрая. Всяких лимонадов краше. А дорога нам предстоит дальняя. Пока дойдем, пока вернемся…

— Дедушка, что ж ты не ответил?

Дед Арсентий набивает табаком маленькую трубочку, подносит спичку. Прикурив, осторожно гасит спичку и прибивает ее каблуком. Коля снова спрашивает, но уже о другом. Почему дед так старательно прибивает каблуком сгоревшую спичку, она ведь и так не загорится?

— Оно, конечно, но лес сухой… Всякое бывает… От махонькой искорки пожар может быть. А пожар в лесу — стихийное бедствие.

Дед пыхнул дымком, потрогал обкуренным пальцем бороду, погладил Серого, сидевшего рядом и все время настороженно поводившего большими тонкими ушами, потом достал из корзинки флягу и подставил под струю воды.

— Значит, интересуешься, как я лес читаю?

— Да.

— Тут своя наука, и не сразу она дается человеку. Лес — что твое живое естество. Любить его надо, и он тебя полюбит, что где растет, будешь знать, в какое время года произрастает… Будешь знать, о чем он шумит. Во, слышишь? Заговорил. Листок с листочком зашептался. Не иначе, где-то ветром потянуло. Вот лес и отозвался. Хороший денек будет.

— Ну, а читать как? — не унимался Коля.

— А очень просто… Идешь и читаешь. К примеру, этот участок. Вишь, кусты здесь какие? Ольшаник. Ему годков десять, не больше. А на другом участке свои приметы… Так и читаешь. Вот поживешь лето в Ракитном — научишься.

— Правда, научусь?

— Была б охота… Человек всего может достигнуть. Про нашего земляка Михайлу Ломоносова слыхал? Достиг человек. А уж как мытарился смолоду.

— Пешком в Москву из самых Холмогор добирался.

— Да ты и сам все знаешь.

— Нам в школе рассказывали.

— То добро… Ну, отдохнули.

Старый лесник и охотник Арсентий Абрамов и его внук Коля, приехавший погостить из Москвы, отправились в лес не на обычную прогулку. Правда, внуку дед сказал, что пойдут они по грибы, но на всякий случай захватил с собой ружье, взял и Серого. А вдруг понадобятся? Дед Арсентий шел в лес с совершенно определенными целями. Накануне он получил письмо от Боярова из Белозерска. Тот писал, что в лесу затерялись его сыновья.

Письмо пришло вчера вечером, а сегодня на зорьке Арсентий решил отправиться в лес. Хотел было идти один, но приехавший внук упросил и его взять. Старый лесник предупредил, что идти придется далеко и пусть Коля потом не жалуется на усталость. Внук уверил деда, что он уже не раз бывал в походах, вот хотя бы в прошлом году, когда был в пионерском лагере, ему совсем не трудно пройти десять, а если надо, то и все двадцать километров.

Просили за Колю и бабка Агафья и дочь — мать Коли. И уговорили деда. Но теперь он был даже рад, что взял внука с собой. Коля с жадным любопытством обо всем расспрашивал, до всего ему было дело, и это примирило старого лесника с мыслью, что, может быть, придется чаще отдыхать, не так быстро идти, чтобы внук, не приученный к дальним дорогам, не переутомился…

Коля собрал уже две полные панамы грибов, из которых, правда, дед половину выбросил. Три раза делали привал, разок перекусили, а день только начинался. В лесу чувствовалась прохлада. Роса на деревьях еще не высохла, блестела на коре и золотистых шишках.

— Дедушка, а я спрячусь, найдешь меня? — спросил Коля.

— Говорят, двое уже спрятались… Сколько дён ищут, а их нет. Родной отец не найдет.

— Кто такие?

— Такие примерно, как ты, прыткие… А в лесу все случается.

— Что?

— Посуди сам… Без еды, без питья. Куда идти, не знают. А тут зверь еще.

Некоторое время Коля шел молча, потом оглянулся, поравнялся с дедом.

— Дедушка, а какие звери в этом лесу?

— Всякие.

— Волки, наверно?

— И волки. И поскотник водится и росомаха. Всего понемногу.

Коля оглянулся еще раз и уже ни на шаг не отставал от деда.

Между тем время близилось к полдню. Солнце встало почти над головой. В зеленом наряде застыли пихты и сосны, а стволы их казались литыми из червонного золота. Между ветвей дрожал искрящийся солнечный свет. Голоса певчих птиц стали еле слышны. Закрыли свои ярко-желтые корзинки одуванчики. Потянулись за солнцем венчики шиповника, дурмана, трехцветных анютиных глазок.

— А видишь, внучек, кустик этот? Кислицей называется. Хитрая штука. Смотри на цветки. Не раскрытые, правда? Значит, полдень еще не пришел, в полдень они обязательно раскроются. А к вечеру уснут. Теперь листья, заметь, если несложенные — будет вёдро, а перед ненастьем они складываются. Вот тебе и часы и предвестник погоды.

Коля слушал деда, раскрыв рот: подобного он не видел еще и не слышал. Цветы — барометр и часы одновременно. Чудеса, да и только!

Впереди неожиданно открылось большое кочковатое болото, на нем то здесь, то там проблескивали сквозь траву желтоватые блюдца воды.

— Вот и болото, — сказал дед.

— Тихое какое.

— Тихое, верно… Да недаром говорится: в тихом болоте черти водятся.

— Черти? — усмехнулся Коля.

— Это поговорка. Ну, а если человек не знает этого болота, погибнет. Взойдет на него, кочка поначалу держит, а потом, гляди, оступился человек — и провалился по колено, попытался вытянуть ногу — увяз глубже. Сделал шаг — по пояс засел. И если не подсобить, можно увязнуть так, что никакая сила не спасет. Потому рукой или ногой не пошевелишь — в тине человек, что клеем облепленный.

— И никто не услышит?

— Лес-то большой. Год кричи, хоть два — все едино никого не докличешься… А болото ласково называется — Ромашковое. А то есть еще Заячье, километров за двадцать отсюда, то еще более топкое. Вот оно как, внучек.

УГЛИ ЕЩЕ НЕ ОСТЫЛИ

Коля молча слушал деда и все время оглядывался на болото. В лучах солнца нежились на нем белые лилии, какие-то красные цветы, названий которых Коля не знал, зеленый мох казался бархатом. Вдруг Коля остановился, сделал шаг в сторону и, оступившись, чуть не упал.