Василий Алферов - Утро года Страница 31

— Так сколько же вы делом возьмете? — спросил Табунов.

— Мы делом сказали, — спокойно ответил Роман. — Меньше ни одной копейки.

— Ну, вот что: ни вашим, ни нашим — сорок пять копеек на день мужикам, тридцать — бабам и пятнадцать ребятишкам. Согласны?

— Нет, — решительно покачал головой Роман и сел на завалинку.

— Тогда как хотите. Найму других.

Карп Ильич нахлобучил картуз на самые глаза, круто повернулся и ушел. Мой отец высказал предложение:

— Может, мужики, согласимся? А то пойдет да наймет других, вот мы и останемся, как раки на мели.

Роман твердо заявил:

— Соглашаться не будем. Заплатит столько, как мы запросили, никуда не денется. А других сейчас не найдет, потому что все работают. Это я хорошо знаю.

— А вы думаете, мужики, он по-первому к нам пришел? — сказал дядя Максим. — Как бы не так! Мы у него поперек горла стоим. Посовался везде, видит — никого нет, давай нас обхаживать. Ну и хитрец, псовая душа!

После этого дня Карп Ильич приходил в наш конец еще раза два, рядился с мужиками, набавлял по пятаку и снова уходил ни с чем. Мужики стояли на своем и никак не хотели уступать Табунову. А время шло. Наступила пора сенокоса. И вот на четвертый день, рано утром, Карп Ильич подъехал к Романовой избе на буланом жеребце, запряженном в двухколесную рессорную таратайку. Роман издали увидел Табунова и вышел ко двору. Карп Ильич встретил его притворно добродушными словами:

— Придется уважить вас, уж больно косцы вы хорошие. Быть по-вашему. Собирай, Роман, людей и нынче же в луга.

Из переулка вышел Дорофеич, Яшкин дедушка. Он приблизился к таратайке и низко, до земли, поклонился Табунову.

— Христом-богом прошу тебя, Карп Ильич, возьми и меня в луга! Из-за харчей пойду…

— В лугах для тебя работы нет, — буркнул Табунов. — Твое дело — на бахчах в шалаше сидеть да ворон пугать.

— До бахчей-то, Карп Ильич, еще недели три ждать. А я из сил выбился, на кусок хлеба негде добыть. Сделай божескую милость, возьми. Я там кашеварить буду, дровишки собирать. Делов, чай, и для меня найдется…

— Мне косцы нужны, а не кашевары. Много вас тут найдется на дармовые-то харчи.

— Так что же, не возьмешь, значит? — спросил Дорофеич дрогнувшим голосом.

В его тусклых, слезящихся глазах вспыхнул гнев. Он выпрямился и, часто дыша, ожидал ответа. Но Табунов молча отвернулся и чуть натянул вожжи. Жеребец звучно фыркнул, озорно притопнул передним копытом, обдав Дорофеича мелкими комьями земли, потом сильно рванулся вперед. Таратайка припрыгнула и мгновенно скрылась в облаке пыли.

В луга приехали перед вечером артелью — двенадцать мужчин, пять женщин и трое мальчишек: я, мой товарищ Яшка да наш ровесник — веснушчатый Савелька Лизунов. Пока не подсохнут первые ряды скошенной травы, женщинам и ребятишкам платы не полагалось. Дня два мы должны были оставаться без оплаты и жить на своих харчах.

До темноты успели оборудовать стан, сделали навес; в сторонке вбили в землю крепкие вязовые рогульки, срубили и очистили ровный шест для подвешивания на него котла или чайника, растянули на кольях полога от комаров, натаскали дров. А мы, ребятишки, вместе с дядей Максимом, моим отцом и Дорофеичем, которого мужики решили взять в луга за артельный счет, наловили бреднем в Зеленом озере целых два ведра карасей.

— Вот нам и ужин! — весело сказал Дорофеич, когда мы пришли на стан. — Глядите-ка, сколько их! Да какие здоровенные — будто поросята! — хвалился он, размахивая в воздухе крупным бронзовым карасем. — Давайте, бабоньки, расправляйтесь с ними, да в котел.

Утром чуть свет зазвенели, засверкали остро наточенные косы. Мужики засучили рукава, расстегнули рубахи и пошли в наступление, будто воины на поле битвы. Размахи кос были широкие, размеренные. Густая сочная трава покорно ложилась в ровные длинные ряды, а на ней, будто застывшие слезинки, блестели капельки росы. Вспугнутые кукушки перелетали с места на место и куковали отрывисто, заикаясь. На высоченном серебристом тополе у Зеленого озера наигрывала на какой-то чудесной дудочке иволга. Болотный куличок отчетливо и громко выкрикивал одно и то же непонятное нам слово: «Попурри, попурри!». Старательно пели свои незамысловатые, но приятные и нежные песенки малиновки, овсянки, горихвостки и другие бесчисленные птички. Порхали разных цветов бабочки и стрекозы, гудели и жужжали жуки-усачи, бронзовики, олени, носороги, мухи-жигалки, слепни, оводы… Все здесь копошилось, заботилось, боролось, жило и умирало. И вся эта картина была похожа на людскую суетню.

Незадолго до завтрака приехал Табунов. Властно шагая по первым щетинистым прокосам, он, точно коршун, зорко оглядывал косарей и мысленно оценивал работу каждого из них. Оглядев на участке все до мелочи, лишний раз напомнив мужикам о том, чтобы они работали на совесть, Табунов сказал:

— К обеду работник привезет говядину и другую провизию. А завтра я опять загляну к вам.

Буланый, будто зная, что разговор у хозяина с косарями окончен, круто выгнул шею, бешено сорвался с места и пошел рысью.

Яшка, Савелька и я пошли разорять ястребиное гнездо. Все равно дела для нас пока еще нет. Сено сгребать в копны рано, а на месте разве усидишь! Мы знали, что есть ястреб-тетеревятник и ястреб-перепелятник и что обе эти птицы очень вредные, особенно тетеревятник. Он такой разбойник, каких мало. Ловит не только тетеревов, глухарей, куропаток, но и домашних птиц — кур, уток, гусей. На глазах у всех может схватить цыпленка, а то и курицу. Вон он какой, этот ястреб! Таких разбойников принято истреблять, как и волков или сусликов, потому что те, другие и третьи приносят только вред.

Гнезда тетеревятники устраивают на очень высоких деревьях. Тоже хитрецы! Приметили мы ястребиное гнездо, а вот как до него добраться — это вопрос. Тополь стоит такой высокий-высокий, чуть не в облака упирается. А разорить гнездо непременно надо — все одним выводком меньше станет.

Лезть на вершинку дерева решили втроем — друг за дружкой. Но каждому из нас хотелось быть впереди, первому добраться до гнезда, заглянуть в него и своей рукой взять оттуда маленьких ястребят. Метнули жребий. В большущий Савелькин картуз положили трех разноцветных стрекоз с надломленными крыльями и условились: если кто вытащит синюю стрекозу, тот полезет первым, кто коричневую — вторым, желтоватую — третьим. Синюю вытащил Савелька, мне досталась коричневая, а Яшке — желтоватая. Яшка взглянул на Савельку и с завистью сказал:

— Смотри, как бы тебя ястреб в глаз не долбанул.

— Не долбанет, — задорно шмыгнул Савелька загоревшим носом. — Я ему так долбану, что весь хвост выдерну.