Петр-Людовик Ле Руа - Приключения четырех российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесенных

Петр-Людовик Ле Руа

Приключения четырех российских матросов, к острову Шпицбергену бурею принесенных

О повести Петра-Людовика Ле Руа

Повесть Ле Руа (1699–1774) впервые напечатана в Петербурге на французском языке в 1766 г. Через два года книгоиздатель Иоган Фридрих Харткнох опубликовал ее в Риге — Митаве с оригинальной рукописи на немецком языке. Время появления в свет немецкого варианта излагается в литературе по-разному.

А. И. Андреев считал, что немецкий перевод был сделан с французского, причем неточно и с пропусками[1], В. Ю. Визе утверждал, что немецкий текст был издан впервые в 1760 г.[2] С. В. Обручев уверял, что книга впервые появилась на немецком языке в 1768 г.[3]

Для установления истинного положения пришлось произвести сверку книги Ле Руа с изданиями XVIII в., хранящимися в Государственной Публичной библиотеке имени Салтыкова-Щедрина. Выяснилось, что первые две книги — на французском и немецком языках — издавались не только в разных городах Российской империи с интервалом в два года, но и с двух разных аутентичных рукописей. Это можно заключить по формальным признакам: в изданиях не было указано, что они выполнены как переводы.

Существо же всего этого дела выяснилось при изучении биографии Ле Руа[4].

Петр-Людовик Ле Руа, уроженец города Везеля (герцогство Клевское), был в 1731 г. приглашен в Петербург наставником сына всесильного Бирона. Его родители, французы, переселившиеся в Германию, дали сыну блестящее по тому времени образование — он учился во Франкфуртском и Галльском университетах. В 1735 г. Ле Руа по предложению графа Корфа был возведен в чин академика по новой истории с поручением производить надзор за хранением карт и статей географического департамента. На этом поприще новый академик ничем себя не проявил и вскоре был назначен преподавателем французского языка в академической гимназии. С 1744 г. его назначили инспектором этой гимназии, а позднее — архивариусом академической конференции. Так как и на этих должностях он не смог показать себя с творческой стороны, то Академия наук приняла решение: «Чтобы деньги напрасно не давать, того ради определено помянутого Петра Ле Руа из службы академической уволить и дать ему абшид <отставку>».

В делах академической канцелярии сохранилось несколько переводов, выполненных Ле Руа. Так, с французского на немецкий он перевел описание плана Москвы. С этих же языков был выполнен перевод трактата, заключенного между Россией и Англией. Известны и другие его переводы. Из них видно, что переводчик в совершенстве владел по крайней мере двумя родными для него языками — французским и немецким. Знание языков и воспитанность явились, думается, решающими положительными качествами, которые учитывались при назначении Ле Руа в 1748 г. воспитателем детей влиятельного сенатора, близкого к Елизавете Петровне, графа П. И. Шувалова.

П. И. Шувалов и поручил Ле Руа сделать описание приключений четырех русских матросов на Шпицбергене. Ему помогали обер-аудитор Архангельского адмиралтейства Клингштедт и поверенный графа по Кольской китоловной компании Вернизобер. По признанию Ле Руа, Вернизобер составил и переслал ему в специальном письме историю более чем шестилетней зимовки на Шпицбергене мезенских промышленников. Имя его упомянуто в повести первым. Клингштедт еще раньше Ле Руа написал сочинение о приключениях четырех поморов, причем хотел «издать его в свет», но потом раздумал и, очевидно по совету Шувалова, передал его в распоряжение Ле Руа. П. И. Шувалов весьма сочувственно относился к работе Ле Руа — он приказал пригласить к нему из Архангельска двух из оставшихся в живых поморов, с которыми Ле Руа несколько раз беседовал.

Можно заключить, что повесть о четырех русских матросах — это главный итог творчества академика Ле Руа. Кажется, он и сам это понимал и потому не пожалел сил для написания двух одинаковых текстов на французском и немецком языках. О существовании немецкого оригинала повести свидетельствует английское издание книги. Она вышла в Лондоне в 1774 г. в переводе с копии немецкого оригинала.

На русском языке повесть Ле Руа появилась лишь шесть лет спустя после первого, французского издания, причем выбор при переводе пал на аутентичный немецкий вариант. По сравнению с этим последним русский значительно сокращен. Из него опущено интересное послесловие — прибавление, в котором Ле Руа изложил ответы своих корреспондентов на его письма, и прежде всего ответ члена Петербургской академии наук Кратценштейна, установившего, что островитяне вели правильный счет календарных дней, учитывая високосные годы. По вычислению захода и восхода солнца в арктических районах академик пытался определить широту и долготу острова, где проходила зимовка поморов. Однако отсутствие точного времени прибытия на остров полярных робинзонов не позволило ему прийти к окончательному мнению. Кратценштейн убедительно просил Ле Руа обратиться к Клингштедту с просьбой уточнить эту важную для него деталь. Ле Руа послал в Архангельск письмо, но ответа на него так и не получил.

Самое примечательное в послесловии — это рассуждения Вернизобера о повести английского писателя Даниэля Дефо «Жизнь, необыкновенные и удивительные приключения Робинзона Крузо» и его главном герое. В годы написания «Приключений четырех российских матросов на Шпицбергене» в России впервые на русском языке вышла повесть о Робинзоне Крузо, и поэтому Ле Руа решил как-то отреагировать на нее словами Вернизобера, пытавшегося сопоставить условия, в которых оказались герои. Вернизобер и Ле Руа хотели показать, что жизнь может создать такие сложные и опасные ситуации, за которыми не может угнаться даже фантазия писателя. Вернизобер писал: «Англичанин сообщил нам баснословную историю Робинзона Крузо. Но эта история реальная и действительная. События первой разворачивались в жаркой стране, наши же матросы пережили их в глубине Севера, на 77-м с половиной градусе. Англичанин мог приготовить пунш из винограда, произрастающего на его острове. Наши же бедные, несчастные, но твердые духом русские довольствовались водой…»[5]

Русский издатель счел эти рассуждения Вернизобера излишними и опустил их.

Из повести были изъяты строки о русских староверах, составленные на основании данных, как сообщил автор, «Нового всеобщего словаря для знания государственных дел». Они оказались в повести потому, что именно поморы-староверы спасли трех полярных робинзонов, сняв их с малоизвестного острова и доставив на материк.