Жюль Верн - Цезарь Каскабель Страница 10

— Итак, дети, будьте внимательны. Смотрите лучше под ноги и хорошенько прислушивайтесь, — сказал Каскабель.

Жан был прав, предупреждая своих родных, так как действительно в Западной Америке очень много змей. Кроме змей, там водятся и тарантулы, почти настолько же опасные.

Разумеется, все стали очень внимательно глядеть себе под ноги и прислушиваться к малейшему подозрительному шороху. Приходилось присматривать и за лошадьми, которые тоже подвергались опасности со стороны ядовитых пресмыкающихся и насекомых.

Кроме того, Жан прибавил, что тарантулы и змеи имеют дурную привычку заползать в дома. Можно было ожидать их неприятного визита и в «Красотку». Поэтому вечером, перед сном, всю повозку осматривали с большим вниманием, — лазили под постели, переворачивали всю мебель, из боязни, что в каком-нибудь закоулке сидит опасный враг. Наполеоне всюду чудились змеи. Увидав обрывок веревки, кусок палки, она начинала пронзительно кричать. Уже в полусне она вскакивала с криком, потому что ей слышался в углу повозки треск гремучей змеи. Правду сказать, и Корнелия трусила не меньше дочери.

— Черт бы побрал и змей, которые пугают женщин, да и женщин, которые боятся змей! — вскричал однажды Каскабель, которому надоела эта тревога.

У Гвоздика тоже было много хлопот. Он надумал разводить на ночь большой костер, благо кругом было много топлива. Однако Жан заметил ему, что если огонь и отгонит змей, зато привлечет тарантулов.

Одним словом, семья была спокойна лишь в тех случаях, когда удавалось ночевать в селениях; там опасность была несравненно меньше.

К счастью, поселки, например Канонваль на Коровьей реке, Розбург, Рочестер, Юкала и другие, попадались довольно часто. В этих местах Каскабель еще кое-что приработал. В конце концов в кошельке его вновь начали скапливаться доллары. Но как далеко было до двух тысяч, которые были похищены в Сьерра-Неваде!

Пока дорога ничего не стоила труппе. Леса поставляли им дичь, реки — рыбу, луга — корм лошадям.

Когда наконец путешественники избавились от змей и тарантулов, у них явилось другого рода мучение. В природе всегда найдется что-нибудь такое, что тревожит человека.

Повозка, двигаясь через Орегон, проехала Эжен-сити. Затем, миновав Гаррисбург, Альбани и Джефферсон, она «бросила якорь» перед столицей Орегона — Салемом, довольно большим городом, расположенным на берегу Вилламеты.

Это было 3 апреля.

Тут Каскабель дал своей труппе суточный отдых от путешествия, но не от работы. Работа нашлась: город был порядочный, и здесь стоило показать публике свои таланты. Между тем Жан и Сандр, узнав, что в реке было много рыбы, решили доставить себе удовольствие, соединенное с пользой, и пошли ловить рыбу.

Но на следующую ночь вся семья плохо спала от нестерпимого зуда во всем теле. Как велико было их изумление на другое утро, когда они взглянули друг на друга.

— Я вся красная, точно индеанка! — изумилась Корнелия.

— А я вся распухла! — кричала Наполеона.

— А я весь в прыщах, с головы до ног! — объявил Гвоздик.

— Что это значит? Уж не чума ли здесь? — встревожился Каскабель.

— Мне кажется, я знаю, что это такое, — сказал Жан, рассматривая свои руки, покрытые красными пятнами.

— Что же это такое?..

— Это иедра, как говорят американцы.

— К черту иедру! Говори толком, что это такое?

— Это, отец, такое растение, до которого стоит только дотронуться, понюхать его, чуть ли не посмотреть на него — и вот последствием является такая гадость. Оно отравляет издали.

— Как! — вскричала Корнелия. — Мы отравились!.. Отравились!..

— Не бойся, мама, все ограничится зудом и легкой лихорадкой.

Это было верно. Иедра — очень вредное растение, род плюща. Ветер разносит семена иедры, мельчайшие, как пыль, и если они попадут на кожу, то начинается нестерпимый зуд, и кожа покрывается сыпью и прыщами. Вероятно, в то время, когда «Красотка» проезжала через густой лес перед Салемом, вся семья была осыпана семенами иедры. К счастью, вызываемое растением болезненное состояние продолжается недолго. Через сутки путешественники уже смогли покинуть Салем.

5 апреля выступили дальше, унося с собой воспоминание о неприятных часах, проведенных в лесах речки Вилламеты.

Без всяких приключений труппа проехала через Файрфильд, Каннемах, Орегон-Сити, Портланд, довольно крупные города, и 7 апреля прибыла к берегу Колумбии, границе штата Орегон, по которому путники проехали четыреста семьдесят километров.

К северу шла территория штата Вашингтон. К востоку от принятого путниками маршрута она очень гориста.

Цепь гор, известная под именем Каскад-Рендж, кое-где очень высока, в особенности вершина св. Елены, которая поднимается на три с лишним тысячи метров, или Беккер и Бейнер, почти по четыре тысячи метров каждая. Казалось, что природе хотелось выказать всю свою мощь, и вот безграничные прерии, идущие от берегов Атлантического океана на западе Америки, сразу переходят в высокие горы.

— Точно море, — заметил Жан. — Сперва оно тихое и гладкое, а потом набежавший шквал вздымает гигантские волны.

Сравнение это очень понравилось Каскабелю, и он весело закричал:

— Отлично, значит, нам после затишья предстоит буря! Ну, что же! Наше судно «Красотка» очень прочно и, надеюсь, не потерпит крушения. Итак, детки, слушать команду! Отчаливай!..

И «судно» пустилось в плавание по холмистой местности. К счастью, «море» мало-помалу становилось ровнее, и ковчег семьи Каскабель все продвигался вперед, хотя и не очень быстро, зато без всяких аварий.

В селениях, попадавшихся по пути, акробатов встречали радушно. Также и в городах, вроде Кальмера, Монтисельо, и в фортах, где население исключительно военное. Хотя эти форты очень невелики, но все-таки они сдерживали племена кочующих индейцев.

Таким образом, когда «Красотка» пустилась через страну племени валла-валла, ей нечего было бояться индейцев.

Иногда по вечерам индейцы окружали маленький лагерь, но не обнаруживали дурных намерений. Эти индейцы никогда не видели обезьян, и гримасы Джона Булля приводили их в неописуемый восторг. В простоте души они принимали обезьяну за одного из членов семьи.

— Да, да, это мой братишка! — посмеивался Сандр, вызывая этим справедливое негодование Корнелии Каскабель.

Наконец путники достигли столицы штата Вашингтон — Олимпии. Здесь труппой было дано «по требованию публики» большое последнее представление. Дальше уже начинались английские владения.