Александр Власенко - Волшебная палочка и заколдованный круг Страница 3

Флойд наверняка представлял себе собачий рай местом, где можно не вылезать из драк от рассвета до заката. Пары от постоянно кипевших в атлетичном доберманьем теле сил мигом затуманивали кобелюке разум, как только в пределах его зрения оказывалась посторонняя собака. Без поводка прогулки с ним давно уже стали невозможными, да и на поводке бывало всякое. Не единожды после мощного Флойдова рывка к очередному врагу, миниатюрной Ларисе доводилось испытывать краткую радость свободного полета и длительно ноющие последствия приземления на фюзеляж. И воздухоплавание это ей крепко надоело – наряду с неизбежными расходами на лечение не успевших удрать собак. Надоело настолько, что Ларису, почти до дна исчерпавшую свои запасы гуманизма, всего за несколько минут удалось обучить способу передачи особо ценной информации Флойду с помощью азбуки Морзе с использованием стека в роли телеграфного ключа, а коричневой шкуры в качестве приемника сигналов. Быстро достучавшись таким образом до собачьего сознания, мы добились прежде всего выполнения укладки в режиме, близком к автоматическому, как из движения у ноги, так и на некотором удалении воспитуемого от его владелицы. Безупречная укладка нужна была как отправная точка на пути отучения Флойда от драк. Необходимость принятия таковой позы подчинения на глазах у других собак вызывает у доминантного кобеля жуткий моральный дискомфорт. Кому же приятно унижаться перед соперниками?

Привить Флойду пацифистское мировоззрение я, конечно, не рассчитывал: время для того было безнадежно упущено. Но сделать так, чтобы далее десяти метров он на посторонних псов не обращал внимания, представлялось реально достижимым. Указанная дистанция Ларису вполне устраивала, ибо окрестные собачники, не на словах знающие о буйствах Флойда, давно уже и привычно держались со своими питомцами на гораздо большем от него расстоянии.

На последующих двух или трех занятиях мы бесконечно повторяли всего лишь два варианта выученного приема: укладывали Флойда, как только он устремлял свой взгляд на любой потенциальный объект атаки и еще когда он удалялся от владелицы на полную длину десятиметрового поводка. Поначалу Лариса громко подавала команду и застывала с вытянутой вверх рукой, сжимая в ней, в зависимости от ситуации, то стек, то метательную цепочку. Кстати, этот жест – вертикально поднятая правая рука – используется в дрессировке охотничьих собак, и он несравнимо удобнее для работы, чем принятое в российском служебном собаководстве махание той же рукой вперед и вниз. Если доберман медлил с падением на землю, карающая десница прикладывала к нему имеющийся рабочий инструмент, иногда и неоднократно. Пару раз Флойд все-таки рискнул своим здоровьем и кидался к собаке, невзирая на прозвучавшую команду. Но поводок, пристегнутый к парфорсу, держал я, и мы с Флойдом поиграли немножко в ковбоя и мустанга. А Лариса, в свою очередь, провела рекомендованные ему для восстановления слуха и памяти сеансы физиотерапии. Результат показал, что назначенное против доберманьих бзыков лечение, пусть оно ничуть не отклоняется от традиционно прописываемого мною рецепта, однако ж и здесь самое верное.

Когда Флойд послушно ложился, Лариса, немного приблизившись, хвалила его и отпускала. Вскоре пес, отходя на предельно допустимое расстояние, начал самостоятельно останавливаться и садиться, готовясь услышать неизбежную команду. А потом и вовсе перестал отдаляться сверх установленного радиуса невидимого круга. За правильное поведение его, конечно, поощряли. Заметив же издалека другую собаку, Флойд добросовестно отворачивался от нее к хозяйке, улыбался, как умел, и покачивал обрубком хвоста: видишь, мол, кроме меня никаких других собак здесь нет!

Вот ведь, хоть и доберман, а вывод для себя сделал самый разумный и правильный.

На этом мы и завершили наши занятия. Драться Флойду, понятное дело, все равно очень хотелось, но, насколько мне известно, с тех пор от него попадало только тем собратьям, которые, не подозревая о существовании заколдованного волшебной палочкой круга, сами нарушали границы собственной безопасности.

А вы и вправду поверили, что я к доберманам плохо отношусь? Нет? В любом случае – правильно сделали. Я ведь еще и не такое могу о них порассказать. Как, собственно, и о любой другой породе. Нет для меня пород любимых. И вообще, я не слишком люблю собак. По крайней мере, не всех. И людей тоже – не всех. И даже не всех женщин. Люблю только хороших.