Рудольф Самош - Кантор идет по следу Страница 58

— Руки вверх! Не шевелиться, буду стрелять!

На крик Чупати трое нарушителей, словно по команде, бросились на землю.

— Припугните их, ребята, автоматной очередью, — попросил старшина пограничников, которые тут же дали поверх голов преступников несколько длинных очередей.

Кантор успел подскочить и вцепиться зубами в запястье одного из нарушителей, который успел выхватить пистолет. Незнакомец выстрелил, но пуля не задела собаку. И тут же выронил пистолет.

Кантор кусал то одного, то другого нарушителя (третий пустился бежать), пока не подоспел хозяин и пограничники.

— Кантор, догнать бандита! Взять его! — приказал старшина псу.

Через несколько минут откуда-то слева послышались крики человека, — очевидно, на него наскочил Кантор.

Первым делом Чупати обезоружил диверсантов и вывел их из ямы на ровное место.

Кантор то и дело хватал по очереди диверсантов, за ноги, пока хозяин не прикрикнул на него.

— Ну и здорово же вы их разукрасили, — заметил лейтенант-пограничник, подойдя к Чупати и показывая на диверсантов.

— Сами виноваты, стрельбу открыли, — ответил старшина. — А вот этого, видно, несли на руках…

— Зачем? — спросил лейтенант.

— Ну, отвечай! — прикрикнул Чупати на одного из диверсантов.

— Не понимай.

— Ах, не понимаешь! — рассердился старшина и бросил Кантору: — А ну взять его!

Кантор бросился на диверсанта, который тут же закричал по-венгерски:

— Только не пускайте собаку! Ради бога!..

— Ну вот, сразу заговорил! Кантор — хороший учитель — сразу научит разговаривать по-венгерски! — сказал Чупати. — На кого работаете?

— На мюнхенский центр… — заговорил один из диверсантов и, хотя больше никто его ни о чем не спрашивал, продолжал: — Я перешел границу первым, за мной — Том, третьим был Боксер. Начиная от оврага, они вдвоем несли меня на руках. Мы хотели ввести в заблуждение венгерских пограничников, чтобы они искали двух нарушителей, а не трех…

Тот, кого маленький диверсант назвал Боксером, морщился от боли, поддерживая левой рукой правую, которую покусал Кантор.

— Ну и собака у вас, господин старшина, — Боксер показал на Кантора. — Да ведь нас предупреждали, когда сюда посылали. Там известно, что вы сейчас должны быть в районе Шопрона, поэтому нас заслали сюда, на южный участок границы.

— Где же вам об этом говорили? — с любопытством и не без гордости спросил Чупати.

— Сначала в лагере, где нас готовили, потом — в Вене, перед заброской сюда…

— А что это за взрыв был на границе? — спросил Чупати.

— Группа, которая обеспечивала нам переход через границу, еще вчера ночью установила мину на следовой полосе. Было решено взорвать ее, чтобы отвлечь внимание ваших пограничников от нас…

— А кто выслал группу из четырех человек, которые перешли границу вчера ночью? — не унимался старшина.

— Товарищ старшина, вести допрос не входит в наши обязанности, — перебил Чупати лейтенант.

— Когда нас сюда посылали, то говорили, что нам здесь будет легко работать, что ваш народ якобы не любит здешние порядки, да и граница охраняется кое-как… — признался Боксер.

После рождества установилась холодная погода. Казалось, зима решила сразу же наверстать упущенное: она дохнула холодным ветром, припорошила стылую землю снегом. В последний день старого года Чупати просидел в комнате дежурного. Под кушеткой, свернувшись, дремал Кантор.

«Ну и холод», — подумал старшина, взглянув на термометр: он показывал пятнадцать градусов ниже нуля.

Ровно в девять часов утра Чупати вызвали к начальнику городской полиции. Старшина ломал себе голову над тем, зачем его вызывают к столь высокому начальству, которое до этого еще ни разу не интересовалось его скромной особой. Никаких проступков или ошибок Чупати за шесть лет службы не знал за собой. В комнате секретарши старшина увидел майора Бокора, но спросить его о цели вызова к начальнику он не успел, так как на пороге появился сам подполковник и предложил им войти к нему в кабинет.

Войдя в кабинет начальника, Чупати остановился у дверей.

— За отличную службу вы награждены золотой медалью.

Чупати не верил своим ушам: награждён, когда ему грозили наказанием! Все было похоже на сказочный сон. Вчера у старшины с Кантором был, так сказать, юбилейный день — их двухсотая операция. За три с половиной года они вместе выходили на двести различных заданий и все, за исключением десяти, выполнили блестяще.

— Благодарю, — произнес Чупати.

С медалью ему была вручена и денежная премия в размере пятисот форинтов.

— Поздравляю вас с наградой. — Подполковник протянул старшине руку. Чупати от растерянности уронил красную коробочку с медалью на пол. Поднимая ее, старшина встретился глазами с Кантором и сказал:

— Это не только моя заслуга.

Начальник полиции улыбнулся:

— Не забыли мы и вашего четвероногого друга. — И он подал Чупати другую коробочку и диплом. — Ваша служебная собака находится в штатах внутренних войск, по результатам она вышла на первое место и потому также награждается золотой медалью…

За окнами завывал холодный ветер, а в комнате дежурного было тепло. Кантор с медалью на шее важно разлегся под кушеткой. Чупати смотрел в окно на медленно летящие снежинки и думал о том, что прошедший год совсем неплохо кончился для него и Кантора.

В шесть часов вечера Чупати сдал дежурство. Прощаясь, он сказал новому дежурному сочувственно:

— Так и быть, буду встречать Новый год — выпью за твое здоровье. А если что случится, то до девяти часов ты найдешь меня в клубе, а позже — дома.

Сказал это Чупати скорее по привычке, так как на самом деле у него не было ни малейшего желания выходить на задание в ночь под Новый год. Ветер был таким сильным, что можно было надеяться, что в такую ночь никакому врагу не захочется вылезать из своей берлоги.

Кантор, хотя и не понимал, как сильно вырос его авторитет, все же чувствовал, что медаль дана ему не зря, и шел с какой-то особой гордостью.

Хозяин и собака вошли в помещение клуба.

— Выпью винца, и сразу домой, — произнес старшина.

И хотя псу отнюдь не нравилось сидеть в этом прокуренном помещении, но ради хозяина, которого он любил больше всех на свете, верный пес был готов на любую жертву: броситься в ледяную воду, лезть в огонь. Без хозяина даже любимая работа — идти по следу — и та становилась ему неинтересной.

Взглянув на часы, Чупати воскликнул:

— Ого! Как быстро бежит время! Пошли, Кантор! Вот допью бокал, и сразу пойдем…