Барсучий нос. С вопросами и ответами для почемучек - Константин Георгиевич Паустовский Страница 6

Кто такой Лесков? Что он написал?

Николай Семенович Лесков (1831–1895) — русский писатель. Его главные герои — простые люди из глубинки, в которых Лесков умел находить особые таланты, доброту, чувство справедливости. Его самая известная повесть-сказка — «Левша».

Что за рыба язь? Что такое крупный язь?

Язь — родственник карася, похож на него, но не такой круглый, с красноватыми плавниками и хвостом, с блестящей серебристой чешуей. Сходен с карасем и размерами — длина тела до 50 см, вес до 2,5 кг. Живет в Европе и Сибири в крупных реках с чистой водой, держится обычно вдали от берега.

Чем славна ягода брусника?

Брусника — вечнозеленый кустарничек, встречающийся повсюду от средней полосы до тундры. Весной его стелющиеся по земле кустики покрываются белыми цветами. Осенью на них созревают ярко-красные ягоды, богатые витаминами. Сейчас разводят в садах.

От чего зависит тембр голоса?

Голос — это звук, возникающий при вибрации особых голосовых связок в гортани, когда через них во время выдоха или вдоха проходит воздух. Такие связки есть у млекопитающих, птиц, рептилий. Эти связки в зависимости от упругости и толщины по-разному реагируют на движение воздуха и издают разные звуки. Поэтому голос может быть высоким или низким, звонким или хриплым; разный у женщин и мужчин, у взрослых и детей. У разных животных голоса разные и звучат по самым разным поводам. Птичьи песнопенья и трели наполняют весенний лес: так самцы привлекают самок. Ночью волчья стая оглашает окрестности многоголосым воем: это значит, что хищники вышли на охоту. Собака рычит на чужих и приветствует хозяев.

Пишет ли Паустовский о реальном певце?

Николай Николаевич Озеров (1887–1953) — оперный певец-тенор, солист Большого театра. Он пел в операх «Пиковая дама» (Герман), «Евгений Онегин» (Ленский), «Отелло» (Отелло) и др. Много выступал с сольными концертами в городах России.

Собрание чудес

У каждого, даже самого серьезного человека, не говоря, конечно, о мальчишках, есть своя тайная и немного смешная мечта. Была такая мечта и у меня, — обязательно попасть на Боровое озеро.

От деревни, где я жил в то лето, до озера было всего двадцать километров. Все отговаривали меня идти, — и дорога скучная, и озеро как озеро, кругом только лес, сухие болота да брусника. Картина известная!

— Чего ты туда рвешься, на этот озер! — сердился огородный сторож Семен. — Чего не видал? Народ какой пошел суетливый, хваткий, господи! Все ему, видишь ли, надо своей рукой цопнуть, своим глазом высмотреть! А что ты там высмотришь? Один водоем. И более ничего!

— А ты там был?

— А на кой он мне сдался, этот озер! У меня других дел нету, что ли? Вот они где сидят, все мои дела! — Семен постучал кулаком по своей коричневой шее. — На загорбке!

Но я все-таки пошел на озеро. Со мной увязались двое деревенских мальчишек, — Ленька и Ваня. Не успели мы выйти за околицу, как тотчас обнаружилась полная враждебность характеров Леньки и Вани. Ленька все, что видел вокруг, прикидывал на рубли.

— Вот, глядите, — говорил он мне своим гугнивым голосом, — гусак идет. На сколько он, по-вашему, тянет?

— Откуда я знаю!

— Рублей на сто, пожалуй, тянет, — мечтательно говорил Ленька и тут же спрашивал: — А вот эта сосна на сколько потянет? Рублей на двести? Или на все триста?

— Счетовод! — презрительно заметил Ваня и шмыгнул носом. — У самого мозги на гривенник тянут, а ко всему приценивается. Глаза бы мои на него не глядели.

После этого Ленька и Ваня остановились, и я услышал хорошо знакомый разговор — предвестник драки. Он состоял, как это и принято, только из одних вопросов и восклицаний.

— Это чьи же мозги на гривенник тянут? Мои?

— Небось не мои!

— Ты смотри!

— Сам смотри!

— Не хватай! Не для тебя картуз шили!

— Ох, как бы я тебя не толканул по-своему!

— А ты не пугай! В нос мне не тычь!

Схватка была короткая, но решительная, Ленька подобрал картуз, сплюнул и пошел, обиженный, обратно в деревню.

Я начал стыдить Ваню.

— Это конечно! — сказал, смутившись, Ваня. — Я сгоряча подрался. С ним все дерутся, с Ленькой. Скучный он какой-то! Ему дай волю, он на все цены навешает, как в сельпо. На каждый колосок. И непременно сведет весь лес, порубит на дрова. А я больше всего на свете боюсь, когда сводят лес. Страсть как боюсь!

— Это почему же?

— От лесов кислород. Порубят леса, кислород сделается жидкий, проховый. И земле уже будет не под силу его притягивать, подле себя держать. Улетит он во-он куда! — Ваня показал на свежее утреннее небо. — Нечем будет человеку дышать. Лесничий мне объяснял.

Мы поднялись по изволоку и вошли в дубовый перелесок. Тотчас нас начали заедать рыжие муравьи. Они облепили ноги и сыпались с веток за шиворот. Десятки муравьиных дорог, посыпанных песком, тянулись между дубами и можжевельником. Иногда такая дорога проходила, как по туннелю, под узловатыми корнями дуба и снова подымалась на поверхность. Муравьиное движение на этих дорогах шло непрерывно. В одну сторону муравьи бежали порожняком, а возвращались с товаром — белыми зернышками, сухими лапками жуков, мертвыми осами и мохнатой гусеницей.

— Суета! — сказал Ваня. — Как в Москве. В этот лес один старик приезжает из Москвы за муравьиными яйцами. Каждый год. Мешками увозит. Это самый птичий корм. И рыбу на них хорошо ловить. Крючочек нужно махонький-махонький!

За дубовым перелеском, на опушке, у края сыпучей песчаной дороги стоял покосившийся крест с черной жестяной иконкой. По кресту ползли красные, в белую крапинку, божьи коровки. Тихий ветер дул в лицо с овсяных полей. Овсы шелестели, гнулись, по ним бежала седая волна.

За овсяным полем мы прошли через деревню Полково. Я давно заметил, что почти все полковские крестьяне отличаются от окрестных жителей высоким ростом.

— Статный народ в Полкове! — говорили с завистью наши, заборьевские. — Гренадеры! Барабанщики!

В Полкове мы зашли передохнуть в избу к Василию Лялину — высокому красивому старику с пегой бородой. Седые клочья торчали в беспорядке в его черных косматых волосах.

Когда мы входили в избу к