Дэвид Эттенборо - В поисках дракона Страница 32

Вода с пенистым шипением обтекала корпус, паруса были туго натянуты — все это создавало иллюзию быстрого движения, хотя на самом деле мы ползли черепашьим шагом. Наконец самая узкая часть горловины осталась позади. Дальше пролив расширялся, водоворотов стало меньше. И все же мы не решались выйти на середину прохода: уже темнело, и мы могли легко проглядеть коварный риф. Тогда бы нас ждала неминуемая катастрофа. Капитан решил держаться ближе к берегу.

Мы осторожно шли вперед. Море все еще ярилось, но по сравнению с тем, что было раньше, оно казалось спокойным. Обессилев, мы лежали, все еще сжимая бамбуковые шесты. Кажется, у нас действительно появился шанс попасть в бухту Комодо, мелькнуло у меня. Впереди замаячил отлогий мыс, за которым просматривался высокий берег. Течение вблизи острова было особенно сильным: парусник топтался на месте и только раскачивался из стороны в сторону. Пришлось опять взяться за шесты. Наваливаясь всем телом, мы отталкивались от дна. Судно вздрагивало и чуть сдвигалось — еще на метр, еще; потом счет пошел на сантиметры. Совсем недалеко, метрах в пятидесяти, вода казалась спокойной. Если проскочить мертвую зону, где сила ветра уравновешивала силу течения, все трудности будут позади.

Битый час мы трудились, как галерники, налегая на шесты. Эффект был мизерный. Вконец измучившись, мы бросили жерди и рухнули на палубу. Будь что будет.

Оказалось, течение пересилило ветер. Прау медленно попятилась к крошечной бухте, над которой грозно нависали утесы. Здесь было потише, и мы бросили якорь. Двое остались на вахте с бамбуковыми шестами на случай, если парусник приблизится к скале. Остальные завалились спать прямо на палубе. Никто не знал, действительно ли перед нами Комодо.

Глава 9

Остров Комодо

Проснувшись с первыми проблесками зари, я с трудом разогнул затекшие конечности. Короткий, трехчасовой сон, конечно, не мог снять усталость. Чарльз и Сабран все еще несли вахту; они стоя дремали, привалившись к переборке каюты и подперев себя спереди бамбуковыми шестами. Бедняги напрасно мучились: прилив уже кончился, а слабое течение не могло сорвать прау с якоря и ударить ее о скалу. Впрочем, несмотря на мирную картину, переживания минувшей ночи стояли перед глазами…

Сабран хлопотал на камбузе. Он принес на ют котелок с кипящим кофе, предварительно подсолив и хлорировав воду; напиток приобрел специфический вкус, но я прихлебывал его с удовольствием. Солнце вставало на горизонте, согревая наши изможденные полуголые тела. При свете дня можно было как следует рассмотреть бухту. В центре ее находились три крохотных островка. На берегу высилась пирамидальная гора удивительно правильной формы, Береговая линия выдавалась мысом по направлению к трем островкам, за которыми открывался узкий проход — ворота в Индийский океан. Я с жадностью разглядывал остров при дневном свете. Особенно пристально я всматривался в травянистые склоны, втайне надеясь увидеть на прогалине чешуйчатую голову дракона.

Было безветренно. Мы дружно взялись за шесты и стали осторожно подталкивать прау. В центре пролива течение было сильным, так что выходить на глубину при штиле не стоило. Усердно работая шестами, мы черепашьим шагом двинулись к мысу. Судя по карте, три островка закрывали вход в бухту Комодо, во всяком случае, нас с Чарльзом не покидала эта уверенность. В миле от островков мы попали на мелководье, киль парусника заскреб по дну. Делать нечего: сняться отсюда можно только в прилив.

Да, но просидеть три часа на одном месте — на это просто не было терпения. Оставив Чарльза с капитаном и командой, мы с Сабраном спустили маленькую долбленку и погребли вперед. Мне ужасно хотелось проверить, действительно ли это остров драконов.

Лодочка плыла вдоль берега. Под нами густо росли кораллы, днище челнока едва не задевало их. Иногда коралловый выступ не доходил двух-трех сантиметров до поверхности. Наскочи мы на него, крохотная посудина наверняка бы опрокинулась, а оказаться полуголым на острых как бритва кораллах — не большое удовольствие, мне это было известно по собственному печальному опыту. Но Сабран был классным гребцом, он успевал вовремя заметить опасность и одним ударом весла менял курс, обходя препятствие. Я липший раз порадовался, что он присоединился к экспедиции.

Мы мерно гребли, как вдруг перед носом лодки стали выпрыгивать небольшие рыбки. Они были сантиметров тридцать в длину и прыгали парами или тройками, хвостом скользя по воде. Такого мне еще наблюдать не приходилось: тела рыбок были наклонены под углом сорок пять градусов к поверхности, в воде оставались только кончики хвостов, которые сильно вибрировали. Пронесясь таким образом несколько метров, рыбки плюхались в воду и исчезали.

Мы добрались до трех островков, вошли в пролив между ними — и перед нами открылась вторая бума. Большая, правильной формы, она показалась мне сказочно красивой. Ее обрамляли голые крутые коричневато-желтые скалы, отчего вид приобретал какое-то колдовское величие. На дальней стороне белела узенькая бахрома песчаного берега, особенно яркая на фоне изумрудно-лилового моря. Скалы переходили там в пологие холмы, у подножия которых просматривалось темно-зеленое пятно. Скорее всего это пальмовая рота, а значит, где-то рядом находится и деревня.

Налегая на весла, мы пошли напрямик через бухту. Вскоре уже можно было различить шлюпку у берега и несколько крытых соломой хижин, уютно расположившихся между пальмами. У меня вырвался вздох облегчения: наконец-то после стольких дней пути и стольких опасностей цель путешествия близка. Значит, мы шли верным курсом: остров действительно был Комодо, потому что только на нем жили люди. Все остальные островки этой группы значились как необитаемые.

Голые ребятишки высыпали к кромке воды, глядя, как мы вытаскиваем лодку на песок. Пройдя по берегу, усыпанному ракушками и обломками кораллов, мы подошли к свайным хижинам, выстроившимся в ряд у подножия округлого холма. Перед одной из них сидела нa корточках старуха; она вынимала из корзинки кусочки моллюсков и раскладывала их для просушки на куске грубой коричневой холстины.

— Доброе утро, — сказал я. — Где дом петингги?

Она откинула с морщинистого лица длинные седые пряди, сощурилась и, не выказывая ни малейшего удивления от встречи с двумя невесть откуда взявшимися незнакомцами, указала на крайнюю хижину. Резиденция старосты была немного больше и чуть менее ветхая, чем соседние. Мы направились к дому, провожаемые взглядами детей и старух. Песок так накалился, что по нему невозможно было ступать босыми ногами. Мы шли, пританцовывая, и от этого выглядели еще нелепей. Петингги в чистом, изящном саронге, белой рубашке и черной пичи, кокетливо сдвинутой на ухо, ожидал нас в дверях. Он широко улыбнулся совершенно беззубым ртом, крепко пожал нам руки и пригласил в дом.