Приключения техасского натуралиста - Рой Бедичек Страница 9

Вообще, думая о хозяйствах пионеров-первопроходцев с их пастбищами и полями, амбарами и загонами, садами и огородами, огороженных камнем или вручную обработанным кедром, я поражаюсь, как оставившие все это нам люди еще находили время для чего-либо иного.

Как правило, энциклопедии все-таки не отдают должного изгородям. Одна из наиболее полных и популярных отводит девять огромных страниц фехтованию[2] и только одну — ограждению всех видов: для садов, дворов, загонов, пастбищ, полей, а также в защиту от заносов для западных владельцев скота и т. д. В Британской энциклопедии статья, посвященная изгородям, содержится в разделе «Живые изгороди и ограждения», а не «Ограждения и живые изгороди». Впрочем, этот факт отражает устойчивую и бескомпромиссную приверженность англичан к своим традициям, сделавшим их страну великой. С другой стороны, статья «Колючая проволока» — это две с половиной колонки чистого описания производства.

Энциклопедия очень пространно рассказывает о фехтовании как о спорте аристократов, лишь мельком касаясь ограждений — канав, живых изгородей, стен, жердей, колючей проволоки и сетки. Я же думаю, что вовсе не малый интерес представили бы статьи, написанные антропологами на тему «Ограждения в ранней истории различных народов», или статьи ученых-античников «Изгороди греков и римлян», или историков средневековья — «Изгороди в эпоху феодализма», или та же статья У. П. Уэбба «Изгороди и равнинные цивилизации мира».

Подобный урезанный подход коснулся и мирных понятий «плуг» и «пахота» — им в энциклопедии отводится лишь пять колонок по сравнению с десятью, посвященными слову «меч». Редакторы энциклопедии не утратили интерес к мечу, хотя его давно перековали на орало…

Но простой человек без захватнического меча в руке постепенно пробивается на их страницы. Даже самые скучные и заумные энциклопедии в конце концов признают его существование, описывая, скажем, наряду со скаковыми лошадьми рабочих и отводя статье «Птицеводство и домашняя птица» не меньше места, чем соколам и соколиной охоте.

Слово «ограда» сродни слову «защита», и это заставляет предположить, что ограждения изначально создавались скорее для того, чтобы не пустить что-то извне, нежели хранить что-то внутри. Как и виноградники, описанные в религиозной литературе, возделываемые поля американских пионеров огораживались от животных, бродивших на свободе, — теперь же во всех цивилизованных странах скот, наоборот, запирают. Изгороди стали предметом раздумья для натуралистов, поскольку создание и расположение этих искусственных барьеров действительно способны радикально изменить флору и фауну региона.

Глава вторая

Изгороди (полосы отчуждения)

Никто никогда не узнает, сколько видов растений было полностью утрачено в мире на площадях свободного выпаса. Или что произошло с природной растительностью в древней Европе и Китае. К счастью, в Америке дешевые способы ограждения были найдены еще при живой девственной природе, и полосы отчуждения вдоль железных дорог и автомобильных шоссе оказались огороженными, сохранив внутри зоны нетронутую флору. Благодаря этому случайному обстоятельству образовались своего рода заповедники, целые реликтовые области, проходящие через зоны всех видов растительности такой густой, причудливо переплетающейся сетью, что перечень растений, известных со времени первого появления белого человека, оказался максимально полным.

Сей ресурс имел большое значение: без этих своеобразных питомников были бы безвозвратно утрачены многие виды растений, по крайней мере в некоторых регионах, а вслед за ними исчезли бы и многие виды животных.

Надо сказать, что тропы, прокладываемые первопроходцами, не способствовали такому сохранению: по краям дорог и общих уделов скот объедал растительность еще больше, чем на прилегавших пастбищах. Железные же дороги вынуждены были огораживать свои полосы отчуждения, чтобы не платить сотню долларов за каждого задавленного поездом десятидолларового теленка. По той же причине со временем стали ограждать и шоссе — особенно проходящие по пастбищам. Так протянулись во всех направлениях полосы земли шириной от пятнадцати до тридцати и более метров, где сохранилась природная растительность.

Возможно, президент Рузвельт — большой любитель природы — имел в виду именно это обстоятельство, настаивая, чтобы при строительстве автомагистралей от побережья до побережья за счет государства полоса земли шириной в милю с каждой стороны дороги находилась под жестким контролем правительства. Это открывало возможность создавать новые парки, питомники, заповедники и вообще воспитывать граждан в любви и бережном отношении к природе.

В этом смысле ограждение автодорог было более эффективным, чем железных: при строительстве последних верхний слой почвы оказывался внизу, и теперь часто можно видеть вдоль железнодорожного полотна длинные голые участки: плодородный слой оказался засыпанным глиной, гравием или другими безжизненными породами земли. Кроме того, работники железных дорог полностью игнорируют какой-либо уход за сохранившейся почвой. Однако мы, слава Богу, не перенимаем опыт некоторых европейских стран, превративших полосы отчуждения в лужайки, засеянные «культурными» декоративными травами после практического истребления природной растительности.

Итак, из чудом образовавшихся заповедников ветер, воды, птицы и животные разносят семена по полям и пастбищам всей страны. Происходит сезонный сев естественных видов растений на огромных пространствах. Несмотря на то что на некоторых сельскохозяйственных угодьях автомобильные трассы больше не огораживаются и земля там зачастую обрабатывается вплоть до самого дорожного покрытия, полосы отчуждения железных дорог большей частью все еще продолжают выполнять свою функцию питомников.

Для того чтобы увидеть, насколько чувствительны растения, достаточно проехать по огороженной автодороге, проходящей по пастбищным землям, весной, когда растения в цвету. Как-то, пройдя по шоссе милю майским днем, я насчитал шестьдесят восемь видов растений. Затем, перемахнув через изгородь на коровье пастбище, ту же милю я прошел назад и обнаружил лишь двадцать четыре вида! На следующий день я провел подобный эксперимент на дороге, примыкающей к козьему пастбищу. Туда насчитал сорок шесть видов цветущих растений, обратно — на козьем пастбище — лишь восемь.

Эксперимент был продолжен на шоссе вдоль пастбища овец, ощипывающих траву более старательно. На миле полосы отчуждения я обнаружил пятьдесят четыре вида растений; на такой же площади за изгородью нашел лишь один цветущий вид — одинокую куперию. Этот цветок пружиной выскакивает из-под земли и является одним из немногих видов, успевающих расцвести еще до того, как их сжует какая-нибудь овца или коза.

Таким образом, я установил, что козы для растений, и особенно кустарников, опасней, чем крупный рогатый скот, а овцы искореняют все за исключением кустарника и травы. Растительная природа не выдерживает большой концентрации пасущихся животных.

Интересно, что некоторые растения цветут низко расположенными цветами, как будто