Из дневника фотолюбителя. Сборник рассказов - Эмма Павлова Страница 8

годы совхоз был развален и разграблен, но что-то всё же от него сохранилось до наших дней, к примеру, неплохо работающий маслозавод, пилорама, магазины, почта, медпункт и даже средняя школа. Оставались асфальтированными подъездные дороги. Сохранили всё это местные жители, которые не хотели бросать родные места, сберегли для жизни, что успели и смогли. Они сами охраняли школу для своих детей от разграбления, следили за подъездными дорогами, многие так и остались на родной земле, у могил предков. Позже организована была людьми и местная администрация.

Обширные заросшие бурьяном поля постепенно жители стали возвращать в посевной оборот, но это происходило всё же медленно по разным объективным и административным причинам. Развал и разграбление всех совхозных богатств в те страшные годы происходил быстро, конечно, ломать — не строить, как говорится. Медленно, но сотворённая разруха, всё-таки восстанавливалась людьми. Но поражала здесь настоящая беда местной земли — это борщевик. Опасное для людей и даже животных растение очень быстро размножается. Печально смотреть на заброшенные поля под густо растущими белыми головками цветущего высокого, в рост человека, борщевика, и тоскливо до боли становится, когда мчишься на велосипеде по неплохо сохранившемуся асфальту, но вдоль высоких зарослей этого ядовитого растения. Такова настоящая наша реальность многих русских мест, ранее неповторимых своей красотой, весёлыми песнями и улыбками людей, живших на этой земле.

Часиков в четыре-пять утра, даже иногда и раньше, совсем спросонья, ещё лениво и зябко вздрагивая, выползала я на улицу. Долгожданное солнце, тоже с ленцой, как мне казалось, выползало на горизонте огромным диском, тогда становилось веселее. Я вытаскивала велосипед, прятала в рюкзак фотоприборы, небольшую корзинку под грибы или ягоды — что-то обязательно попадётся в лесу, да скромный бутерброд. Километр за километром в прохладной свежести раннего утра я накручивала асфальт на два колеса моего любимого зелёного друга — велосипеда. Чем быстрее мчишься по пустынной дороге навстречу утреннему ветру в восходящих солнечных лучах, тем сильнее накатывает непередаваемое чувство красоты вокруг и свободы, а ещё давно забытый детский восторг!

Трасса в ранние часы ещё не загружена потоками машин — это радует и даже веселит. А детский восторг и азарт, вдруг проснувшийся от бешеной скорости, и непринуждённость так и старается вынести меня на середину трассы, несмотря на дорожную опасность, да мчаться, не останавливаясь, навстречу неизвестности. Кого не радует быстрая езда? Наверно, каждому взрослому знакомо это, оно остаётся с нами и живёт именно из детства. Такая быстрая езда на велосипеде с шумом в ушах от встречного ветра, и с беспечной лёгкостью в душе освежает тревожные мысли, и события прошедших дней, проблемы становятся проще, яснее. Так было и сегодня, раскручивая педали, я всё быстрее уносилась вперёд. Далеко позади осталась деревушка. Наконец вот и десятый километр. Здесь я должна были встретиться с представителем заповедника, чтобы он мог показать мне места, где находились зубры. Очень хотелось увидеть это необычное огромное животное и пофотографировать. Но время шло, а из заповедника никто не появлялся.

Не дождавшись работников заповедника, я свернула на узкую лесную тропинку, что вела мимо густых зарослей папоротника. Хотелось сделать интересные снимки летнего утра в зелёной чаще. Тихо в лесу в столь ранний час. Случайно качнётся ветка под тяжестью ночной росы или упавшей сосновой шишки — и опять тишина вокруг. Ветерок ещё не коснулся верхушек высоких, стройных сосен — наверное, не пришло время для его работы. Ветер отдыхал пока.

Для многих животных, насекомых и птиц лес всегда был домом. Надёжно здесь зверью поутру, не разбуженные ещё беспощадными комарами да оводом, или случайным путником, остановившимся на ночлег в лесу по необходимости. Попадались здесь и те люди, для которых лес становился пристанищем и временным жилищем. В то неспокойное время разделения людей по их достатку приходилось мне встречать в лесу обездоленных, даже приносить им еду и одежду Лес не оттолкнёт, не побеспокоит зря бездомного бродягу, укроет, а умелого человека всегда накормит.

Тропинка вывела меня на хорошо укатанную лесную дорогу, которая вела в соседнее село. Продвигаться по ней было легко, и я отмахала на велосипеде ещё пару километров, когда слева увидела едва заметную, заросшую тропку. Мне захотелось остановиться, чтобы передохнуть. Дальше по тропе зелёной стеной стояли густые заросли из порослей берёзы и осины. Резко пахнуло лесной сыростью, ельником. Здесь, вдалеке от дороги, в глуши леса я надеялась на неожиданную случайную встречу хотя бы с каким-либо маленьким зверьком: зайцем, лисёнком или услышать издали хрюканье поросят. Радуясь небольшой передышке, я переоделась в сухую куртку и приготовила на всякий случай фотоаппарат, и мои ожидания на приличные снимки сразу же начали сбываться. Вглядываясь в зеленые заросли, я на мгновение замерла, сердце забилось сильнее от внезапно нахлынувшей радости — удивительная красота стояла вокруг, в этой глуши! От влажных кустов, валежника, прошедшего с вечера дождя дышалось легко и свободно. Солнце всё смелее проникало сквозь зелёные заросли кустов, лучи падали на влажную от росы листву, искрясь, сверкая и отражаясь в каплях росы. Потяжелевшие капельки влажными жемчужинами медленно скатывались вниз, с лёгким шумом разбивались, рассыпались, вновь сверкая яркими разноцветными искрами.

Вот кузнечик на освещённом солнечным лучиком зелёном листке лапками делает свою утреннюю зарядку. Зайчишка, не заметивший меня, притаился вблизи тропинки и тоже попал в мой объектив. Стрекоза аккуратно присела на тонкий стебелёк, оглядываясь большущими красивыми глазами. Я медленно, с осторожностью двигала фотоаппарат и делала снимок за снимком, вырывая мгновения лесной красоты у вечности. Куртка моя успела промокнуть, спрятав велик в густом папоротнике, налегке двинулась дальше по заросшей тропке, продолжая вглядываться в лесную чащу с аппаратом в руках.

В этих местах водились лоси, это я знала со слов местных, и желание увидеть поближе, а может, и запечатлеть этого лесного великана давно преследовало моё воображение. Ступая предельно осторожно, чтобы не хрустнула нечаянно сухая ветка, былинка или сосновая шишка, сдерживая даже дыхание, я прижимала к груди фотоаппарат. Меня преследовало какое-то непонятное предчувствие, и аппарат я держала так, чтобы в любую минуту успеть что-то заснять. Внутреннее напряжение нарастало, но я продолжала идти вперёд. Вскоре я оказалась на лесной поляне, здесь тропинка оказалась пошире и чистой от надоевших зарослей кустарника. И я вздохнула свободно. Пройдя немного по солнечной поляне, я всё же, не понимая ещё зачем, свернула с широкой тропы опять в лесную глушь, до боли в глазах всматриваясь в чащу, в просветы зелёных зарослей.

Таинственная тревога вдруг поползла по моей спине и заставила медленно приседать всё ниже