Голоса животных и растений - Корочанцев Владимир Алексеевич Страница 28

И надо сказать, поэт довольно часто попадал в точку со своими характеристиками. Во всяком случае, подобный подход ошибочно было бы не принимать во внимание. Африканские сказители его учитывают.

Заяц, черепаха, паук, гиена, лев, слон, шакал и другие животные были выбраны африканцами в качестве персонажей фольклора не случайно, не наугад, ибо внешность в Африке не отделяют от характера — как у человека, так и у животного. Именно физический облик — наряду с поведением в саванне, способами нападения и защиты животных — нашел своеобразное отражение в сказках и баснях. Образ каждого животного отражает его нравственный тип.

Если проявить дотошность и сравнить зайца в сказках и зайца в природе, то можно поразиться обнаруживающемуся сходству. Цвет, облик, поведение — все соответствует его внутренней, показанной в сказках сути. «Уши зайца вытянулись неспроста, а из-за его хитрости», — гласит пословица. Большие уши и маленькое тело — вот заяц в сказках. Его стилизованный, с выраженной символичностью портрет не отрывается тем не менее от реальности. Небольшие, но очень живые глазки, необыкновенно длинные уши африканского зайца действительно способны удерживать постоянное общее внимание, как бы привораживать. Быстрота движений дает ему возможность совершать хитроумные проделки с большими животными, а затем исчезать — прежде чем он может быть пойман и наказан или помилован. Непрекращающаяся дрожь небольшого тела, обычная поза, свидетельствующая о вечной готовности к прыжку, выдают напряженное беспокойство, в котором заяц всегда пребывает после своих шуточек.

«Малютка с длинными ушами», «ушастый обманщик» — четко определяют зайца Бираго Диоп и другие самобытные авторы. Благодаря вытянутым ушам заяц подслушивает любые разговоры и находится в курсе всех сплетен. В бразильской сказке макака принимает уши зайца за бабочки, а Бираго Диоп сравнивает их с сандалиями. Уши зверька — это сандалии, которые он как-то снял с ног и прицепил к голове, чтобы легче убежать от врага…

Одна из сказок гласит:

«Однажды львица гонялась за зайцем, загнала его в нору и приказала:

— Вылезай!

Заяц высунул уши и говорит:

— Возьми, мол, мои башмаки.

— Зачем мне твои башмаки! — взревела разгневанная львица и, схватив зайца за уши, со зла забросила его далеко-далеко. И только потом спохватилась…»

С лица, как известно, воду не пить. В другой сказке рассказывается:

«Как-то раз фея Мама Рандату успокоила зайца Лека относительно его невзрачной внешности, объяснив ее преимущества:

— Если ты сохранишь твои длинные уши, то будешь лучше слышать, если ты оставишь свои длинные лапы, то будешь лучше бегать, а если оставишь твой укороченный хвост, это позволит тебе лучше прыгать».

Хочу только кое о чем оговориться заранее. Есть один пункт, относительно которого я не схожусь с другими в общей оценке индивидуальности зайца. На северо-западе ЮАР мне на него пожаловались бушмены. Дело было опять же ночью, ибо только ночью африканцы расслабляются и становятся словоохотливыми, безрассудно веселыми. Да к тому же, когда восходит луна, она нередко наводит бушменов на мысль о смерти. Горькую историю прощания людей с бессмертием в нашем мире поведал мне бушменский вождь Хейкум.

— Когда луна уменьшается, она не исчезает насовсем, у нее остается спинной хребет, — негромким голосом посвящал меня вождь в тайны бушменского легендарного прошлого. — Потом, собравшись с силами, она снова вырастает, возвращаясь к жизни. Когда-то так было и с людьми — они не умирали, а то и дело возвращались к жизни, подобно ночному светилу. В том же, что они сделались смертными, виноват заяц… Впрочем, поначалу это был не заяц, а один капризный ребенок, который кричал и кричал, потому что думал, что его отлучившаяся мать умерла. Луна терпела-терпела, а потом не выдержала его крика и сказала ему: мама, дескать, жива, скоро вернется, и оплакивать ее не стоит. Но мальчик не поверил луне и продолжал звать маму. Тогда луна, рассвирепев, ударила его по лицу и разбила ребенку верхнюю губу. После этого она объявила ему, что отныне он навсегда останется зайцем с рассеченной губой. Помолчав, ночное светило добавило: «Люди теперь будут умирать, потому что один человек не поверил мне. Скончавшись, они уже не смогут больше возвратиться к жизни».

Когда Хейкум закончил, мы долго молчали. Каждый думал о своем. Я пытался осмыслить свое отношение к зайцу, который до того, как стать тем, что он есть, был капризным ребенком; отсюда, наверное, пошли некоторые его отрицательные черты… Но зла у меня на зайца не было.

— Когда луна предчувствует смерть одного из нас, она становится тощей. Мы видим: луна теряет свой живот. И мы знаем, что в это время кто-то из людей теряет силы. И все из-за зайца! — вздохнул вождь.

Это был единственный случай в моем долголетнем африканском сафари, когда на косого пожаловались.

Но в целом, прыгая по африканской стезе, заяц не ведает поражений, он побеждает всех сметливостью и юмором. У народа бобо в Буркина-Фасо, близ города Бобо-Диуласо, бытует сказка о том, как король Камза обещал отдать свою раскрасавицу дочь тому, кто «будет танцевать до тех пор, пока не зальет потом скалу, на которой сидели и сидят предки». Победил заяц Моро. Его брак с принцессой Моной был счастливым. От них пошел народ синкие («те, кто не ест зайчатину»).

— У нас в Буркина-Фасо все знают, что синкие — превеликие шельмецы и обманщики, — сказал мне коллега по журналистской профессии Бакари Траоре. — Как и их предок Моро, они пускаются на такие козни и ухищрения, чтобы обманывать честной народ и достигать своих целей, что по стране ходит пословица: «Там, где прошел синкие, своего добра не устережешь».

А в мире сказки дело дошло до того, что однажды заяц умудрился доказать, что он самый умный в царстве животных… Лев, дядя Гаинде, предложил:

— Давайте узнаем, кто у нас самый юный и, значит, самый умный.

На звание самого юного в числе прочих претендовали антилопа, шакал и обезьяна. Но вдруг сверху раздался тоненький крик:

— Осторожно! Я рождаюсь! — и с ветки свалился в круг Лек. Изумленные звери тут же признали его крайнюю молодость и соответственно мудрость.

Заяц осмелился не подчиниться даже Богу, и Бог лишь со вздохом покачал головой:

— Соамба! Соамба! Ты хочешь быть хитрее и умнее всех. Тем хуже для тебя! Так как Я было хотел дать еще кое-что тебе, который и так уже столько получил от Меня. Но теперь Я полагаю, что тебе достаточно того, что у тебя уже есть. Я оставлю тебя хитрым, но не дам тебе разума, сознания, которым наделил людей. Таким образом, ты будешь ниже их.

В другой раз заяц все же попросил Бога дать ему кое-что, что сделало бы его ум тоньше и проницательнее. Бог дал ему ответственные тяжелейшие задания, чтобы отделаться от него, надеясь, что косой не выдержит экзамена. Однако заяц выполнил все и, радостный, предстал перед высшим существом. Бог все же прогнал его, мягко ударяя его по голове и приговаривая:

— Довольно! Если Я увеличу твой ум, ты потрясешь весь мир.

И сказочник вывел такую мораль: «Надо довольствоваться своим состоянием, а честолюбие — причина падения многих людей и животных». Вечно актуальная мораль, в особенности для людей, стремящихся наверх!

В описываемом в сказках обществе африканских животных, как и среди людей, сложилась строгая иерархия. Наверху царят гранды — львы, слоны, пантеры, леопарды, а внизу копошится простонародье — антилопы, газели, черепахи, скорпионы и, естественно, зайцы.

В учении ветхозаветной церкви нечистые животные олицетворяли собой грехи и пороки, которых следовало избегать людям: заяц — боязливость, верблюд — злопамятство, медведь — ярость… В африканских сказках и представлениях виден подход к проблеме более широкий, а именно: социальный, философский. Маленькие и слабые обязаны подчиняться большим и сильным. Однако даже при таком раскладе каждый должен уважать свое и чужое достоинство, поскольку в Африке нельзя преступать три непреложных принципа: гостеприимство, солидарность и братство — эта мысль сквозит в каждом сказании. Именно за их нарушение, к примеру, то и дело наказывают эгоистичную гиену.