Леонид Семаго - Зеленая книга леса Страница 47

Недвижим стоял завороженный лес. Пригнулись под белой тяжестью кусты лещины и черноклена, непомерно потолстели хрупкие ветки осин, подтянулись и словно расступились раскидистые сосны под снеговыми пуховиками золотисто-розового цвета. В неподвижном утреннем воздухе вспыхивали и гасли морозные искры. Да вокруг того дерева, на котором работал дятел, сверкала снежная пыль. И нигде больше ни звука, ни движения.

Тишина и неподвижность обманчиво обещали, что снежному царству не будет конца. Однако на третьем после солнцеворота месяце уже никакой снег не может сопротивляться теплу полуденных лучей. Подтаивали на сосновой темной хвое снеговые хлопья, превращаясь в стылом воздухе в прозрачные льдинки. Распрямлялись зеленые лапки, соскальзывали с них тонкие ледяные пластинки, задевая за нижние ветки, падали вниз, чуть позванивая, и явственный, но едва уловимый слухом хрустальный звон стоял в сосняке.

Внезапно возник еще один звук — высокий, тихий свист на одной ноте. Он был настолько слабый, что терялся в позванивании бесчисленных льдинок, которые падали все чаще, и невозможно было уловить, откуда исходит он. В лесу зимой так свистит одна птица — молчаливая, незаметная невидимка-пищуха. В степном Заволжье, в Казахстане живет зверек с таким же названием, но у четвероногого свистуна при малом росте голос такой силы, что его пугаются собаки.

Один из самых постоянных и вместе с тем один из самых незаметных жителей наших лесов, маленькая, тихая пищуха никуда из родных мест на зиму не улетает. Я никогда еще не видел эту самую лесную из лесных птиц ни на земле, ни на кустах, ни на тонких ветках деревьев. Жизненное пространство пищухи — стволы. И может быть, она единственная, которая не знает, как выглядит ее местообитание, ее лес сверху, с высоты птичьего полета. Жизнь пищухи — движение вверх, хотя в этом движении она никогда не поднимается выше деревьев родного леса.

Закончив беглый осмотр одного ствола и обследовав примерно десятую часть его поверхности, пищуха никогда не повторяет своего пути, никогда не осматривает кору даже на другой стороне того же дерева. Доскакав до нижних ветвей, она падает к подножию одного из соседних стволов и быстрыми скачками поднимается вверх, внимательно приглядываясь ко всем щелям, трещинкам, морщинкам коры и мгновенно доставая оттуда паучат, щитовок, яички тлей. Опираясь на жесткий хвост, птица скачет по стволу легче таких древолазов, как поползень и дятел. Так легки и быстры ее скачки, что создается впечатление, будто магнит притягивает маленькую фигурку, не давая ей оторваться от поверхности коры. Но магнита нет, а движения ног глазом не уловить, вот и кажется, что хвостом отталкивается маленькая птица.

За три-четыре минуты пищуха достигает кроны дерева, поднимаясь на высоту десять-пятнадцать метров. Выше начинается гладкая, без морщин кора, которая не интересует птицу, да и скакать по ней труднее, хотя тонкие пальцы пищухи настолько цепки, что могут держать ее даже на гладкой поверхности бетонного столба, за которую не уцепиться и поползню. Ствол за стволом, ствол за стволом — это полтора-два километра вертикали в короткий зимний день не на крыльях, а на ногах. Крылья для того, чтобы спускаться вниз, а вверх только на ногах, пять тысяч прыжков. В пору кормления выводка путь удваивается по времени и утраивается по длине. Ведь добычу свою пищухи ни на лету не ловят, ни с листьев, ни с травы, ни с земли не собирают. И летом их владениями остаются стволы.

Слеткам пищухи нужны не столько сильные крылья, сколько цепкие ноги, поэтому родители начинают тренировать их за несколько дней до того момента, когда выводок покинет гнездо. Тренировки продолжаются от зари до зари и участвуют в них все шесть-семь близнецов.

Но чтобы понятно было, что за тренировка может быть в тесном гнезде, сначала надо рассказать, где и какое строит его пищуха. В лесу, в котором нет больных деревьев, дятлам, например, дупла выдолбить негде. Пищухе для гнезда нужно не больное, а только сухое дерево, от которого кора отставать начала, потому что строит эта птица гнездо между стволом и лоскутом коры, чтобы вход и выход из него были с двух сторон. Щель порой так узка, что в нее ладонь не втиснешь, но зато гнездо спрятано и от дождя, и от ветра, и от ястребиного глаза.

В основание постройки кладет короткие, тонкие, еще не потерявшие упругости веточки, затискивая их, насколько силенка позволяет, между стволом и лоскутом коры. Этот фундамент не даст гнезду сползти вниз или упасть совсем, если корье отстанет еще немного. Поверх грубого помоста сооружает мягкий и теплый лоточек из нежного, размочаленного лыка. И больше ничего. Пробовал я подбрасывать к дереву птичьи перья разного сорта, но ни одного из них не находил потом в гнезде пищухи. Другие птицы прилетали и выбирали на свой вкус пушинки и перышки, пищуха словно и не видела этой разноцветной россыпи. Оленью и собачью шерсть предлагал — тоже ничего не взяла, ни волоска.

Правда, от соседа-дятла сухая кора не защищает. В сырые и холодные весны этот сосед, пожалуй, единственный враг пищухи. Не кто иной, как он грабит маленьких лесных птиц с беспощадностью вороны, и не помогают никакие протесты. Спасает маленьких древолазов то, что дятлов весной и летом не интересует и не привлекает дерево, с которого начинает отваливаться кора. Поэтому выводок чаще всего доживает в гнезде до вылета.

Маленьких птенцов пищухи кормят в гнезде. Когда птенцы покроются пером, способ кормления изменяется. Отец или мать, держа в клюве комара, паучка, проскакивает мимо птенцов под самый верх щели, поворачивается там вниз головой, а самый голодный из близнецов одним прыжком подскакивает родителю навстречу, коготками цепляется за стенку, получает свою порцию и соскакивает обратно в гнездо. За каждой козявкой, будь это тощая моль или толстая гусеница — подпрыгни. Сидеть будешь больше — получишь меньше. В итоге все сыты, никто не обделен, никто больше брата не урвал. Едва вздремнул, как есть хочется снова, и приходится подпрыгивать опять. Эдак подпрыгнет каждый раз сорок-пятьдесят за день, чем не тренировка в лазанье! Выпорхнув из дома, слетки довольно уверенно взбираются по шершавой коре, но на первых порах все-таки устают быстро и часто засыпают, не дождавшись своей порции.

В гнезде птенцы потихоньку попискивают, как будто переговариваются, и, значит, знают голоса друг друга; родители тоже узнают их по голосам. Покинув гнездо, слетки не возвращаются назад и заявляют о себе, где кто находится, тем же писком. Друг друга в одно место скликают так же, когда им становится прохладно. Тогда они собираются вместе, одной кучкой, которая выглядит на стволе как невысокий сероватый нарост.