Жюль Верн - Миссис Брэкинен Страница 11

И тем не менее, хотя Уильям Эндру и не имел более надежды на выздоровление Долли, улучшение ее психического состояния, по мнению врачей, было еще возможно при каком-нибудь сильном душевном потрясении, например при возвращении мужа. Следовало помнить, что это было единственное средство, и как бы слабы ни были надежды, Уильям Эндру все-таки признал необходимым указать на это средство в своей телеграмме Джону Брэникену. Умоляя его не поддаваться отчаянию, он предлагал ему передать командование «Франклином» помощнику капитана Гарри Фельтону и поспешить обратно в Сан-Диего как можно быстрее. Этот превосходный человек готов был на самые большие жертвы, лишь бы иметь возможность совершить последнюю попытку вернуть разум Долли; он заканчивал свое послание просьбой телеграфировать ему о принятом Джоном решении.

Узнав содержание этой телеграммы до отправления ее, Лен Боркер одобрил принятое им решение, но вместе с тем выразил сомнение в возможности столь могучего душевного потрясения у больной вследствие возвращения Джона. Джейн ухватилась, однако, за надежду, что появление Джона могло возвратить рассудок Долли, и Лен Боркер обещал ей написать Джону, чтобы повлиять на него в смысле скорейшего возвращения в Сан-Диего. По обещания этого он так и не привел в исполнение.

В последующие недели не произошло никаких существенных перемен в состоянии здоровья миссис Брэникен. Если, с одной стороны, все физические отправления ее организма совершались нормально и общее состояние ее здоровья, казалось, не оставляло желать лучшего, то, с другой стороны, на ее лице отражались следы тяжкого недуга. Застывшие черты лица, заметно побледневший цвет его, прежде столь яркий, – все это указывало на потухший огонь в душе этой женщины, Впрочем, ее редко можно было видеть, разве только в саду, когда Долли сидела на скамье или гуляла в сопровождении Джейн, продолжавшей по-прежнему окружать ее неустанными заботами.

В начале июня минуло уже два с половиной месяца с того дня, как «Франклин» покинул порт Сан-Диего. Со дня встречи его с «Баундари» о нем не приходило более никаких известий. По расчету, к этому времени он должен был подходить уже к Калькутте, если принять во внимание стоянку его в Сингапуре и отстранить предположения о каких-либо непредвиденных случайностях. Не было также никаких сообщений о бурях или непогодах в Северном Ледовитом, Тихом и Индийском океанах, вследствие чего такое быстроходное парусное судно могло бы запоздать своим прибытием.

Уильям Эндру начал беспокоиться и удивляться по поводу отсутствия каких-либо новых известий о судне. Ему казалось необъяснимым отсутствие сообщения от представителя торгового дома в Сингапуре относительно прибытия «Франклина» в этот порт. Нельзя допустить, что «Франклин» вовсе не заходил туда, имея в виду полученные капитаном Джоном специальные распоряжения по этому предмету. Во всяком случае, вскоре все эти недоумения должны были рассеяться ввиду предстоящего прихода «Франклина» в Калькутту.

Прошла еще неделя. К 15 июня не было еще никаких известий. Отправлена была телеграмма представителю торгового дома Эндру с просьбой немедленно сообщить о Джоне Брэникене и «Франклине».

Ответ пришел через два дня.

В Калькутте ничего не было известно о «Франклине»! Это американское трехмачтовое судно не было даже замечено в водах Бенгальского залива…

Изумление Уильяма Эндру сменилось беспокойством, и так как сохранить телеграфную тайну невозможно, то в Сан-Диего быстро распространился слух о том, что «Франклин» не был ни в Сингапуре, ни в Калькутте.

Неужели семейству Брэникен предстояло испытать новое горе, – горе, которое обрушится и на семьи моряков, отправившихся в плавание на «Франклине»?..

Лен Боркер был очень взволнован, когда эти тревожные вести дошли до него. Расположение его к капитану Джону не выражалось никогда особенно заметно, и вообще, ему несвойственно было принимать к сердцу горести ближних, хотя бы это были и члены собственной его семьи. Как бы то ни было, с того самого времени, когда опасения за «Франклина» получили фактическое основание, в нем произошла резкая перемена: он стал гораздо более задумчив, замкнут в себе, и перемена эта отражалась в его личных делах. Редко можно было увидеть его на улицах и в конторе на Флит-стрит; казалось даже, он принял решение совершенно не выходить за ограду Проспект-Хауз.

Что же касается Джейн, то, судя по бледности ее лица, красным от слез глазам и их угнетенному выражению, можно было догадаться, что ей приходилось снова переживать тяжелое испытание. К этому же времени относилась перемена в составе прислуги. Без всяких видимых причин Лен Боркер уволил женщину, которая до того времени служила в доме. Все хозяйство было передано на попечение мулатки. Никто, кроме Джейн и мулатки, не допускался более к миссис Брэникен. Вследствие пошатнувшегося от тяжких испытаний здоровья Уильям Эндру вынужден был прекратить свои визиты в Проспект-Хауз. Да и, наконец, что мог бы он предпринять ввиду почти несомненной гибели «Франклина»? Ему известно было, однако, что с прекращением прогулок к Долли снова вернулась прежняя апатия, не нарушаемая более никаким нервным возбуждением. Отныне она жила, вернее, прозябала, совершенно безучастная ко всему окружающему, и состояние ее здоровья не требовало никакого особого врачебного надзора.

В конце июня пришла новая телеграмма из Калькутты на имя Уильяма Эндру. Он извещался, что в морских бюллетенях не появлялось отметок «Франклина» ни с одного из тех пунктов, мимо которых он должен был бы проследовать, то есть с островов Филиппинских, Целебеса, Яванского моря и Индийского океана. А потому приходилось предполагать, что он погиб со всем своим экипажем и грузом при столкновении с другим судном или потерпел крушение до прибытия в Сингапур…

Глава шестая. КОНЕЦ ТЯЖЕЛОГО ГОДА

Все эти катастрофы, жертвой которых сделалось семейство Брэникен, создавали для Лена Боркера особое положение.

Читатели помнят, вероятно, что если материальное положение миссис Брэникен в настоящем было весьма скромно, то она была единственной наследницей своего дяди, богача Эдуарда Стартера. Оригинал этот, по-прежнему пребывавший в совершенном уединении в своем огромном имении, расположенном в самой недоступной части штата Теннесси, – запретил раз и навсегда поддерживать какие-либо сношения с собой, отказываясь и со своей стороны подавать о себе вести. Так как он не достиг еще шестидесятилетнего возраста, то наследники могли еще долго ожидать перехода к ним его состояния.

Предположение о том, что он уничтожит сделанное им в пользу миссис Брэникен завещание, когда узнает о ее душевном расстройстве, было вполне вероятно. Но о несчастье этом ему не было известно ввиду его добровольного отказа от всякой корреспонденции. Конечно, Лен Боркер мог бы нарушить этот запрет, ссылаясь на резкие перемены, последовавшие в жизни Долли; Джейн со своей стороны указывала ему на обязанность известить об этом Эдуарда Стартера, но он заставил ее молчать и не последовал этому совету.

Решение это обусловлено было сознанием его личной выгоды, а в подобных случаях, когда ему приходилось выбирать между долгом и личной выгодой, – он ни на минуту не колебался, всегда предпочитая последнее. Да к тому же с каждым днем его личные дела настолько ухудшались, что он ни за что не пожелал бы добровольно отказаться от этой последней возможности приобрести состояние. На самом деле положение было весьма несложно: в случае смерти миссис Брэникен без прямого от нее потомства унаследовать все должна была после нее двоюродная сестра ее Джейн, единственная ближайшая родственница и наследница. Несомненно, что Лен Боркер после смерти маленького Уайта признал шансы своей жены, то есть свои собственные, на унаследование состояния Эдуарда Стартера в значительной мере поднявшимися.

В самом деле, все обстоятельства складывались для него в высшей степени благоприятно, и он мог рассчитывать завладеть этим огромным состоянием. Не только погиб ребенок, и не только Долли помешалась, но еще по заключению врачей одно лишь возвращение капитана Джона могло бы изменить к лучшему психическое состояние больной. А тут как раз судьба «Франклина» вызывала основательные тревоги. В случае дальнейшего отсутствия новостей, если в продолжение еще нескольких недель не будет известия о встрече в море какого-либо судна с Джоном Брэникеном, если не будет известия о том, что принадлежавшее торговому дому Эндру судно видели в каком-либо порте, – это должно было несомненно означать, что ни «Франклин», ни экипаж его никогда не возвратятся обратно в Сан-Диего. И в таком случае единственным препятствием к переходу этого состояния к нему, Боркеру, окажется одна лишь Долли, лишенная рассудка. Но тогда, чувствуя себя в тисках отчаянного положения, на что только не решился бы такой бессовестный человек в том случае, если Долли сделается владелицей огромного состояния вследствие смерти Эдуарда Стартера?