Дайан Фосси - Гориллы в тумане Страница 4

Мое возвращение в Кабару, к Санвекве и гориллам, явилось непосредственным результатом приезда д-ра Лики в Луисвилл, штат Кентукки, где я все еще работала врачом по профессиональным заболеваниям, чтобы разделаться с непомерными долгами, в которые влезла ради проведения первого сафари. После того как д-р Лики с трудом признал во мне неуклюжую туристку, посетившую его три года назад, он живо заинтересовался фотографиями и статьями о гориллах, опубликованными мной по возвращении из Африки. После краткой беседы он посоветовал мне стать «девицей при гориллах», которой хотел поручить многолетнее изучение этих животных в естественных условиях. Перед расставанием он стал настаивать, чтобы я удалила аппендикс до того, как поселюсь в населенной гориллами высокогорной глуши в самом центре Африки. В тот момент я готова была пойти на все, лишь бы д-р Лики согласился взять меня, и немедленно стала готовиться к операции.

Месяца через полтора, когда я вернулась домой из больницы, меня ждало письмо от д-ра Лики. Оно начиналось следующими словами: «На самом деле особой необходимости вырезать аппендикс нет. Таким образом я проверяю, насколько твердо принятое решение заняться столь ответственной работой». Так я впервые познакомилась с редкостным чувством юмора д-ра Лики.

Прошло еще восемь месяцев, пока д-ру Лики удалось добиться финансирования нашего проекта. За это время я полностью расплатилась с долгами за поездку 1963 года и буквально наизусть вызубрила две прекрасные книги Джорджа Шаллера о его работе с горными гориллами в 1959–1960 годах, а также самоучитель языка суахили. Нелегко было бросать привычную работу специалиста по трудотерапии и расставаться с детьми, бывшими моими пациентами на протяжении 11 лет, а также проститься с друзьями в Кентукки и моими тремя собаками. Собаки как бы чувствовали, что мы расстаемся навсегда. Я до сих пор помню, как Митци, Шеп и Брауни — так звали собак — неслись за перегруженной машиной, на которой я уезжала из Кентукки в Калифорнию, чтобы проститься с родителями. Я никак не могла объяснить собакам, друзьям и родителям, сколь важно для меня вернуться в Африку и приступить к многолетним исследованиям горилл. Одни сказали бы, что это судьба, другие вообще сочли бы эту затею причудой взбалмошной девчонки. Я же считаю, что столь резкий поворот в моей судьбе — дело случая.

В конце 1966 года Лейтон Уилки, финансировавший многолетнюю программу изучения шимпанзе Джейн Гудолл, сообщил д-ру Лики о намерении оказать финансовую помощь в аналогичном изучении еще одного антропоида. Подобно Луису Лики, Лейтон Уилки считал, что исследование ближайших родственников человека поможет нам лучше понять поведение наших далеких предков. Его помощь означала, что не надо искать деньги для осуществления моего проекта.

И вот в декабре 1966 года я снова отправилась в Африку. На этот раз единственной целью поездки были гориллы. Случайно в лондонском аэропорту Хитроу я встретилась с Джоан Рут, которая ожидала посадки на самолет, вылетающий в Найроби. Ее с Аланом поразило мое намерение добраться в Конго из Найроби на автомобиле, проделав 1100 с лишним километров, затем добиться у конголезского правительства разрешения работать в Кабаре и, что самое главное, заняться изучением горилл в одиночку. Они разделяли мнение многих, что одиноким женщинам, особенно американкам, неразумно пускаться даже в одну из этих трех «авантюр», не говоря уже о всех трех.

В Найроби Джоан сопровождала меня в многочисленных походах по магазинам. Благодаря ее большому опыту по подготовке африканских сафари мне удалось сэкономить массу времени и, несомненно, избежать множества ошибок при выборе необходимого снаряжения, как-то: палатки, фонари, примусы и постельные принадлежности. После рискованной пробной поездки по запруженным народом улицам Найроби д-р Лики решился купить старый «лендровер» с брезентовым верхом, который я потом окрестила «Лили». Тогда мне и в голову не могло прийти, что семь месяцев спустя «Лили» спасет мне жизнь.

Когда все снаряжение было наконец собрано, Джейн Гудолл любезно пригласила меня на два дня в Исследовательский центр на реке Гомбе, чтобы обучить методам организации и сбора данных, а также познакомить с ее очаровательными шимпанзе. Боюсь, мне плохо удалась роль благодарного гостя, потому что меня безудержно тянуло в Кабару к горным гориллам.

Наконец настал момент, когда Алан Рут, все еще продолжавший сомневаться в том, что я и д-р Лики находимся в здравом рассудке, заявил о твердом намерении сопровождать меня в долгом путешествии в «лендровере» из Кении в Конго почти через полконтинента. Не знаю, смогла бы я без Алана заставить «Лили» одолеть те жуткие, похожие на козлиные тропы дороги, которые преобладали в Африке в те годы. И вряд ли без помощи Алана удалось бы обойти бесчисленные бюрократические препоны для получения разрешения на работу в Кабаре на территории Национального парка Вирунга.

Утром 6 января 1967 года мы с Аланом в сопровождении конголезских служащих парка и двух африканцев, пожелавших работать в моем лагере, прибыли в небольшую деревушку Кибумба у подножия горы Микено. Так же как и три года назад, когда я приехала в эту местность со своим водителем, мы отобрали пару дюжин носильщиков для доставки лагерного снаряжения на далекий луг Кабара. За прошедшие три года почти ничего не изменилось ни в деревне носильщиков, ни в лесу, состоящем из громадных, обросших мхом древних хагений (Hagenia abyssinica). Преисполненная радостью, я легко преодолела расстояние более километра, отделявшее Кибумбу от Кабары, где и разбила лагерь в окружении древних потухших вулканов. Я была в восторге, что на Кабаре ничего не изменилось — даже были живы два забияки ворона (Corvultur albicollis). Они ловко утаскивали любой кусок пищи, оставшийся без присмотра, а позже научились спускать «молнию» на палатках в поисках спрятанных припасов.

Алан мог задержаться в Кабаре не более двух суток, а потому работал день и ночь. Все прозаические работы по лагерю — рытье выгребной ямы, сооружение нужника из картофельных мешков, расстановка бочек с запасами воды и проведение дренажных канав вокруг моей палатки — были проведены под его началом. К обоюдному огорчению, за эти двое суток установить визуальный контакт с гориллами не удалось, хотя до нас доносились отрывки «разговоров» между двумя группами со склонов горы Микено. Мы обнаружили свежие следы горилл в относительно плоской седловине рядом с горой. В азарте я тут же ринулась в проход, протоптанный гориллами в густой траве, не сомневаясь, что в любой момент столкнусь лицом к лицу с обезьянами. Минут через пять я вдруг ощутила отсутствие Алана. Мой пыл тут же остыл, я двинулась обратно по своим следам и вскоре увидела Алана, терпеливо ожидавшего на корточках, в том месте, где начинались следы.