Анатолий Рождественский - На поиски динозавров в Гоби Страница 44

К несчастью, Ефремов простудился в дороге и получил радикулит. Мы рассчитывали, что за две недели нашей подготовки к далекому маршруту в Западную Монголию Иван Антонович выздоровеет, но он не поправился. Волей-неволей ему приходилось оставаться в Улан-Баторе, как это ни было печально, а нам пришлось выехать без него.

Итак, 11 июня мы начали маршрут в Западную Монголию. В состав отряда, кроме меня, вошли: Я. М. Эглон, Е. А. Малеев, Н. Л. Прозоровский, препаратор В. А. Пресняков, переводчик — студент Монгольского государственного университета Туванжаб, очень скромный и приятный молодой человек, напоминавший нам прошлогоднего нашего переводчика Очира. Кроме того, с нами поехали шесть рабочих и три шофера: В. И. Пронин, И. И. Лихачев и П. Я. Петрунин. Таким образом, в отряде оказалось 15 человек. Ефремов с Новожиловым должны были приехать к нам, как только Иван Антонович поправится. Распрощавшись с ними, мы отправились в свой дальний путь.

Автомобильный тракт Улан-Батор — Цэцэрлик[20], на который мы вскоре выехали, шел по сильно всхолмленной местности: небольшие перевалы чередовались с долинами. В 125 километрах от Улан-Батора машины пересекли реку Толу, дальше местность стала более гористой, и дорога уподобилась змее, ползущей по межгорным долинам вокруг хребтов. Мы въехали в Хангай. Здесь горы образовывали цепь с острозубчатыми вершинами.

Откуда-то появились тяжелые низкие облака, и начался дождь с пылью, прекратившийся с выходом на равнину. К концу дня наш отряд добрался до китайского поселка Хадасан и, немного проехав, остановился на ночлег.

К ночи разыгралась песчаная буря, обычно встречающая нас в первых же маршрутах. Кинооператор, попавший в Гоби впервые, пытался изобразить на лице безразличие, рабочие-новички притихли; научный же персонал и шоферы не обращали особенного внимания на беснующуюся стихию, давно уже привыкнув к подобным шуткам Гоби. Ужин готовить было невозможно, и пришлось ограничиться сухой закуской, запитой водой из фляжек. Каждый старался поскорее устроиться на ночлег, так как в спальном мешке чувствуешь себя гораздо спокойнее. Пусть бесится непогода, а ты лежишь себе, спрятав нос и пригревшись, постепенно убаюкиваемый ветровой "колыбельной песней". Максимальной силы ветер достиг под утро, затем наступило внезапное затишье и прошел небольшой дождь, вызвавший более ранний подъем.

Далее наш путь шел все время по равнине. К середине дня мы подъехали к большому пресноводному озеру Угэй-Нор и, оставив его слева, вскоре очутились на Орхоне, притоке Селенги. Орхон — значительная река с быстрым течением и довольно глубокая. Здесь же устроили обеденный привал. Я по пути подстрелил дрофу, весившую не менее 15 килограммов, и теперь она варилась в котле с лапшой. Ян Мартынович, пока готовили обед, занялся рыбной ловлей, и весьма удачно — через некоторое время он притащил громадного тайменя, не менее 10 килограммов весом. Более крупные хищники пооборвали блесны на его спиннинге, и, пока он разыскал новые, обед уже сварился.

После привала дорога продолжала идти по равнине, пересекаемой кое-где небольшими речонками и ручейками. Сделав до вечера еще около сотни километров, мы остановились на ночлег в тополевой роще, около реки Уриды-Тамир-Гол. Это место было совсем непривычным для нашего глаза и вместе с тем самым приятным и уютным за все время наших путешествий по Монголии. Лес и река напоминали что-то родное, близкое, в противоположность голым скалам и пустынным равнинам Гоби, от которых веяло безысходной тоской и мраком. Накрапывал мелкий дождь, но мы натянули между машинами брезенты и чувствовали себя великолепно. На веселом костре кипела уха, и ее аромат приятно щекотал нам ноздри.

Утро было очень холодное: в горах выпал снег. Через некоторое время мы добрались до Цэцэрлика. Действительно, кругом было много зелени. Столица Ара-Хангайского аймака представляет собой небольшой городок, очень уютно расположенный в межгорной котловине. Он по своему строению и зданиям напоминает Улан-Батор, но значительно меньше. Городские кварталы в нем такого же хошанного типа, как и в центральной столице. Всюду высокие деревянные заборы. На горе, у подножия которой находится городок, стоит большой, ныне пустующий храм, а на склонах гор высечены какие-то священные тибетские надписи. В Цэцэрлике закупили свежего хлеба и поехали дальше.

Перевалив через небольшую горку, мы снова очутились в долине Уриды-Тамир-Гол. Из этой долины начался подъем на большой перевал. Снег под действием солнца стал постепенно таять, превращая дорогу в сплошную грязь.

С большим трудом машины выползли на перевал. Здесь нас поразил контраст — яркие тюльпаны и другие пышные цветы были прикрыты выпавшим снегом. Горы покрывал хвойный лес, главным образом лиственница и ель, реже — сосна.

Фирновый снег в высокогорной долине

Когда мы спустились с перевала, снег перестал идти, выглянуло солнце, и сразу стало тепло и хорошо. Но не прошло и получаса, как опять потемнело и посыпалась крупа, а затем дождь. После этого мы снова поднимались на небольшие перевалы и опять спускались в долины, и на каждом перевале шел снег и град. Еще в Москве кто-то нашему кинооператору посоветовал, кроме летнего плаща, ничего не брать, уверяя, что Монголия расположена на широте Северного Кавказа и, стало быть, там очень тепло. Прозоровский, ехавший "наверху", в кузове, теперь наверняка проклинал давшего этот совет, лязгая зубами от холода в ватнике и полушубке.

Неожиданно во время пятиминутного "перекура" обнаружили, что у "Барса", загруженного бочками с бензином, из передней части кузова капает бензин. Это было опасно, так как бензин мог попасть на раскаленный глушитель и тогда бы начался пожар. Пришлось немедленно разгружать "Барса" и искать прохудившуюся бензобочку. Оказалось, что она протерлась от постоянного трения своим обручем о другую бочку, несмотря на то что в местах возможного соприкосновения имелись прокладки из кошмы. Но такова уж была дорога. Пришлось закрепить бочки планками, чтобы они не могли ерзать.

К вечеру экспедиция добралась до станка Хурмэин, расположенного на Чулутуин-Гол — быстрой горной речке с крупными подводными камнями, откуда и название "Каменная река". Кое-где виднелись льдины. Полая вода здесь только начиналась.

Старинное обо на перевале Эгин-Даба

На следующий день наш путь пошел по долине Думду-Ангархай-Гола. Речка текла подо льдом, на котором плотным слоем лежал фирн[21]. Он не успевал стаивать и к середине лета. Мы забрались на высоту в две с лишним тысячи метров: кругом виднелись плоские вершины Хангая с белыми снежными шапками. Постепенно начался подъем на перевал Эгин-Даба, водораздельный между реками Северного и Южного Хангая. Дорога на перевал была очень скверная, проложенная по камням, вызывавшим необычайную тряску. Наконец, мы достигли перевальной площадки, расположенной на высоте 2602 метров. Рядом с крохотным прозрачным озерком находилось большое старинное обо с разнообразными реликвиями, которые свидетельствовали о многократных человеческих усилиях, затраченных на преодоление этой вершины.