Эрик Кольер - Трое против дебрей Страница 41

— Откуда приходят лоси? — поинтересовался Визи.

Тут я убрал горшок с окна, чтобы не соблазнять зверя, скрутил себе цигарку, откинулся на спинку стула и стал расска зывать ему, как лоси впервые появились в Чилкотине.

В конце лета 1916 года один индеец из резервации Риск-Крик охотился на чернохвостого оленя за несколько миль к северу от своего поселка. Внезапно он заметил какого-то невиданного зверя. Его огромное туловище было покрыто блестящей, почти черной, шерстью, его задние лапы были как бы в сероватых носках. В своей передней части животное было выше, чем верховые пони индейцев. Было похоже, что оно весит не меньше лошади. Но особенно поразили индейца массивные рога и причудливая форма головы зверя, и он даже громко икнул от возбуждения.

Инстинкт охотника подсказал индейцу, что мясо зверя должно быть съедобным. Он заложил патроны в свой карабин и, не медля ни минуты, спустил курок. На четвертом выстреле животное медленно свернуло в сторону, на пятом — упало замертво на лесную траву.

Индеец отрезал охотничьим ножом губы и язык у своей до бычи, привязал их за седло и проскакал галопом весь путь до резервации. Там он в сильном возбуждении сообщил на своем гортанном наречии членам племени о том, что произошло. И они, затаив дыхание и выпучив глаза, с удивлением смотрели на язык и губы невиданных размеров и необычайной тяжести.

Затем около дюжины индейцев бросили на лошадей верховые и вьючные седла и поскакали к тому месту, где был убит удиви тельный зверь. Они погрузили мясо, шкуру, голову и внутренности — излюбленную пищу чилкотинских индейцев — на вьючных лошадей и торжественно отправились со своими трофеями назад в резервацию.

Когда вдали показалась кавалькада всадников, все жители поселка, от стариков до малышей, высыпали из деревянных хи жин. Индейцы сновали вокруг вьючных лошадей, отталкивая друг друга, чтобы первыми развязать веревки и снять с лошадей окровавленное мясо. Оттачивая охотничьи ножи о подошвы своих мокасин, они затем кромсали на куски мясо зверя и ели его сырым, недоуменно глядя друг на друга. Никогда никто из них не видел такого огромного оленя.

И тут сморщенная и слепая на один глаз старуха хлопнула в ладоши и закричала: «Спросите старого Тенассти! Пусть он пощупает рога зверя и понюхает шкуру. Быть может, он скажет, что это за олень и откуда он появился в наших лесах».

Итак, они принесли шкуру и рога ко входу в хижину старого Тенассти, ослепшего за пятнадцать лет до того. Он сидел и выдирал волоски с подбородка при помощи самодельного пинцета. Индейцы положили свою ношу к ногам старика и отступили, ожидая его суждения в глубоком, почтительном молчании. Сначала старый охотник ощупал своими костлявыми пальцами каждый зубчик на рогах. Затем приподнял часть шкуры и понюхал ее, выщипав из нее немного меха. После этого старик целых пять минут задумчиво смотрел в пространство, бормоча что-то про себя. Наконец он заговорил вслух.

— Большой олень, какой белый люди вапити называй, моя много убей давно, давно, когда белый люди в наш земля ходи нету. Этот мясо, — он постучал пальцем по рогам, — другой мясо.

Тут старый охотник помолчал несколько секунд, как если бы после этой короткой речи у него не осталось ни сил, ни желания продолжать разговор. Однако он собрался с духом и продолжал:

— Очень многа олень ходи в наш земля, белый люди называй такой олень самец-олень. Когда мой глаза смотри, моя больше такой олень убей, чем лист на дерево весной есть.

Он снова помолчал, неуверенно ощупывая шкуру, затем усталым голосом, недоуменно покачивая головой, он сообщил своим почтительным слушателям:

— Этот очень большой олень. Такой олень моя никогда не видал.

И если старый Тенассти, доживший до ста шести лет и знавший времена, когда индейцы одевались только в звериные шкуры и когда белый человек был такой же редкостью в Чилкотине, как и белый дикобраз, — если он не знал, что это за олень, кто же еще из охотников или звероловов мог это знать?

В конце концов не кто иной, как Бечер — англичанин с торгового пункта решил эту загадку. На рубеже прошлого и этого веков Бечер был агентом компании Гудзонова залива, торгующей с мирными индейцами в северо-восточной Британской Колумбии. В то время американские лоси стали появляться в северных районах этой провинции, и Бечер начал вести торговлю пушниной с индейцами, приносившими ему мясо и шкуры этих лосей. Итак, когда индейцы из резервации Риск-Крик принесли в лавку рога и шкуру невиданного зверя, чтобы узнать, можно ли их продать, Бечер дал им на один доллар чая за шкуру и на шестьдесят центов жевательного табака за рога и в придачу открыл им подлинное название этого представителя животного мира.

Прошло почти четыре года, прежде чем в Чилкотине был убит еще один американский лось. И когда я появился в этих краях, мало кто из индейцев, не говоря уже о белых, видел следы этого зверя, а тем более его самого.

Осенью 1925 года, охотясь у истоков ручья Риск, я чуть не столкнулся лоб в лоб с абсолютно незнакомым мне зверем. И мне также подсказал инстинкт, что мясо его должно быть съедобным и что лишь двадцать пять шагов отделяют дуло моей испытанной винтовки от шеи зверя, обреченного стать ее жертвой. Я вскинул винтовку, прицелился в шею животного и, надеясь на удачу, спустил курок. Каковы же были мое удивление и торжество, когда зверь сразу замертво упал на землю.

Когда мы обосновались у истоков ручья Мелдрам, там уже не было недостатка в лосях, и в любое время года требовалось лишь несколько часов охоты, для того чтобы застрелить самца. Каждое болото и каждый луг были испещрены их глубокими сле дами, и каждый клочок солонцеватой почвы в лесу был взрыт и превращен в грязь бесчисленными лосями, приходившими туда полизать соленую землю.

Весной, летом и осенью лоси паслись в более высоких местах, и все они зимой спускались в долину и ощипывали там осины и ивы. В это время года неподалеку от хижины каждое утро и по вечерам всегда паслось, по крайней мере, шесть или восемь лосей. Они затевали драки, выгоняя друг друга из за рослей ивняка, где ощипывали деревья. И чем больше лосей приходило в нашу долину, тем больше они досаждали нам.

При нашем первом знакомстве с лосями они отнеслись к нам несколько недоверчиво. И для этого было достаточно оснований. С момента возникновения торговли пушниной дикие звери Северной Америки вели безнадежную борьбу с человеком. Люди не только вторгались в нетронутую глушь и гнали оттуда ее обитателей — они губили все необходимое для существова ния и размножения диких зверей, птиц и рыб.

Однако более близкое знакомство на мирных началах не редко вызывает пренебрежительное отношение. Когда наши зимние гости поняли, что им нечего бояться, они стали так же спокойно относиться к нашему присутствию, как и лошади. И когда мне случалось встретиться с лосем на утрамбованной дорожке, ведущей от хижины к сараю, он нередко упрямо останавливался, вызывающе глядя на меня, и я был вынужден свернуть с пути и пробираться к сараю по нетронутому снегу. Было легче и безопаснее обойти лося, чем пытаться заставить его уступить дорогу.