Борис Рябинин - Рассказы о потерянном друге Страница 37

И тут вдруг начались схватки. Может, сказалось волнение последних часов, а может, уж приспело. День, другой, неделя — всегда могут быть отклонения. Не хронометр. Живой организм…

Она закричала. Упряжка остановилась.

Северяне — народ нетеряющийся. Каюр и сопровождающий скинули с себя малицы (хоть обоим было не жарко), укутали роженицу, устроив нечто вроде занавеса, за который не мог пробиться даже свирепый норд-ост, прикрыли ее собой; мужики, а действовали как самая заботливая опытная нянечка-сиделка. Собаки легли и стали терпеливо ждать. Для них роздых.

Стало тихо-тихо. Да! Рождение человека — всегда великое таинство жизни. Казалось, улеглась, затихла, усмирившись, пурга, притих весь мир, вся тундра. Или все отошло на время, перестало существовать, осталось одно — ожидание чуда.

И чудо свершилось — появился новый человек.

Мать прижала дитя к груди. Их закутали как можно плотнее, укрыли сверху, трогай дальше, да быстрее, пока не застыли оба. О себе каюр и сопровождающий не думали.

— Геть! Геть! — крикнул каюр.

Но что это? — две собаки, которые бежали запасными рядом с упряжкой, чтоб где-то на половине пробега сменить наиболее уставших, когда те окончательно выбьются из сил, неожиданно запрыгнули на сани и тоже легли. Вы что?! Каюр отказывался верить глазам, такого еще не бывало. Гонит — не уходят. Одна свернулась клубком в ногах, другая примостилась сбоку.

Они поняли, что и здесь нужна их помощь. Северные собаки сами появляются на свет обычно в тяжелых условиях, что-то подсказывало им, что без их поддержки людям — матери и младенцу — не выдержать.

— Не гоните, — попросила женщина. — С ними теплее… Они нас греют…

Собаки резво-напористо взяли с места, упряжка прытко понеслась вперед.

Свист ветра становился все пронзительнее, стужа беспощаднее. Собаки, повинуясь ударам бича и собственному инстинкту, натягивая постромки и не жалея сил, рвались дальше и дальше к желанной цели. На что им дорога. Они и дорогу найдут, если заблудишься; не собьются в пути. Поспешайте, голубушки, милые! Геть, геть!

Северные собаки — еще одно чудо творения, хвостатое-мохнатое чудо. Топ-топ-топ-топ-топ-топ-топ… Бегут и бегут, бодро размахивая пушистыми метелками хвостов, настораживая уши. А если им дать время, они тут же устроят себе ложе в снеговой колыбели и будут спать, как тот младенец, чтоб спустя немного уже снова быть свежими и сильными, способными везти груз и людей, сколько им прикажут.

Приехали. Райцентр. Домики его, до крыш потонувшие в белом покрывале, укутавшем примолкшую землю, как-то враз, неожиданно возникли из-за стены крутящегося снега, исполняющего безудержный, яростный танец… Не в честь ли нового жильца планеты, подобно тому, как века назад шаманы приветствовали подобное же событие?

Вот наконец медпункт…

Стоп, мохнатые-ушастые дорогие наши помощницы и спасительницы, собаки… Впрочем, никто этого не сказал. К чему слова? Каждый понимал это без слов, может быть, даже не осознавая того. Тут пурга ослабела, сникла. Не вышло по ее. Пассажиров — женщину с ребенком — раскутали. Они были живехоньки, и к ним уже бежали врач и медицинская сестра.

Но почему не встают, не подают признаков жизни собаки, те, которые грели мать и младенца? Занесло снегом, не шевелятся. Ишь как хорошо устроились. Заспались, что ли? Эй, засони, хватит, поднимайтесь… Каюр тронул кончиком хлыста одну, другую и, округлив глаза, растерянно присвистнул:

— Да они мертвые…

Судья и жертва

Это, пожалуй, самая короткая из всех историй о собаках, какие я знаю.

Вдвоем, как обычно, они отправились на охоту. Она весело бежала впереди, он шагал по ее следам, похрустывая снежком.

Сколько у них уже было таких совместных выходов в лес, и все всегда кончалось благополучно. Домой возвращались с дичью, приносили много дичи, оба довольные друг другом.

Но с некоторых пор что-то стало меняться в их взаимоотношениях. Попивать стал хозяин. Нетвердой стала его рука, начал меняться характер.

Они подняли медведя в берлоге. Разъяренный, он выскочил и навалился на них. Ружье, выстрелило — мимо, только ранило. Бросив собаку на растерзание, хозяин кинулся бежать.

Она приползла домой с разорванным брюхом.

Тут у хозяина проснулась жалость, заговорила совесть. Все-таки сколько походов совершили вместе за добычей. Можно сказать, она кормила его. Он принес ей чашку с едой, наклонился — она впилась ему в горло.

Его похоронили.

После она приползла на его могилу и там издохла.

Говорят, была такая притча. Что ж, все может быть. Пусть будет притча.

Предательство должно наказываться.

Живи, Гриша!

«Уважаемый Борис Степанович! Поскольку наша семья хорошо знает Вас через Ваши книги, мы решили обратиться к Вам за советом. Вы поймете наши думы и переживания.

Наша семья состоит из пяти человек. Аллочке — 10 лет.

Кириллу — 15 лет. Они ученики 4 и 9 классов. Бабушка. Я — юрисконсульт, муж — режиссер Курганской студии телевидения.

В нашей семье очень любят животных. Пока были маленькие дети, мы держали черепах, котят, ежей, петуха и кролика, а сейчас завели дога. Щенка выбирали согласно Вашим наставлениям, из помета в 13 штук. Выбрали самого красивого…

Сейчас ему четыре месяца. Хороший щенок, бабушка наша его кормит добросовестно и по часам. Относимся мы к нему серьезно, только нам не повезло.

Около четырех месяцев мы стали замечать, что щенок припадает на левую заднюю ногу, обратились в ветполиклинику. Ответа там не дали, мы попросили осмотреть щенка специалистов из филиала Ленинградского института ортопедии и травматологии, что находится у нас в Кургане. После рентгеновских снимков и обследований врачи сказали, что у собаки врожденное заболевание кости. Нога прекратит рост, как только закроется точка роста. Есть и другое мнение, что от постоянных тренировок нога будет расти.

Вы сами понимаете, что думы у нас невеселые. Щенка очень жаль, привыкли к нему очень. Но думается и о другом — как он будет жить калекой? Имеет ли он право на жизнь? Собака будет лишена многих радостей, ведь уже сейчас он старается меньше бегать, больше лежит на своем месте.

Как бы поступили Вы, Борис Степанович, окажись у Вас наш Грей?

Мы, естественно, больше верим в то, что сказал врач о возможности роста и развития больной ноги.

Не скажется ли искривление кости на психике собаки? Как правильно нам поступить, исходя из интересов собаки и семьи?

Очень уж обидно. Хотели собаку, думали о ней, мечтали, ждали щенка — и вдруг такое! Если Вас не затруднит, если наше письмо дойдет до Вас, — ответьте, пожалуйста!