Приключения техасского натуралиста - Рой Бедичек Страница 34

Горная белка, за которой я наблюдал, предпочитала желуди с самых верхних ветвей. Она пробовала и нижние, но для запасов срывала желуди с верхушки. На соседнем дубе полосатохвостые голуби кормились на самых верхних ветвях, но были вовсе не так разборчивы, как моя белка. Они заглатывали маленькие желуди жадно, без разбора, вместе с чашечкой. Не зря мексиканцы называют их «белло-терос» — желудевники.

Разборчивость горной белки не идет ни в какое сравнение с самой настоящей привередливостью черной белки Центрального Техаса, любимое лакомство которой — орех пекан. Черная белка начинает охоту на них в июле, когда орехи еще плотно запечатаны в скорлупу. В нетерпении отведать любимый плод белка прогрызает зеленую оболочку ореха, доходя до его скорлупы, и горький сок обжигает ее вороватый язык. Тогда она не только бросает испорченный ею орех, но и, словно сердясь, срывает еще два-три других с той же ветки. Лишь один из пятидесяти зеленых орехов белка признает съедобным, но тоже только относительно: она съедает лишь его треть! Однажды в августе я сидел под деревом, на котором кормились две белки. Я засек время: за пять минут эти привереды сбросили вниз сорок шесть орехов!

Когда пекан вызревает, черная белка становится бережливой и делает запасы из хороших орехов. Но какой урожай уже был испорчен ими! Движения белки поистине напоминают зрителю танец: ее изящные дразнящие прыжки, позы, изгиб хвоста просто восхитительны. Кто же не бросит ей несколько орехов в награду! Но даже ее артистизм не стоит всего урожая, когда пекан продается по сорок центов за фунт.

Я сомневаюсь, что белка как-то соотносит между собой орехи зеленые и спелые. Похоже, когда орехи созревают, ее начинают беспокоить запасы на зиму. Или заготовление запасов — лишь слепой инстинкт? Может быть, во время своих преждевременных набегов она уже ищет среди зеленых орехов пригодные для запасов? Пытается воспрепятствовать другим в подобном поиске, сбрасывая остальные орехи? Если так, то инстинкт соперничества определенно направлен против ее же собственных интересов.

Натуралисты считают, что распространение ореховых деревьев по лесу в значительной степени происходит благодаря белкам, закапывающим плоды в землю. Каждая белка — это маленький Джонни — Яблочное Семечко, и очень может быть, что тщательный отбор ими орехов для закапывания на зиму — та селекция, в результате которой вкус ореха пекан все более приближается к тому, что нужно белке. Между прочим, известно, что белка закапывает орех на оптимальную для прорастания глубину, и садоводы научились у нее этому.

На вершине одного из пиков, в паре миль к западу от Хижины, я впервые встретился с хохлатой куропаткой Монтезумы. По литературе мне известны ее странные выходки — и я должен был знать, чего следует ожидать от нее, но все же она застала меня врасплох. Невозможно предвидеть весь спектакль, который дает эта «сумасшедшая куропатка», когда ее спугивают из укрытия.

Достигнув вершины после долгого подъема, уставший и запыхавшийся, только я собрался сесть на валун, как прямо из-под моих ног из травы выскочила птица. У меня просто рот раскрылся от удивления; слава Богу, рядом никого не было — вид у меня был совершенно идиотский. В первый момент я вообще не понял, что это за птица. Передо мной бился плотный шар из перьев, издающий разнообразные бьющие по нервам звуки: в них слышался то крик возбужденной цесарки, то пронзительный визг, то кудахтанье курицы. Несколько минут птица металась как безумная, затем упала на бок в траву, трепыхая одним крылом, как смертельно раненная. Тут до меня дошло, что это и есть куропатка Монтезумы.

Я все-таки уселся на валун и стал наблюдать, чем закончится эта комедия. Казалось, куропатка на миг смутилась, как актриса, ждавшая аплодисментов, а услышавшая улюлюканье. Но вдруг, шарахнувшись шагов на двадцать в сторону, она вновь начала свои истерические вопли. Минуты через три появилась вторая, молодая куропатка. Она забралась на валун в трех метрах от меня и начала откликаться на крики старшей. Обе были сильно встревожены, но не обнаруживали никакого намерения скрыться.

Мне представилась хорошая возможность в деталях рассмотреть окраску взрослой птицы и сравнить ее со знаменитым рисунком Фуэртеса. Я действительно разглядел характерный рисунок на головке — полоски и пятнышки, совершенный пример природного камуфляжа. Наконец птицы успокоились, младшая приблизилась к матери, и та, расправивши хохолок, спокойно увела дочку в высокую траву.

Птица эта на самом деле совсем не сумасшедшая. В таком «сумасшествии» виден метод. Симуляция — дело проверенное. Некоторые другие виды птиц притворяются ранеными, чтобы отвлечь врага от молодняка или от гнезда. Крикливый зуек обычно убегает, волоча крыло и издавая чуть ли не крик души, покидающей тело. Плач траурного голубя менее убедителен, но тоже явно направлен на обман врага. Так и сумасшедшая куропатка сражает вас внезапностью своих действий и даже вызывает сострадание, чтобы потом убраться восвояси как ни в чем не бывало. И вы чувствуете себя дураком, поддавшимся на такой наигранный всплеск эмоций.

На следующий день я опять взошел на эту вершину, надеясь снова обнаружить там сумасшедших куропаток, но мне не повезло. Зато я увидел пару птиц пайсано, словно позирующих на гранитном валуне на фоне неба: довольно беззаботный самец с ярким гребешком и веселым хвостом, и самка — напряженная, встревоженная.

Пайсано — одна из птиц юго-запада, имеющих много названий, подобно дятлу на севере и востоке. Из-за ее любви к низкому кустарнику ее называют также чапарельским петушком, или просто чапарелью. А за провалы в памяти, когда пайсано путает свое гнездо с гнездами других птиц, его называют наземной кукушкой. Еще одно название — убийца змей: пайсано — известный охотник, способный победить даже гремучую змею. Само же слово «пайсано» по-мексикански означает «спутник в дороге»: действительно, эта большая и красивая птица многие мили сопровождает путешественника в одинокой пустыне, держась от него всего в нескольких метрах.

На высоком плато я обнаружил также пару славок Таунсенда, родственниц славки с золотистыми щечками с плато Эдуардс, соперничающих с ней поразительной черно-желтой раскраской. Затем, стоя на обрыве, я заметил стрижа, пронесшегося со скоростью молнии: эту разновидность белогорлого стрижа я увидел в горах впервые.

Стриж — создание поразительное. Один из видов этого семейства считается самым быстрым крылатым существом на свете. Скорость полета стрижа была замерена с аэроплана: 320 километров в час в длительном полете!