Борис Дедюхин - Тяжелый круг Страница 7

Они очень искусно выдавали себя за матерых, искушенных и даже несколько утомленных жизнью коней, но когда мимо проходили их знаменитые соконюшенники, звезды лошадиного мира, сразу становилось очевидным, что они только играют во взрослых: они поднимали головы, завороженно впивались глазами в находившихся в отличной форме, готовых к поездке на ипподромы скакунов. О-о, кто бы знал, как страстно мечтали они стать такими, а мечтая, угадывали впереди жизнь счастливую и необыкновенную, и их молодые красивые тела вздрагивали от нетерпения и ожидания.

Осенью счастливчики вернулись из дальних странствий домой. Словно царскую корону нес на голове — так важно держался, выходя из специального автобуса, трехлетний рыжий красавец Айвори Тауэр. Это был крэк, как называют лучшую лошадь страны: он выиграл все призы в Москве, потом ездил за границу, оставил в десяти корпусах сзади себя знаменитого шведского скакуна Слябинга.

Скакал на Айвори Тауэре Николай Насибов, и он один не был полностью доволен им: в знатном иностранце Айвори Тауэре (по-английски это значит «Башня из слоновой кости»), которого ребенком купили в Ирландии, но который вырос как скакун в «Восходе», он угадывал обыкновенного фляйера — скакуна на короткие дистанции, а истинный крэк должен иметь не только резвость, но и силу. Тысячи разных лошадей прошли под ним, сотни — скакунов высокого класса, десятки — класса международного, но не было той, о которой он мечтал всю жизнь, которая снилась ему, надежда на встречу с которой жила многие годы. И он очень верил в эту встречу.

Осенью была обычная дележка молодняка: на заводе несколько тренерских отделений, и каждый жокей норовит заполучить себе наиболее способных жеребят. Каждая чистокровная — это природный алмаз, из которого надо сделать бриллиант. Работа требуется ювелирная, тут нужно высочайшее мастерство, а для непосвященных людей это просто таинство. Начинается оно уже на самом первом этапе — при отборе, так сказать, алмазного сырья…

Проводится дележка по давно заведенному порядку.

Сначала отбирают самых «перспективных» и распределяют их по жребию: кто кому достанется. Анилин, конечно, в число «перспективных» не входил, жребий на него не метали. Больше того, он не попал и в следующую группу — в группу, так сказать, середнячков, которых растасовали уже не наудачу, а в зависимости от заслуг жокея: право первого выбора давалось Насибову, и он получал себе трех приглянувшихся ему лошадок, на долю менее опытного приходилась следующая тройка и так далее.

Анилин был отнесен в компанию лошадей самых бросовых — тех, которых давали в принудительном порядке, в качестве досадной «нагрузки». И среди этих бракованных Анилин, прихрамывающий и близорукий, слыл едва ли не самым захудалым. Очень были удивлены директор завода, начкон да и другие все работники, когда Насибов захотел взять его по доброй воле.

Что же нашел опытный жокей в Анилине, или Алике, как стал он его называть?

Лошади отличаются друг от друга прежде всего по мастям.

Знающие люди уверяют, что самые пылкие и артачливые, трудно подчиняющиеся требованиям лошади — рыжие. Полная им противоположность — вороные, самые кроткие. Середка на половинке между этими двумя — гнедые и серые. Пусть так, но связана ли окраска с резвостью и силой лошади?

Увы, нет… Вообще-то, наверное, тут есть еще много чего-то не до конца ясного, неизученного и интересного, но что цвет шерсти, гривы и хвоста никак не отражается на способностях скакать или бегать рысью — это наука доказала точно. И если в прошлом веке еще пользовались особой милостью серые и вороные, а пегость приравнивалась к пороку (история с Холстомером — Мужиком Первым), то нынче, заручившись учеными трудами, конники обращают на масть ноль внимания.

Не скажешь так про темперамент — не характер, не нрав — особенность внутреннего природного склада, вроде как бы лошадиная душа. Эта душа во внимание принимается, и в зависимости от того, какова она, лошади рассортировываются на четыре рода — как, впрочем, и люди…

И вот если лошадь неизменно весела и подвижна, живо отзывается на все, что возле нее совершается, а обиды или радости забывает так же скоро, как и принимает их, — это лошадь-сангвиник. Если же какая-то одна скорбь или утеха поселяется в ее душе надолго и так всерьез, что других печалей или услад она и признавать не хочет, — темперамент у нее меланхолический. Бывают лошади порывистые, как сангвиники, но вспыльчивые, неуравновешенные — это холерики. А тех, которые спят на ходу, называют флегматиками.

Ну, а если отставить в сторону латынь и задаться простым вопросом: оказывает ли себя как-нибудь «душа» практически — на скачках? Ответ на этот вопрос есть.

Лошадь не может приспосабливаться к человеку, как это могут делать кошки и собаки, а значит, надо человеку приспосабливаться к ней, сообразуясь с ее природным сложением. Только это далеко не так легко, как может показаться. Вот есть, например, в нашей стране изумительно сложенный и мощный скакун Заказник, выигравший в 1971 году главный приз сезона и неплохо выступавший за границей. Но на что он способен, какие возможности еще заключены в нем, никто так и не знает: до того сложный и трудный у него характер, что за три года не нашлось жокея, который бы выявил и рассмотрел Заказника до конца. Чтобы сделать это, надо не только большое умение, но еще много времени и сил. А стоит ли их затрачивать — это никому не известно. И можно понять тех жокеев, которые отказались от него, стали работать с другими, добронравными и щедро раскрывающими свои способности лошадьми.

Вот на осенней дележке молодняка тренеры и прикидывают: легко ли лошадь привяжется или будет всю дорогу недоверчивой, быстра в своих побуждениях или с замедленной реакцией, доброй и отзывчивой будет или упрямой до того, что не станет исполнять приказаний, как бы ты ее ни наказал?

Кроме темперамента, так же дотошно изучают тренеры экстерьер лошади: по внешнему виду многие достоинства или пороки можно угадать. Например, у жеребенка лоб выпуклый, — что это значит? Значит, можно надеяться, что конь будет иметь мягкий и кроткий нрав, будет смел, памятлив и привязчив. Лоб плоский у лошади хитрой, угрюмой, лукавой и беспамятливой. Рот хорош глубокий — лучше удерживает удила, а толстые и короткие губы бывают у лентяев. Голова лошади может быть бараньей, свиной, заячьей, щучьей. Шея — оленьей и лебединой, холка высокой и длинной. Что за глаза, ноздри, уши, какова спина, брюхо, ноги от лопаток и плеч до бабок и копыт — все решительно важно, даже и хвост не все равно какой!

У Насибова, конечно, глаз был наметанный, как ни у кого, каждая мелочь ему о чем-нибудь да сообщает, он даже повадки и привычки сразу угадывает.