Бернар Эйвельманс - В объятиях спрута Страница 53

Знание многих иностранных языков способствовало его успехам в музее, где его ценили также и как переводчика. Профессора этого знаменитого института собирались послать его в качестве минералога в кругосветную экспедицию, которую планировал капитан Бо-ден. Увы, обстоятельства помешали этому путешествию, которое было пределом желаний того, кто уже в юности посетил три континента.

Когда Добантон умер (1799) и место главы кафедры минералогии стало вакантным, Дени-Монфор сразу же представил профессорам музея предложение назначить на эту должность геолога Доломье, возглавлявшего научную часть египетской экспедиции, которая для него кончилась полным крахом — он попал в руки врагов. Эта благородная инициатива Дени-Монфора была не совсем бескорыстной, поскольку он просил в то же время разрешения замещать Доломье в этой должности до его прибытия.

Как бы там ни было, этот маневр не удался. Очевидно, потому, что, слишком занятый борьбой с врагами республики, Дени-Монфор в тридцать шесть лет имел, по его собственному признанию, “слишком мало опубликованных работ”. Ему как раз представился в это время случай заполнить этот пробел в своей научной биографии, так как Сонини де Менонкур без колебаний предложил ему написать для издания “По следам Бюффона” главу о моллюсках.

Дени-Монфор набросился на эту работу с яростной страстью. Склонный к широким обобщениям и в то же время не позволяющий ускользнуть от своего внимания ни одной существенной детали, он принялся с терпением монаха-бенедиктинца перебирать всю научную литературу, существовавшую в то время. Вот тут-то он и наткнулся на заметку доктора Шведиавера относительно происхождения амбры. Он сразу же увидел в ней затравку для сенсационных открытий в области уже достаточно скомпрометированной в то время — в вопросе о существовании гигантских головоногих моллюсков.

Эпоха великих компиляторов — Плиния, Элиана, Винсента де Бове, Геснера, Альдрованди, Джонстона, Уотона — закончилась. Под авторитетным влиянием Бюффона зоология заняла свое законное место среди точных наук, и зоологи занимались отныне только конкретными фактами и доверяли только точным наблюдениям. Это значит, что большинство из них относили рассказы о скандинавских кракенах и их разнообразных родичах к области морских суеверий.

Чудовищное щупальце, которым размахивал доктор Шведиавер, — не заставит ли оно их изменить свои взгляды на этот предмет? Дени-Монфор, хорошо изучивший всю старую литературу, считал это очень желательным. Но желая собрать все возможные свидетельства, прежде чем делать выводы, он решил произвести систематический опрос среди американских китобоев, базировавшихся в Дюнкерке.

В пасти кашалотов находят вещественные доказательства

Несколько лет назад Шарль Александр де Калон, генеральный финансовый инспектор Франции, был озабочен исчезновением китобойного промысла в стране. Баски, пионеры в этом деле, были вытеснены с течением веков голландцами, которые позаимствовали у них все секреты этой профессии, но в свою очередь были лишены этой монополии англичанами, у которых американцы после провозглашения независимости отобрали промысловые воды Нового Света. В надежде возродить китобойный промысел среди французов Калон набрал гарпунщиков среди китобоев Нантакета (США) и сделал им заманчивое предложение переселиться во Францию вместе с семьями.

Именно этих людей собирался расспросить Дени-Монфор, так как именно они в первую очередь, по его мнению, должны были знать о гигантском головоногом, щупальце которого было найдено в пасти кашалота.

Опрос этот увенчался успехом: два капитана нового флота в Дюнкерке рассказали ему о куске громадного щупальца, длиной 10,65 метра, найденном в пасти кашалота. Присоски на нем были величиной с шляпу и расположены в два ряда, как у осьминога, а общая длина неусеченного щупальца должна была составлять 18 метров. Дени-Монфор в своем отчете писал об этом животном как об осьминоге и был при этом не очень искренен, так как американский капитан считал, что щупальце принадлежало кальмару.

Красноватая рука длиной около четырнадцати метров

Второй из этих американских капитанов рассказал Дени-Монфору еще более удивительную историю — о том, как после убийства кита на поверхности воды осталось плавать длинное мясистое тело с одной стороны красноватого, а с другой — стального цвета, которое сначала приняли за морскую змею и которое напугало матросов.

Но один матрос, посмелее, обратил внимание на то, что у змеи нет головы и она не двигается. Капитан приказал втащить ее на палубу, и тогда все увидели, что это щупальце громадного осьминога с рядом присосок, которые на толстом конце были величиной с тарелку, а противоположный конец был очень тонким и острым. От щупальца отрубили несколько кусков, но, так как мясо оказалось жестким, почти все выбросили обратно в море, предварительно тщательно измерив. У основания диаметр щупальца составлял 75 сантиметров, окружность его — 2,25 метра, а общая длина — 13,7 метра.

Инцидент с лжезмеей кончился прозаически, что стало дополнительным доказательством его достоверности. Матросы отбили отрубленные куски и вымочили их в морской воде, отчего мясо стало съедобным и его можно было употреблять в пищу как солонину. Они пожалели даже, что выбросили в море остальное, так как щупальце потянуло бы на тысячу фунтов.

Почти наверное это щупальце принадлежало кальмару.

Что касается красного цвета щупальца, то головоногие вообще отличаются изменчивостью цвета. В состоянии покоя осьминоги бывают зеленовато-серого цвета с рыжими пятнами и точками, а в возбуждении меняют цвет, переливаясь всеми оттенками красного, пурпурного, фиолетового и синего, которые меняются с молниеносной быстротой. Живые кальмары бывают мертвенно-белого цвета, немного прозрачные, с голубоватыми, зеленоватыми и розоватыми оттенками и серебристым блеском. Когда кальмар мертв и игра цветов прекращается, он становится однотонно кирпично-крас-ным. Неудивительно, что мертвые кальмары или их части, которые выбрасываются на сушу или которые находят на поверхности воды, всегда бывают красными, разной степени яркости.

Картина из часовни Святого Фомы

Дени-Монфор не мог этого знать. Неудивительно, что в эпизодах с гигантскими головоногими он ведущую роль отводил осьминогам.

Подбодренный свидетельствами американских китобоев из Дюнкерка, он не колеблясь пишет в своей “Естественной истории моллюсков”, изданной в 1802 года о головоногих как о “самых громадных животных на земном шаре”. Но среди них он выделяет только два вида феноменальной величины: осьминога колоссального и осьминога кракена.