Иерусалим и его обитатели. Иерусалимские прогулки - Виленский Лев (Лейб) Вульфович Страница 10

Проклятые дома

Дом на бульваре Бен-Маймон

Когда старушка Симха выходила из своего дома на улице Аза, чтобы в очередной раз посетить пенсионерский кружок по интересам, она не подозревала, что может произойти с ней. Несмотря на то, что у восьмидесятидвухлетней бабушки недавно обнаружили начальную стадию синдрома Альцгеймера, она все еще была крепка телом, да и память пока не подводила ее настолько, чтобы неожиданно забыть дорогу домой, либо в продуктовую лавку, или в местный клуб пенсионеров на улице Мапу. Ничто, действительно ничто не предвещало беды в этот солнечный день. Но когда бабушка исчезла – ее родственники всполошились и объявили ее в розыск в местное отделение полиции. Сын Симхи – Мишель – и ее многочисленные внуки расклеили объявление с портретом старушки, помогали полиции в поисках, обходя дом за домом, двор за двором, одну улицу за другой, звали бабушку по имени, расспрашивали прохожих и завсегдатаев местных кафе и уютных скамеек в тени – тщетно.

Впрочем, на одной из скамеек им повезло. Если, конечно, дальнейшее можно назвать везением. Сидевшая там пожилая женщина, имени которой история не сохранила, сразу же предложила обезумевшим от горя внукам искать бабушку в Проклятом Доме, который стоит на углу бульвара Бен-Маймон и улицы Ибн-Эзра. «Это страшное место», – рассказала она, – «в нем многие находят свой конец».

В полиции, которую внуки уведомили о полученной ими информации, с удивлением покачали головой (наши полицейские несуеверны, либо просто бесстрашны, когда речь идет о пропавших старушках), но послали на поиски группу сотрудников и добровольцев. На лестничной клетке дома, в котором недавно приобретший его английский миллионер еврейского происхождения достраивал три этажа, среди строительных лесов обнаружили уже начавший разлагаться труп старушки Симхи.

Эта страшная история, которая может через несколько лет обрасти подробностями и превратиться в легенду, описывает лишь одну из таинственных смертей, произошедших в доме, который коренные иерусалимцы знают как «Дом Смерти».

35 лет назад в этом, тогда еще двухэтажном, доме случился пожар, который уничтожил все его внутренние помещения, оставив после себя обугленный каменный скелет. Почти все жители дома спаслись – кроме хозяйки, госпожи Адетто. Старая хозяйка доходного дома сгорела вместе с ним, и только Богу известно, как страшна была ее кончина. С тех пор дом перешел под крыло Государственного управления по делам наследства, а оттуда – к родне погибшей женщины. Те отремонтировали здание и стали вновь сдавать в нем квартиры. И обнаружили – к своему ужасу – что сгоревший однажды дом продолжает требовать человеческих жертв, словно Молох.

Умирали жильцы. Пожилые люди, к сожалению, ближе к смерти, и их кончина не удивляет. Но когда молодые, крепкие ребята начинают болеть раком, мышечной дистрофией, гибнут в автокатастрофах, на армейских учениях, просто погибают во время ночного сна безо всякой причины… это наводит на страшные мысли.

Жильцы стали бежать из заколдованного дома. Некий раввин (пожелавший остаться неизвестным) объявил о том, что под домом расположены могилы старого еврейского кладбища эпохи Второго Храма, и мертвецы, потревоженные стройкой и пожаром, встают по ночам из своих могил и забирают на тот свет живых людей. Городская управа запретила, тем не менее, разрушать дом до основания и проверить заявление раввина – старое здание объявили «памятником старины», который, по закону, разрушать нельзя.

Полупустой двухэтажный дом был выкуплен известным иерусалимским адвокатом, заплатившим жильцам компенсации, и получившим право на достройку трех этажей. Но его благие намерения остались в проектах. Никто не знает, что побудило адвоката отказаться от дома и продать его богатой английской семье Розенберг. Тем не менее, именно господину Розенбергу было суждено окончить строительство дополнительных трех этажей. Нижнюю квартиру Розенберг оставил для себя, прибив самолично на дверной косяк огромную мезузу, призванную хранить жилище от всего плохого. А остальные выставил на продажу.

Квартал Рехавия и особенно бульвар Бен-Маймон, где находится «Дом Смерти» являются одним из самых престижных и дорогих районов. Построенные во времена английского мандата в стиле «баухауз», красивые прочные дома стоят среди огромных старых зеленых деревьев. Тишина и покой узких прямых улиц, цветники, аккуратные скверики привлекают в Рехавию богатых покупателей, и очень мало недвижимости в районе пустует – особенно на фоне бума покупок недвижимости в Иерусалиме в последние три года. Тем не менее, в «Доме Смерти» куплена лишь одна квартира. И ее жильцы – единственные, кто населяет проклятое здание.

Ориент-Хаус

Приезда кайзера Вильгельма II в Святой Город все ждали с нетерпением.

Германия при новом кайзере продолжала свой стремительный взлет, обгоняя тогдашние мировые державы по производству чугуна, стали, машин и вооружений. Строился могучий морской флот, который в перспективе должен был сравняться по количеству и качеству с британским. Сеть железных дорог, словно паутина, покрыла «тело нежное Германии», словно из-под земли, росли трубы заводов и фабрик, и густой черный дым окутывал промышленные города, еще недавно чистенькие и опрятные.

Вильгельм II, он же «кузен Вилли», как звали его при русском царе, именовался в печати Англии и Франции «бешеной собакой Европы». Его вид подтверждал это мрачное имя – сухорукий, необычайно энергичный, говорящий коротко и со взлаиваниями, новый немецкий кайзер олицетворял собой молодую империю, возродившуюся на сотне мелких княжеств в самом центре Европы. Он ездил по миру, стремясь показать себя во всей красе, и везде след его сапога отмечал землю, словно немецкой печатью – так должно было случиться и в провинции дружелюбной турецкой империи, называемой Аль-Шамс – Сирия, в городе, носившем известное всему миру имя – Иерусалиме. Визит могущественного императора имел далеко идущие политические последствия. Он должен был привести не только к укреплению имперских позиций в Святом Городе, но и поддержать одряхлевшую Османскую империю, ослабленную после Балканского кризиса 1877—1878 годов.

Иерусалим спешно готовили к приезду высокого гостя. Совсем недавно, какие-то сорок лет назад, древний город выплеснулся за пределы своих крепостных стен, и новые здания стали появляться на безжизненных желтых горах вокруг уступчатых башен. Одним из таких зданий стала вилла Исмаила Мусы Аль – Хуссейни, из богатого арабского клана Хуссейни. Этот клан уже около ста лет забирал в свои руки бразды правления городом, муфтий Иерусалима – Тагир Аль-Хуссейни являлся одним из его руководителей. Позже семья Хуссейни родит еще много врагов для народа Израиля, один из которых – Хадж Амин аль-Хуссейни, тоже муфтий Иерусалима, станет ближайшим другом Адольфа Гитлера и его помощником в деле уничтожения евреев, а другой – двоюродный брат муфтия – Абд Эль-Кадер Аль-Хуссейни – будет руководить арабскими войсками в Войну за Независимость Израиля, и много евреев погибнет от руки этого человека. О следующих потомках мы поговорим чуть дальше, а сейчас – перенесемся в 1898 год, в свежепостроенную виллу Исмаила Мусы Аль-Хуссейни, на крыше которой готовится фейерверк в честь высокого гостя. А в самой вилле готовилось торжественное чаепитие для императора и его супруги Августы Виктории.

Было бы несправедливо сказать еще немного о подготовке к визиту высокого гостя. По приказу городских властей, была исправлена система городского водоснабжения (которой никто всерьез не занимался со времен мамелюкского правителя Танкиза), жителям города было предписано убрать горы мусора и отбросов и разрушить все незаконные пристройки к домам, улицы города почистили от грязи и мусора, а в местных отелях во дворах поставили палатки для тех гостей, которых гостиницы были не в состоянии вместить.

Пока город прихорашивался и готовился, дочь высокого чиновника городской администрации, маленькая девочка по имени Ревийда, с радостью и восторгом глядела в зеркало – на нее одели роскошное платье из тонкого шелка, символизировавшее важную роль, возложенную на ее детские плечики – Ревийде поручили поднести подарок самой Августе Виктории, августейшей супруге императора. Но судьба распорядилась иначе.