Вера Чаплина - Питомцы зоопарка Страница 5

Ящик с незнакомыми звуками и запахами сильно заинтересовал Кинули. Она даже стала хуже есть. Ходила вокруг ящика, вынюхивала, а когда я поднимала доски, чтобы поставить рысёнку корм, Кинули старалась туда заглянуть. Кинули была много больше рысёнка, я боялась за него и откладывала их знакомство. Но мои опасения оказались напрасными.

Однажды я забыла закрыть ящик. Не успела отойти, как тут же появилась Кинули и просунула в открытую дверцу голову. Рысёнок испугался. Он спрятался в угол, заворчал, но Кинули даже не обратила внимания. Рысёнок фыркал, шипел, ворчал, а она всё продолжала лезть. Тогда доведённый до отчаяния, с круглыми от ужаса глазами рысёнок вдруг прыгнул и всеми лапами и зубами вцепился в морду львёнка. А Кинули? Она так растерялась, что даже не пробовала сопротивляться. С рёвом выскочила из комнаты и без оглядки помчалась по коридору. Опомнилась она уже в кухне, ходила из стороны в сторону, била хвостом и нервно мяукала. А рысёнок опять забился в свой угол и сидел, как будто ничего не случилось.

В этот же день к вечеру привезли из Зоопарка клетку и пересадили в неё рысёнка. Новое помещение Таске не понравилось: в ящике она могла уйти в тёмный угол, спрятаться от людей, здесь же была вся на виду. Таска грызла зубами решётку, старалась разорвать её и выйти. Всю ночь она громко и резко кричала, а утром ничего не знавшие соседи спрашивали, какой у меня ещё завёлся зверь.

Следующую ночь Таска кричала ещё сильней. Даже на улице было слышно. Чтобы заглушить звуки, пришлось накрыть клетку ковром, потом ещё добавить одеяло, матрац, подушки. Словом, была использована вся моя постель, и всё-таки крики Таски были слышны и мешали спать. Тогда я перенесла клетку с рысёнком на балкон. На балконе было спокойнее, и никто туда не ходил. Но Таска всё равно боялась. Вздрагивала от каждого шороха, звука, старалась спрятаться, а если чистили клетку, кидалась на руки, царапалась, кусалась.

Чего только я не делала, чтобы приручить дикарку! Кормила из рук, проводила с ней всё свободное время, а когда уходила, нарочно включала радио, чтобы Таска привыкала к незнакомым звукам.

Скоро она стала меньше пугаться, не бросалась на протянутую к ней руку и даже позволяла себя трогать.

Мы выпускаем Таску. Что-то будет? Никто не знал, что станет делать трёхмесячная дикарка, попавшая из клетки Зоопарка в дом. Выйдет ли она осторожно и спрячется или начнёт метаться и искать выхода? Я страшно волновалась. У меня даже руки дрожали, когда я открывала клетку. Открыв дверцу, я отошла в сторону и стала ждать. Таска продолжала сидеть не шелохнувшись, только взгляд её стал острее да вся как-то подобралась. Потом потянулась, встала и, крадучись, подошла к дверце. Долго не решалась Таска перешагнуть порог. Протягивала то одну лапу, то другую, прислушивалась, осматривалась. Даже смешно было смотреть со стороны. Тут бы выскочить, убежать, а она всё медлит! Я уже хотела её выгнать, когда вдруг Таска сделала первый шаг. Сделала — и отскочила. Можно было подумать, что мягкая лапка коснулась раскалённой печи, а не ковра — так испугалась Таска. Всё здесь было для неё ново, страшно. Она осторожно сделала несколько шагов по ковру и остановилась. Дальше начинался паркет — блестящий, скользкий, незнакомый. Несколько раз ступала и отскакивала обратно Таска. Она была необыкновенно осторожна, эта маленькая рысь. Можно было подумать, что она находится в дремучем лесу, а не в комнате и что её всюду поджидает опасность.

Освоилась она не сразу. Но свобода сделала своё дело, и вскоре Таску нельзя было узнать.

И куда она только не лазила! Казалось, не было места, недоступного ей. Она прыгала по шкафам, залезала на картины, а однажды ухитрилась вылезть из форточки на карниз соседнего окна. Одним словом, вела себя так, будто жила не в комнате, а в лесу. Скоро она перегнала по росту своих братьев в Зоопарке. Лапки у неё стали красивыми, прямыми, глазки прояснились, а шкурка блестела чистотой. Даже характер и тот изменился. Бывало, войду в комнату, а она фыркнет — и под шкаф. Теперь же бежала навстречу, тёрлась о, ноги и мурлыкала. Мурлыкала совсем как кошка, только громче.

Кормила я её манной кашей, яйцами, мясом. А как она любила мясо! Это было самое любимое её кушанье. Таска хорошо знала то время, когда его получала. Уже заранее беспокоилась, вертелась у двери, кричала, а как только я входила, бросалась к ногам, на лету ловила брошенные ей кусочки, ловко подхватывала лапкой, потом зубами и всегда уносила под шкаф.

Прежде же чем съесть мясо, она обязательно с ним играла: подбрасывала или гоняла перед собой передними лапками, и кусочек становился в её лапах как живой.

Таска подолгу оставалась одна и заметно скучала. Бегала за мной, как собачонка; а когда я уходила из комнаты, тонко и резко кричала. Теперь это был уже не прежний, потерявший мать, озлобленный зверёк, а маленькая рысь, и, как все малыши, она нуждалась в товарище. Тогда я решила попробовать помирить её с Кинули.

Кинули вошла в комнату так, словно рысёнка в ней никогда и не было. Прямой, уверенной походкой прошла на ковёр и легла. Помня первое неудавшееся знакомство, кончившееся дракой, я на всякий случай приготовила тряпку, но тряпка не понадобилась. Из-под шкафа выглядывала круглая плутоватая мордашка Таски, и глазёнки, совсем не злые, с любопытством следили за львёнком. Интересно они держались, эти похожие и в то же время разные звери. Лежит Кинули, только глазами поводит, а Таска то мимо пробежит, то лапкой ударит, а шелохнётся львёнок — она сразу под шкаф.

С тех пор я стала пускать их вместе каждый день. Кинули, видно, обиду ещё помнила. Держалась так, как будто не замечала рысёнка, а рысёнок хотел познакомиться ближе. Но познакомились они не скоро. Много прошло дней, прежде чем начали мои питомцы играть. Сначала осторожно, не дотрагиваясь друг до друга, на расстоянии. Выскочит Таска из-под шкафа, словно ураган налетит на львёнка, вот-вот, кажется, сшибёт, но в последний момент останавливается и издаёт звук, напоминающий отрывистое «гм». Обозначал он ласковый окрик. Таким звуком мать перекликается со своими детёнышами, а Таска предупреждала Кинули, что не хочет ей сделать больно.

Бывало, находясь со своими питомцами, я приглядывалась к их движениям, прислушивалась к звукам, старалась их понять, разобраться в них. Иногда мне это удавалось.

Почему так шумно подбегала к львёнку Таска? Почему обязательно со стороны морды? Может быть, она иначе не может? Нет, лапки Таски умеют скользить тихо, неслышно для самого тонкого слуха, и на врага нападает она сзади. Но ведь это не враг! Однако и не товарищ! Они ещё мало знакомы друг с другом, не доверяют. Львёнок может испугаться, ударить, надо его предупредить. И Таска предупреждает. А я сижу, смотрю и думаю: «Пригодятся эти наблюдения в жизни. Если нужно будет познакомиться со зверем, поступлю так же». Да, иногда есть чему поучиться и у животных! Я продолжаю наблюдать, продолжаю учиться.