Джордж Шаллер - Год под знаком гориллы Страница 40

Небо выглядело темным и зловещим, когда однажды после полудня я покинул Кабару с вьюком на спине, готовясь провести ночь с четвертой группой, бродившей в это время взад и вперед по довольно открытому склону высоко на горе Микено. Группа перешла через одно из ущелий, радиально расходившихся от вершины горы. Стены его были глубоко изрезаны и очень скользки. Лишь на немногих скалистых выступах кустарник находил себе ненадежную опору. До сего времени гориллы еще ни разу не ходили тропами, которые были бы мне не по силам, но когда я стоял, прижавшись к влажной каменной стене, цепляясь за хрупкие стебли и одновременно нащупывая опору для ноги в каменной нише, мне пришлось сознаться, что обезьяны более ловки, чем я. Правда, иногда и гориллы могут поскользнуться и упасть. Однажды я шел по следу животного вдоль другого ущелья. Следы обрывались на голом откосе скалы, который ранее покрывал мох. Очевидно, горилла ступила на скалу, мох под ней подался, и животное свалилось футов на двадцать вниз, отчаянно цепляясь за стену каньона. Видимо, падение не причинило ей серьезного вреда, так как ее следы продолжались от подножия утеса.

Пересекая каньон, я задержался, время близилось уже к пяти часам, когда по треску кустов я обнаружил присутствие обезьян футах в сорока впереди меня. Большинство из них сидело молча, выглядели они вялыми и сонными, но некоторые все еще время от времени что-то жевали. Мне очень хотелось понаблюдать за гориллами так, чтобы они не знали о моем присутствии, и я спрятался за толстым стволом дерева. Четверо детенышей в возрасте от года до двух резвились на стволе наклонно растущего дерева, то бегая вверх и вниз цепочкой, друг за другом, то съезжая вниз на задах или животах по покрытому мхом стволу. Пузатая самка подошла к дереву и, скрестив руки, оперлась на него, молча глядя на малышей. Ее взгляд, очевидно, сказал им «пора ложиться спать», так как юнцы покорно прекратили свою игру. Один из детенышей спустился со ствола, протиснулся под руками самки и вылез у нее между ног, другой взобрался ей на голову и прогалопировал у нее по спине, прежде чем соскользнул ногами вперед по ее заду на землю, а третий разбежался, прыгнул и, молотя в воздухе руками и ногами, шлепнулся на спину самки. Только четвертый малыш степенно последовал за ней на ночлег.

Большой Папаша сгорбившись сидел у куста, неподвижный, как некое сверхъестественное существо, изваянное из гранита наподобие человека. Он протянул правую руку и, согнув ветвь, подпихнул ее под левую ногу. В течение пяти минут он неторопливо сгибал все ветки, находившиеся в пределах досягаемости, уминая их без всякой системы и последовательности, медленно поворачиваясь, пока не создал вокруг своего тела край гнезда. После этого он улегся на брюхо, подобрав под себя руки и ноги, подставив массивную спину начавшемуся мелкому дождю. Как только Большой Папаша начал сооружение гнезда, еще несколько животных стали делать то же самое. Пока одна из самок была занята устройством места ночлега, ее детеныш, лет двух, взобрался на развилку ветвей небольшого деревца, футов на семь от земли. Детеныш схватил ветку одной рукой и притягивал ее к себе, пока она не сломалась. Он засунул ветку в развилку и наступил на нее, потом сломал еще несколько веток, накладывая и прижимая их одна на другую. Через десять минут такой работы была готова грубая платформа. Детеныш еще минут десять сидел на ней и посматривал по сторонам, прежде чем спуститься вниз и прижаться к матери в ее гнезде. Почти до трех лет юнцы редко спят отдельно, но строить гнезда для практики они начинают уже с пятнадцатимесячного возраста.

В половине шестого все движение среди горилл прекратилось и темные фигуры спящих обезьян слились с окружающими их тенями. Дерн у подножия дерева, за которым я стоял, был сухим. Наклоненный ствол защищал его от дождя. Я осторожно расчистил место на земле и постелил брезент, а на него — спальный мешок. Раздевшись и забравшись в теплый спальный мешок, я съел коробку сардин и несколько галет, а потом лежал и слушал, как дождь шелестит в листьях, глядя вверх на проплывающие ночные тучи и на тихо качающийся, свисающий с дерева мох, похожий на бороду.

Было четверть шестого часа утра. Горы лежали темные и молчаливые. На горизонте виднелась слабая полоска света. Я взобрался на дерево и скорчился на суку, дрожа от утренней прохлады. Гориллы все еще спали, лежа в своих гнездах на боку или на животе. Только к семи часам, когда утреннее солнце уже поднялось над дальним гребнем горы, две самки вылезли из гнезд и начали медленно бродить вокруг. Очевидно, Большой Папаша был разбужен этим движением. Он сел, щурясь, огляделся вокруг, а затем начал кормиться. Вскоре все уже активно разыскивали пищу, ворча, похрюкивая и удовлетворенно рыгая. Ди Джи взобрался на дерево на высоту десяти футов и уселся там подремать. Через некоторое время он взялся руками за ветку и свесил ноги. Но ветка медленно надломилась под его тяжестью, и Ди Джи очутился внизу, сидя среди зарослей. Чужак, заметив меня, издал отрывистое ворчание, на которое немедленно ответили два других самца. Гориллы, продолжая поиски пищи, неторопливо скрылись из виду.

Обычно гориллы укладывались на ночь в сумерки и, проспав около тринадцати часов, начинали подниматься утром в течение первого часа после восхода солнца. Ночью они безмолвны, слышно только бурчание в животах или звук испускаемых газов. Я никогда не слышал, чтобы гориллы храпели. Самец, когда он чем-то встревожен, иногда ночью бьет себя в грудь. Однажды под вечер я набрел на группу IV после того, как несколько животных уже улеглись спать. Под покровом темноты я подкрался ближе и подполз под полог лиан, у комля поваленного дерева, стараясь найти защиту от дождя, который шел, как обычно.

Издалека, с вершины холма, донесся слабый звук ударов в грудь. Возможно, их издавал одинокий самец. Чужак ответил ему подобным же образом, и с этого момента всю ночь, через различные интервалы, над ущельями раздавалось эхо: «пок-пок-пок». Мне было очень неудобно в ту ночь, так как земля была сырая и жесткая. Однажды я, вздрогнув, проснулся. Мне снилось, что стадо буйволов бежало, топоча ногами, на мое распростертое тело, а один раз мне почудилось, что я услышал рядом с собой бурчание в чьем-то животе. Около пяти часов утра я встал, разминая затекшие руки и ноги. Ожидая рассвета, я заметил темную массу среди растительности, футах в сорока от себя. Это была крепко спящая самка гориллы. Я бесшумно отступил на безопасное расстояние.

Живя среди необъятных гор, вдали от треволнений внешнего мира, испытываешь какое-то особое чувство удовлетворения, чувствуешь себя свободным телом и душой. Здесь ты сам хозяин своей судьбы, У меня была моя работа, и я старался выполнить ее как можно лучше. Каждое утро я отправлялся в горы, всеми чувствами воспринимая лесные приметы, разыскивая обезьян, ставших частью моей жизни. Но моя работа никогда не превращалась в скучную рутину, так как каждый день приносил с собой новые впечатления.