Владимир Дуров - Звери дедушки Дурова Страница 3

Я рассмеялся и крикнул вагоновожатым:

— Ну, и глупы же вы! Ведь сами себя выдаете! Хотя моя свинья и ученая, но откупоривать бутылки и пить водку не может!

Звонок заставил нас разойтись по местами, и честь Финтифлюшки была спасена.

Мы приехали в Москву.

Первый выход Финтифлюшки прошел как нельзя лучше.

Но успехи моей свинки не давали покоя знаменитому клоуну Танти.

В мое отсутствие Танти пробрался к клетке Финтифлюшки и высыпал целую горсть овса ей на спину, а потом начал растирать овес по щетине. Вероятно, свинье это очень понравилось, потому что у нее всегда чесалась спина.

Наступил вечер. Все номера Чушка выполняла как нельзя лучше. Но едва я сел ей на спину, как она стала метаться и вырвалась из под моих ног. Тогда сразу я не понял, что сухой овес и гвозди, которые посыпал на спину Чушки Танти, причиняли ей при нажиме моего тела страшную боль.

Я не ожидал от нее такого резкого движения и упал, ударившись затылком о бочку.

Вскочив на ноги и стараясь скрыть боль, я погнал Чушку хлопаньем шамбарьера; она побежала, но уже не прыгнула на бочку, боясь, что я на нее вскочу.

Я продолжал, подгонять свинью к бочке.

Наконец, свинья устала метаться, подбегать к бочке и отбегать от нее и остановилась, как вкопанная. Я, тяжело дыша, опустил шамбарьер и ждал.

Свинья не двигалась с места, растопырив уши, и ничего не понимала.

Воспользовавшись минутным замешательством служащего, она вдруг проскользнула между его ног в конюшню.

Когда представление окончилось, я стал внимательно осматривать свинью, но ничего в ней не нашел подозрительного. В сотый раз щупал я ей нос, ставил градусник, но все было напрасно. Как только я пробовал садиться на ее спину, она с ужасом вырывалась от меня.

Позвали доктора. Доктор заглянул свинье в рот и насильно влил в него касторку. Однако, и это не помогло. Спасителем Финтифлюшки оказался ее всегдашний мучитель-служащий.

На следующий день, купая Чушку, он увидел, что спина ее поранена. Он начал вычесывать частым гребнем ее щетину, но свинья, очевидно, испытывала такую боль, что невозможно было продолжать вычесывание.

Пришлось класть горячие припарки для размягчения кожи и вынимать чуть не по одному разбухшие зерна и гвозди.

Свинья проболела около двух недель.

Спустя месяца полтора после этого, Чушка выступала в той же Москве в последний раз.

Вот мы и на новом месте — в Петербурге. Здесь живым ключом забила наша кочевая артистическая жизнь.

Чушка вступила в наивысший период своего образования.

Раз на арену, по моему распоряжению, вынесли небольшую доску, в одном конце которой был вставлен пистолет. От курка, почти до самого пола, спускалась веревка с привязанным кусочком мяса.

Чушка не ела с утра и с жадностью бросилась к мясу. Но едва она его понюхала, как ей сунули новый кусок мяса. На другой день приманку зашили в беленький мешочек. Чутье привело свинью к мешочку снова; едва она раскрыла рот, сейчас же получила от меня большой кусок мяса.

В следующий раз она сильно потянула за веревку, схватившись за мешочек; раздался оглушительный треск; минутный туман спустился на арену; Чушка уже хотела броситься прочь, как ее отвлек кусок мяса, положенный ей прямо в рот.

Так, мало-по-малу, Чушка научилась стрелять из пистолета.

Как-то я позвал артиста, который изображает в цирке «рыжего»,[1] просил его, загримировавшись, лечь на арену, когда понадобится.

После выстрела Чушки «рыжий» упал навзничь и задрыгал руками и ногами. Я приманил свинью к нему куском мяса. Чушка подошла, но долго ничего не понимала, не зная, что делать. Запах сала и гумозного пластыря[2] раздразнили аппетит свиньи, и она схватила «рыжего» за нос.

«Рыжий» громко закричал, выбранился, толкнул Чушку локтем, вскочил и убежал в уборную переодеваться.

Тогда на его место лег служащий. Лежа, он показал свинье кусок мяса и положил его себе под поясницу.

Финтифлюшка старалась достать мясо сначала робко, но, видя, что ее за это не бранят, уже смелее подсунула свой пятачок под спину служащего и подбросила его так, что он перевернулся.

Мясо осталось лежать на земле; Чушка быстро его съела, подбежала опять к лежавшему на спине служащему и повторила с ним ту же штуку.

Сначала порции мяса подкладывались часто, потом все реже; Чушке приходилось подбрасывать, или, лучше сказать, катить служащего довольно долго, чтобы получить кусок.

Роль служащего исполнял на спектакле «рыжий».

Таким образом мы с Финтифлюшкой разыграли трагедию смерти «рыжего». Когда тот замертво падал на землю, свинья, подталкивая его своим пятачком, удирала с арены, чтобы скрыть следы своего преступления.

Нас пригласили в приволжские города, и мы туда покатили с моей верной свиньей.

Вот тут-то у нас с Финтифлюшкой случилась пренеприятная история: мы чуть не расстались с жизнью. И мне пришлось доказать на деле, что я глубоко привязан к моим зверкам.

Ехали мы по Волге на пассажирском пароходе. Чушка была привязана на палубе рядом с клеткой громадного медведя.

Ловким ударом лапы ее опасный сосед вдруг открыл плохо запертую дверцу и со страшным ревом бросился на свинью. Надо было видеть заметавшуюся в ужасе Чушку.

Увидев эту картину, я мигом бросился на выручку моей милой, талантливой ученицы, верного товарища моих цирковых горестей и радостей.

Я вскочил на спину медведю, просунул свои пальцы ему в рот и стал тянуть его за щеку. Но это только разжигало ярость медведя; он все сильнее сжимал зубами шею свиньи.

Я продолжал сидеть на медведе верхом, чувствовал, как слабеют мои силы, наклонился к медвежьему уху и стал его кусать.

Медведь заревел и бросил Чушку, потом перевернулся и стал пятиться, таща меня на себе и толкая свинью задом в свою клетку.

Финтифлюшка очутилась между задней стеной громадной клетки и между задом медведя, рядом со мною.

Сбежались служащие, и на медведя со всех сторон устремились железные палки. Мишка с яростью отбивал лапами удары и все сильнее и сильнее жал нас к клетке.

И чем больше колотили снаружи служителя медведя железными прутьями, тем с большею силою он прижимал нас…

Наконец, задняя сторона клетки была сломана, и я отчаянным скачком, весь изорванный, исцарапанный, освободился и освободил бедную перепуганную на смерть Финтифлюшку.

Но этим еще не кончились похождения Мишки. Он бросился на ют парохода, где сидела публика. Мгновенно та сторона, куда явился непрошенный гость, совершенно опустела. И куда только ни направлялся медведь, всюду с криком ужаса и с шумом расчищалась перед ним широкая дорога.